Алфи прикусил губу от досады и задумался. Какого это заболеть краснухой или корью, даже той же самой ангиной в пятнадцать? Это тяжело, но выздоровление наступает вскоре: через пару недель, максимум — месяц. А в тридцать один? Это может быть смертельно опасно. Также как и влюбиться. И если первая любовь Сары случилась в пятнадцать, а закончилась в двадцать пять, то она легко от неё оправилась, отболела и встала на ноги. А вот у Алфи она произошла только в тридцать один год и осложнения первой любви, ставшей болезнью, останутся эхом ещё на очень много дней.
========== 3.1. ==========
***
И однажды в твоей жизни появится новое имя, которое превратит предыдущее в пыль.
Фёдор Достоевский.
Книга третья
1931
Ранним сентябрьским утром маленький Эдриен вошёл в кухню и сморщил нос от едкого запаха, исходящего из огромной чёрной кастрюли с грязно-синим нечто.
— Чем это так воняет?
Швырнув две пары брюк в большой таз, Иса подняла глаза и, смахнув с лица светлые волосы влажной рукой, уставилась на внука.
— Твоя школьная форма.
Эдриен ещё раз осторожно заглянул на дно кастрюли, не веря словам собственной бабушки. Они звучали слишком сюрреалистично.
— Ну да, конечно, — произнес он недоверчиво, будучи уверенным в том, что это лишь шутка.
— Ваша мама попросила меня покрасить прошлогоднюю форму в синий цвет, чтобы та стала поярче. Когда я закончу, она будет выглядеть как новенькая, вот увидишь, мой птенчик.
Эдриен посмотрел на бабушку и ужаснулся.
— Бабушка?.. — произнёс он исступлённо, заглядывая внутрь бурлящей ёмкости, — Что скажет папа, когда увидит эти лохмотья? Боюсь, он будет недоволен…
Иса фыркнула, поджав губы в тонкую полоску. Она всегда так делала, когда близнецы начинали говорить об Алфи.
— Надеюсь, мама не заставит нас надеть это, правда?! — Эдриен неуклюже подцепил деревянными щипцами угол ткани, и тот плюхнулся обратно, расплескав кипящие капли. — Ай!
Иса недовольно вздохнула:
— Если хочешь, можешь идти в школу нагим, юноша.
Маленький Дариен наблюдал за происходящим на пороге кухни со своим привычным нервным видом. Его веки изредка подрагивали, а частота непроизвольных мышечных сокращений зависела от нарастающего накала обстановки. Он вместе с братом провёл год в компании бабушки и дедушки и в отдельности отца, и у последнего ему нравилось больше.
В шесть с половиной лет близнецы неожиданно поняли, что их мама не похожа на других матерей. Она совершенно не могла находиться в компании мужчин, как их родного отца, так и своего, стараясь не связываться и не сталкиваться ни с тем, ни с другим без очень весомого повода. На самом деле близнецы очень редко проводили время в обществе обоих родителей, а если и проводили, то Сара вела себя отрешённо и часто поглядывала на часы, в особенности рядом с Алфи. Она не смотрела на отца своих детей и не прикасалась к нему. Она даже не вступала с ним в диалог без крайней необходимости.
Дариен нервно моргал, обнимая порог, поглядывая на брата. Их отец был абсолютно другим человеком. Он, как и Эдриен, любил своего папу, а папа любил их. Он обнимал, целовал и играл с ними, а когда они оставались в особняке с ночевкой, он купал их и укладывал в постель. Алфи читал им, брал с собой в машину и, поочерёдно усаживая на колени, позволял сделать несколько кругов по пересечению улиц и даже посигналить. Алфи вёл себя иначе и по отношению к Саре. Он старался как можно чаще касаться её, постоянно за всё извинялся и почти каждый раз приходил с цветами. Дариен хорошо помнил одну из прогулок у старого пирса: когда руки мамы замёрзли, то папа попытался согреть её красные ладошки, но она дерзко отняла их, и лицо её выражало омерзение. А от близнецов не ускользнуло, как жалобно помрачнел взгляд отца. Именно подобные встречи заставляли Дариена беспокоиться, являясь одной из причин его недуга. Родители часто ругались. Точнее, ругалась мама, шипела, как кошка, а их папа молчал, но когда его терпение лопалось, он начинал отвечать. Дариен наблюдал за ними, и со временем у него развился нервный тик, и он часто моргал глазами, когда оставался в компании этих двоих на некоторое время. Он знал, что мама ненавидит их отца, что он раздражает её. Ничто из того, что он делал для них, не было правильным в её глазах, и мальчики не знали, как заставить маму полюбить папу. И всё же Сара не хотела ранить чувства близнецов. Она обнимала их так сильно, как только могла, и это было так, как будто она пыталась уничтожить саднящее чувство вины.
Теперь их мама занималась тем, что работала в лавке, а бабушка варила их прошлогоднюю форму из-за потёртостей на локтях пиджака и области колен на брюках, потому как на покупку новой было недостаточно средств из-за большой платы за дом и отсутствия хорошего дохода, а просить у Альфреда Сара не собиралась до тех пор, пока он сам не предлагал материальную помощь. С тех пор, как их дедушка потерял все свои заведения, он зарабатывал совсем немного на букмекерском деле тем, что принимал ставки. Близнецы не очень любили своего дедушку, потому что он часто ругался на них. Зато бабушка любила их и готовила им вкусную еду. Близнецы мечтали о том, что если бы они могли жить у своего папы вместе с мамой, которая будет спокойна и добра, то их жизнь стала бы идеальной.
Эдриен ещё раз злобно зыркнул на свою форму — он никак не мог в это поверить, но решил не спорить. Мальчик залез на окно и стал ловить осеннюю прохладу, стараясь не думать о том, как будет выглядеть в свой первый день в школе — точно обёрнутый в куски болотного мха.
В кухню вошёл Фрэнк, а за ним, пошатываясь от похмелья, и Дарби. Сабини сразу же сморщили носы — запах новой школьной формы им явно не понравился.
— Чем это так несёт, мать вашу? — Дарби беспомощно глянул на дымящую кастрюлю, а потом на внука, что висел на подоконнике, ловя губами ветер, и подумал, что этот едкий шлейф вполне способен вывернуть наизнанку его заспиртованный желудок.
Все засмеялись, когда Эдриен повторил каждое слово дедушки голосом, пародируя его полупьяное шуршание перекати-поле в горящей пустыне его глотки. Дарби слышал и видел, как Эдриен выставляет его на потеху уже не первый раз, особенно после встреч со своим чёртовым папашей. И все смеялись над ним, по-настоящему смеялись, и этот смех раздражал его.
— Перекрашиваю школьную форму. Ещё вопросы есть? — отчеканила Иса.
Фрэнку эта новость показалась невероятно смешной.
— Старшеклассники засунут вас головой в унитаз за такие клифты!
Эдриен показал язык дядюшке.
— Передай-ка мне сигарет, Фрэнк, а ты, Иса, уйми этого паршивца, пока он не выпал из окна, ладно? — Дарби услышал презрительный гнев в собственном голосе и злился на себя за это. Он любил своего внука, но временами, когда тот превращался в заносчивого Соломонса-старшего, Дарби начинал ненавидеть этого ребёнка, ей богу!
Фрэнк протянул отцу остатки пачки, вынув под столом парочку для себя любимого.
Близнецы действительно были хорошими детьми: они замечательно учились, делали успехи в математике — этого было не отнять. Он также видел, как они проводили два выходных и две среды в месяц в компании отца в Камдене, а остальные дни проживали среди постоянного отсутствия матери, пьянства дедушки и семейных ссор.
— Слезай, дорогой. Не дай Бог выпадешь и свернёшь себе шею. — наказала Иса внуку.
Эдриен не послушался:
— Уж лучше, чем идти в школу обёрнутым в мох, как болотное чучело. Хоть бы папа приехал, что ли… Какой сегодня день недели?
Иса снова поджала губы и потащила тяжеленную кастрюлю в моечную. Дарби проводил жену взглядом и, сделав затяжку, развернулся на своём стуле и ударил маленького Эдриена своей сухой рукой по бедру в воспитательных целях. Любой другой ребенок закричал бы от боли. Это был серьёзный и тяжёлый удар, в котором была вся его сила, но Эдриен назло остался висеть на подоконнике, испытывая деда, издав тихий стон. Стоящий рядом с братом Дариен вздрогнул, и снова его веки задёргались, а ноги сами ретировали малыша подальше от дедушки. Дарби наблюдал за своими внуками и удивлялся жизни, в которой всё было полным дерьмом. Он сбросил пепел и ударил мальца с такой силой, что ребёнок слетел с окна на пол и ударился спиной об угол табуретки и сильно запыхался. Дарби наконец почувствовал тот вкус победы, который он обычно испытывал, когда Эдриен доводил его до предела терпения и он мог навешать ему, отомстив за невозможность сделать подобного с Алфи. Как Соломонс мог быть таким идиотом и проколоться на том, что действительно был соучастником в смерти Луки? Это никак не укладывалось в черепной коробке Сабини.
