========== 1.10. ==========
***
— По законам Древнего Рима, увы, не дошедших до нас, Вы, мистер Соломонс, ни в коем случае не совершаете преступления против будущей жизни, дав своё согласие.
Наконец, Алфи Соломонс и доктор Грэг Фарлей пришли к согласию.
Алфи смог вздохнуть с неким облегчением, слушая о более чем двадцатилетнем стаже мистера Фарлея в подобных делах.
Грэг Фарлей представлял собой сорока пятилетнего мужчину с маленькими и очень лукавыми глазами, как у мошенника и большого любителя наживы. Он был дитем, чьи родители представляли собой смешанные религии, потому Грэг являлся безбожником или атеистом в узком смысле. Для него не было ничего святого, а деньги обычно не пахли.
Мистер Фарлей считался очень уважаемым врачом. Но в округе все знали, что он не гнушается покрывать грешки богатых людей, вроде чиновников, говорливых политиков, бездушную знать и гангстеров. В общем, он обслуживал «сливки общества» без стыда и угрызений совести.
Грэг охотно помогал дамам, так не кстати забеременевшим не от мужа, избавиться от ребенка. Он также помогал и тем мужчинам, чьи любовницы забеременели чуточку не вовремя, несмотря на то, что этого времени и вовсе не существовало.
А также не брезговал избавлять и тех, и других от мерзких венерических болезней, которые те хлебали, как грязную воду из лужи.
Хорошая психологическая подготовка, правильно подвешенный язык, хитрость и безжалостность — хорошая маркетинговая попытка, чтобы продать свою услугу, да подороже. Отличный иллюзионист, создающий проекцию того, что сотворенное им — столь же безгреховно — способный переплюнуть самого Робер-Удена.
Десять минут назад он собирался отправиться на обед, наспех ополоснув руки в том же тазу, где вымачивались инструменты перед стерилизацией в растворе. Что касается воды в тазах, то она была больше похожа на слизь, чем на нечто жидкое и менее плотное. Чтобы менять её и заливать новые растворы нужны были как сами реагенты, так и точность медицинской сестры, что приходила сюда не чаще раза в неделю. Можно подумать, что могла бы она являться и почаще, чтобы менять растворы. Могла бы, если бы Грэг не был таким жлобом, хуже любого еврея, и платил бы за её труд в равных долях.
Уже изрядно подуставший, он сидел перед мистером Соломонсом, натянув маску вежливости и тактичности перед серьёзным делом.
— Процедур-ка не из приятных, — пробормотал он. — Но не для нас с вами, а для барышни.
Грэг не испытывал угрызений совести и приступов малодушия во время операций. Врачебная закалка на лицо.
— А те самые барышни… — приговаривался он, мельком посматривая на результат исследования. — Про физическую связь между мужчиной и женщиной знают самую малость, а вбивают себе в голову глобальный концепт, что их главная цель в жизни — продолжить род! А какой род — вопрос отдельный и очень сомнительный…
Алфи внутренне не находил себе места, слушая слова Грэга, претерпевая раздражение.
Грэг ненавидел эту сторону своей работы, когда часами приходилось приводить весомые доводы нерешительным, но тридцать фунтов есть тридцать фунтов. Кто он такой, чтобы отказываться от подобных денег? Он, как и все, хочет есть, пить и спать на большой кровати.
После первой же минуты беседы с Соломонсом ему стало понятно, что они преследуют одну и ту же цель, однако располагаются по разные стороны баррикад. Его делом оставалось переманить мистера Соломонса на свою.
— Вы пришли как раз вовремя, мистер Соломонс. Удивительно, что девушка до сих пор не потеряла ребенка, если учитывать ваш рассказ о том, какие тяготы навалились на её хрупкие плечи в последние дни.
Алфи шумно втянул воздух, сложив руки в замок.
— Так мало надо?
Доктор ехидно поджал губы, кивая Алфи.
— Одного «Дерби» было бы предостаточно на таком вяленьком сроке, — запуская руку и взгляд в шкафчик стола, шурша и чертыхаясь. — Чтобы девчонка выпала из равновесия.
Алфи молча слушал, то и дело злобно прищуриваясь.
— «Дерби» не помогло, — отразил Соломонс без тени улыбки. — В Эпсоме я бы выиграл куда больше на тех же самых скачках, однако. — перекрещивая ноги, произнёс он.
— Любой стресс, неуместно сказанное слово, — причитал доктор с монотонностью в голосе, как одностороннее радио, вынимая из стола и выкладывая маленькие газетные свёртки с высушенными травами, — Любое физическое напряжение. — раскладывал и крутил в руках растения.
— М-м… — промычал Алфи безучастно, наблюдая как растительная пыль разлетается по столу, осыпает его чёрные брюки и наполняет кабинет запахом трав.
— Разве вы не знали?
Алфи раздраженно опёрся на трость.
— Я знаю то, что знаю, — бормотал он. — А если я этого не знаю, то это не значит, что я нихрена не знаю.
Доктор проигнорировал нерадивого мужчину.
— Итак, я могу предложить вам несколько верных способов и все они перед вами, мистер Соломонс. Вы можете выбрать тот, который покажется вам наиболее гуманным. — доктор усмехнулся и протянул Алфи первый свёрток, предлагая свой товар с ноткой издевки в тоне, понимая, что ходит по краю.
— Пижма — самое простое и примитивное средство с минимальным эффектом обойдётся вам в двадцать гиней. Мята болотная — в двадцать пять гиней, можжевельник — двадцать восемь. Но, есть и спорынья — самое надёжное средство, не дешёвое, которое обойдётся… — тянул он, прокручивая в руках, якобы вспоминая цену. — В пятьдесят гиней, — протянул он Алфи. — Но вам, как достопочтенному господину, я могу предложить всего за сорок пять.
— А если я хочу смешать всю эту ебань? — поинтересовался Соломонс, небрежно швыряя сверток назад доктору, откидываясь на спинку стула.
— Вы любите азарт, мистер Соломонс?
— Что ещё за бред? Н-е-е-т… Я лишь предпочитаю играть не по правилам. — заверил он, крутя в руке трость.
— В таком случае, у вас, уважаемый мистер Соломонс, как у бывшего вояки, всегда найдётся горстка пороха. — доктор стелил мягко, лебезил со всей душой, представлялся цирковой мартышкой за свои тридцать фунтов, готовый поцеловать Алфи в зад, по требованию.
— И бутылочка знатного сладенького джина, в котором вы смешаете сие снадобье, — улыбнулся он. — А там всё по инерции. — махнул Грэг рукой, мол, дело пустяковое.
— На сон грядущий преподнесете своей леди приготовленный «териак», да со всей внимательностью и рыцарством проследите, дабы она приняла в себя всё без остатка, — лестно выкушивал доктор. — Прикажите прислуге постелить лощенку в два слоя, чтобы простыни ваши пожалеть. А ближе к утру вашу преждевременно вызванную дамской дуростью «головную боль» как рукой и снимет.
Алфи, отяжеленный ломотой в сердце, незаметно вздохнул, представив себе Сару.
В раздавленном воображении она сидела на кровати перед камином его спальни, где они часто проводили время вместе, а Сара играла со щенком. На ней было простенькое белое пижамное платье, тонкие хлопковые носки и мягкая улыбка на устах. Её длинные волосы заплетены в косу, а короткие прядки тщательно спрятаны за ухо.
— Алфи, — прошептала бы она медовым голосом, растопленным от тепла камина.
Алфи устало улыбнулся бы ей в ответ.
Она была бы чудо как хороша, а её улыбающаяся мордашка с большими голубыми глазами всегда поднимала ему настроение, как и её изящная фигура под тканью.
Он протянул бы ей бокал с тем, что посоветовал доктор и сел бы в кресло. На её вопрос, что это, он похлопал бы себя по колену.
Сара поднялась бы с постели, оставив щенка, и, забравшись к нему на колено, преданно и ничего не подозревая улыбнулась, делая глоток.
— Не могу обещать никаких гарантий относительно того, какие могут настичь ослож…
Алфи поднял голову со сложенных рук на трости и злобно взглянул на доктора, который тут же осекся, вставив вопрос.
— Кстати, а сколько девушке лет?
Доктор Фарлей всегда чуял, когда дело пахло жареным и когда пора закрыть рот и очень гордился этим талантом. Что-то во взгляде мастера Соломонса его насторожило.
