Мальчики стали яростно спорить, чей самолет получился лучше. Лука краем уха слушал их спор, рассматривал рисунки и всё думал о Саре. А дети ластились, как котята, и рычали друг на друга, как два волчонка, обделенные вниманием и Лука поклялся что, разобравшись с делами, будет проводить дома как можно больше дней в компании жены и детей.

***

Закончив танцевальное выступление на сцене небольшого закрытого заведения, который устраивал еженедельный показ первых порнографических картин исключительно для «высшего» общества, сеньора Мария-Тереза Паче поклонилась мужской публике, что от всего сердца рукоплескала ей.

Девушка показала себя не менее откровенно, чем дамы с кинопленки. Крупный мужчина, сидящий перед самим возвышением, достал кошелек и бросил на сцену ворох купюр. Остальные, не желая отставать от него, сделали то же самое.

Мария-Тереза спустилась по маленьким ступеням, выставив правую руку для равновесия, как чья-то пухлая ладонь легла на ее руку. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Маурицио Дзанетти — местным бандитом и её постоянным клиентом.

— Здравствуй, красавица.

Девушка выдернула руку и сказала: — Здравствуйте, сеньор Дзанетти.

Спустившись, она прошла через холл и скрылась в боковой комнатке. Там. стянув перчатки, она устало опустила их на стол и рухнула в кресло. Вдруг дверь открылась, и Маурицио Дзаннети просунул голову в комнату. Его тонкие усы над верхней губой вызывали у неё отвращение.

Мария-Тереза попятилась.

— Откуда ты знаешь мое имя, дорогая? — вкрадчиво спросил Дзаннети.

— Вы трахаете меня по сорок минут без перерыва, — не задумываясь ответила она. — Не каждый день мне попадаются такие рекордсмены.

Дзаннети мгновенно протрезвел, когда до него дошел смысл её слов.

— Ты заразила меня триппером? Ты, блядина? — Его голос был полон раздражения.

Едва она открыла рот, чтобы ответить ему, как он схватил ее за руку:

— Где твоя хозяйка? Она здесь? Отвечай мне, грязная блядь, где эта стерва, что подсунула мне подгнивший товар?

Мария-Тереза высвободилась и потерла руку.

— Еще тронете меня хоть раз, сеньор…

В комнату вошел Серафино Стефани, темнокожий, достаточно крепкий юноша, услышав чужой голос за дверью гримерки.

— Думаю, вам лучше оставить эту молодую леди в покое, сеньор. Пойдемте со мной.

Он решительно взял Дзаннети за локоть, не дождавшись его согласия, и вывел из комнаты. Мария-Тереза провожала их взглядом, закусив губу. Как он попал сюда? Сеньора Чангретта уж точно не приглашала его.

Она еще раз потерла руку в том месте, где мужчина прикасался к ней и задумчиво отпила вина.

А на Маурицио Дзаннети вновь навалилось опьянение. Он почувствовал безразличие ко всему окружающему. Здешние женщины были недостаточно хороши для него.

Между тем Серафино протащил его по коридору и втолкнул в кабинет Сары Чангретты. Впервые за долгие две недели они встретились лицом к лицу.

Сара приветственно поднялась, и они уставились друг на друга. Ей казалось, будто Маурицио начинает расти прямо на её глазах. Он стоял, возвышаясь над ней, и пристально смотрел в её голубые глаза.

— Английская потаскуха заправляет грязными шлюхами, да?

Серафино с удивлением наблюдал за происходящим: между этими двумя людьми словно пробежал электрический разряд.

Сара, облизнув нижнюю губу, гордо вышла из-за стола. Ступая по сияющему полу высотой каблуков, устрашающий цокот блестящих туфель нарушал повисшую паузу. Сидящий на ней юбочный костюм придавал женской силы и стойкости, чтобы противостоять таким типам, как он.

Поправив завитые светлые локоны, касающихся плеч, Сара причмокнула губами, распределяя слегка скатавшуюся на губах помаду.

— Если я потаскуха, Маурицио, то кто тогда ты? Я даже не понимаю, что ты здесь делаешь. Такие дома посещают только настоящие мужики.

Сказав это, Сара присела на край стола и сложила на груди руки. Она выглядела замечательно и очень своенравно.

— Я прикончу тебя, Сара Чангретта! Тебя, дешёвку!

Теперь Сара рассмеялась, обнажив белые и ровные зубы, обводя их кончиком языка. Весь её страх перед ним испарился, когда она поняла, какой Маурицио на самом деле непроходимый глупец.

Ее смех привел мужчину в ярость. Сара, как он думал, была виновницей его венерических проблем, причиной мятежа его жены, ведь это был её джентльменский клуб.

Маурицио замахнулся, но Сара схватила со стола одну из тяжелых пепельниц:

— Я размозжу тебе башку без всякого сожаления, даже несмотря на то, что ты кузен моего мужа! Какой-то там в заднице пятый мосол. Рудимент. Подумай хорошенько, прежде чем угрожать мне, потому что сейчас меня не запугать! Я тебе не девочка…

Маурицио якобы спохватился:

— Тебе не привыкать раскраивать головы, Сара Чангретта! Все в Италии знают, что ты намерено убила свою сестру!

Сара, казалось, намертво закостенела в эту секунду. От сказанного в её адрес глаза моментально наполнились массивными пленками из слёз, а лицо приобрело мучительный вид, словно кто-то ковырнул плохо зашившую рану. С немыслимым трудом Сара громко рассмеялась, и этот смех был ледяным, заставившим Дзаннети окончательно потерять голову. Девушка стихла, также внезапно, как и начала смеяться, и перевела велящий взгляд на лицо помощника, чтобы он убрал этого мужчину с глаз её долой.

Серафино навалился на Маурицио раньше, чем тот успел начать борьбу, и заломил ему руки за спину.

Подойдя, в один рывок Сара схватила гостя за волосы и посмотрела ему в лицо, оттянув кожу лба.

— Пошел вон, понял меня? Ты похоже даже не догадываешься, на что я сейчас способна. — Сара перевела взгляд на Серафино и строго распорядилась: — Вышвырни его. Немедля!

Серафино потащил Дзаннети к двери и тот злободневно оглянулся на Сару, попав сказанным в цель. От этой мести ему стало легче. Он попытался поставить на место женское существо, от которого крупно пострадал. Мужчина не смог сплюнуть её внутреную силу и был вынужден сглотнуть.

— Ну-ка, ты, на выход! Нам здесь такие типы не нужны.

Молодой человек вывел притихшего Дзаннети из дома и посадил его в кеб.

— Ты здесь гость нежеланный, — сказал он ему на прощанье. — Если Лука узнает, что ты пытаешься навредить Саре, ты покойник. Несмотря на все твое влияние, на все твои деньги не рекомендую вставать у неё на пути, приятель, а то будешь жалеть об этом до конца своих дней.

Сара схватила сумочку и, взяв в зубы тонкую сигарету, выглянула в окно, осматривая приехавший за ней кеб. Вечер проходил хорошо: она собрала уже более двухсот долларов. Заведение обещало быть доходным. Имелись все шансы накопить на открытие второго такого же, но уже в Лондоне.

Сара чиркнула колесиком зажигалки и, уставившись на календарь, задумалась. Начало июня. Снова лето. Когда густой дым поплыл из сигареты, она почувствовала себя ещё хуже и выскочила на улицу, чтобы убежать от прошлого, от своей памяти.

Летом двадцать четвертого в Лондоне стояла влажная, удушающая жара связанная с беспробудными дождями. В то утро тяжелые, темные тучи рассеялись и выглянуло солнце. Тесные улочки Клеркенуэлла плавились под палящим зноем, подымая в воздух горячий пар от разогретого щебня. Становилось всё жарче. На главной улице местные власти распорядились открыть пожарные краны, потому что в домах напор был слабый. Воды катастрофически не хватало.

Сара вернулась в Лондон на два дня, а задержалась на неделю. Помимо прочего, она сдавала переводные экзамены, искала своё место под солнцем. К её великому счастью Сару приняли в Неаполитанский университет имени Фридриха II и, на первый взгляд, с минимальными шансами на успех. Лука подсобил ректору с принятием правильного решения.

Во время экзаменов Сара прибыла в свой старый университет и, зависнув во дворике на скамье, ожидала Фрэнсис, как одна из старшекурсниц подошла к девушке и вручила ей записку. По её словам, расплывающимся в восторженной улыбке, клочок бумажки передал «ну очень галантный джентльмен». Сара насторожилась — Лука ведь обещал не следить за каждым её шагом! Возможно, его обещание данное в порыве счастья от новости, что скоро он станет отцом было преждевременным. Но, делать было нечего и вместо того, чтобы обвесить беременную жену охраной, как ёлку гирляндами, он оставил Сару под минимальным надзором — дал личного водителя и помощника с оружием, которые собственно и присматривали за девушкой.