— Ты кого-то ждёшь?.. — спросил Алфи, прищурившись, заводя руку, нащупывая оружие под тканью жакета, томящееся в кобуре.

Тава пожала плечами: — Кого только бесы не носят в половине десятого!

Она пихнула сына в грудь и обыденно прошла к двери, пока в руке Алфи параноидально грелся металл оружия.

Тава открыла входную дверь, широко улыбаясь — это была Иса Сабини, натянувшая маску обыденности. По лицу её Тава поняла: что-то случилось.

Алфи шумно выдохнул.

— Ты чего это без времени? — беспокойно спросила Тава, приглашая женщину войти.

— Лука и Оттавио явились пьяными, играют в покер, галдят, что-то обмывают. — Иса была линейно удручена всем этим, — У Сары завтра экзамен, а они ей покоя не дают. Я могу оставить её у вас?

Тава выслушала и согласилась без раздумий: — Конечно, можешь, дорогая. А как же Дора?

— Сара, иди сюда. — Иса окликнула дочь и затащила её в дом, плотно закрыв за ними дверь, так как на улице завывал сильный ветер.

— Никаких ей поблажек. — заявила Иса, стряхивая капли дождя со шляпки, наконец, встречаясь глазами со стоящим в прихожей Алфи, коротко улыбаясь ему.

— Добрый вечер, Алфи.

Он раздул ноздри: — Шал-о-м, миссис Сабини. Что, семейная стезя, падлюга? — насмешка над её статусом жены Дарби была почти слышна.

Иса, проигнорировала всё, что приготовил Алфи для неё и собственного эго, потому что она никогда не видела в нём больше, чем красивой мордашки и любвеобильности до дам, и продолжила.

— Спуталась с бесом, пусть теперь сидит с ним до утра в столовой и слушает его пьяный бред! — закончила она мысль.

Тава сочувствующе вздохнула и стала бурчать, понося Оттавио и Луку.

— А маленький Фрэнки как же? — покачала головой Тава.

Иса отмахнулась, мол, о нём и волноваться нечего.

— Он сын своего отца и только и делает, что вьется возле Дарби. У них взаимное обожание. Вот и дари после такого мужьям дочерей. — грустно усмехнулась она.

Сара, бросив скромное «здравствуйте», сдерживая улыбку, чувствуя притяжение Алфи, мырнула в проходную. Она и не ожидала увидеть его в доме матери этой ночью. Вот так совпали.

— Шал-о-ом! — протянул он ненароком, вытягивая руки к девушке, опуская на её плечи свои грузные ладони, начиная представление.

— Сар-ра, шал-о-м, — хрипло проговорил он её имя на еврейский мотив, словно видел впервые за несколько лет, — Проходи.

Альфред с титаническим спокойствием, скрывая ухмылку в уголках губ, наиграно дивился тому, как вымахала Сара, помогая ей снять плащик, закидывая на предплечье её сумку с учебниками.

— Останешься? — спросила Тава у Исы, — Погреешься у огня?

В гостиной потрескивал камин, и наполнял комнату теплом и светом. Иса отрицательно помотала головой, осмотрев знакомое жилище, и от последней не ускользнуло, как Алфи бережен по отношению к её дочери — опустив руку на правое плечо Сары, он посмотрел на Ису провожаючи. Чтож, назвалась грузьдем, полезай теперь в свой грёбаный кузов.

Женщина выскользнула из дома и поспешила забраться в ждущую её машину.

Тава закрыла дверь.

— Ты хочешь есть, дитя? — ласково спросила она, погладив Сару по щеке, поправляя за ухо светлый локон, заглядывая в её большие, горящие глаза. — Чувствуй себя как дома, дорогая.

***

Алфи лежал на полутороспальной кровати, устеленной белоснежными простынями, похрустывающими от белизны. В его старой комнате витал аромат смешавшихся между собой духов и тел, слитых в сексуальной агонии.

Он с премудрым видом зачеркивал штриховкой одну из улиц, соединяющих Холборн и Клеркенуэлл на небольшой, сложенной в восемь слоев, карте города, натянув на нос очки-стеклышки.

Блеклый свет ночника на столе отражал от окна тень, которой Алфи хватало, чтобы разобраться с делами.

Сара сидела за его старым столом с учебником нагишом, ощущая прохладу с сидушки, приправляя свой образ игривой ухмылкой.

Алфи, подняв глаза, посмотрел на неё с неописуемым восторгом, а когда первоначальное эстетическое наслаждение спало, то в крови ртутным столбиком поднялась примитивнейшая похоть.

— Скажи мне, душа моя, — произнес Соломонс, опуская взор на потёртую карту, щелкая по ней вложенным в пальцы огрызком карандаша, — Куда на этой неделе то и дело ездит твой зачинатель, банкрот затравленный? — поправил он очки.

Девушка фыркнула: — Кое-кто был увлечён только мною, говорил о любви и страстно кончил всего десять минут назад, а уже по шею занят этой тягомотиной!

Обиженно проговорив, она вернулась к учебнику, стараясь не сталкиваться с занимательным ею взглядом Алфи.

— Что вообще означает зачинатель?

Алфи хитро улыбнулся: — Тот, кто привёл тебя на этот негуманный свет.

Сара задумалась: — Может, папа выбивает долги?..

Алфи, подтверждающе свою теорию, промычал, обводя улицу и наиболее важные отрезки скобочками, откладывая подальше рабочие вопросы. У них с Сарой есть всего несколько часов. Он узнал важное и теперь был намерен любить девушку снова и снова.

Сара могла уверять, что Алфи был весьма пылким любовником, но, казалось, ему больше нравилось спрашивать её о планах отца на предстоящую неделю, чем обсуждать что-либо, касающиеся их возможного очевидного будущего, на самом деле.

Поэтому, хоть Сара и провела достаточно выходных, дней, ночей и часов в постели с Альфредом в гостиничных номерах и его спальне, очень мало что обсуждалось, трогающего душу грядущего.

Мисс Сабини уставилась в учебник.

— Ты ведь будешь приезжать ко мне в Эссекс, когда бизнес отца окончательно развалится? — спросила она через плечо.

Алфи задумчиво промычал, мол, само собой, окидывая взором её обнажённые ягодицы, переключаясь на тонкую талию и ровную спинку.

Тава Соломонс брела к комнате сына, дав на завтра наказы экономке, держа в руке тёплый отвар для Алфи, который объяснил свое желание остаться переночевать в доме материи лёгким недомоганием. Подойдя ближе, Тава услышала голос Сары и насторожилась.

Она стихла, остановившись у блеклой полоски света, понимая, что это уже дело её чести — прислушиваться к разговорам.

Тава видела, что Алфи и Сара нашли точки соприкосновения душ, но только бы не обнажённых, разгоряченных похотью тел. Об этом она и молилась, прося у Всевышнего даровать её сыну сдержанность и благорассудие.

— Алфи, а как построить график функции? Помоги мне. — прозвучал за дверью голос Сары и Тава украдкой улыбнулась.

Всемогущий в действительности услышал и принял её молитвы? Желание отправить Сару к себе за неслыханную дерзость тут же отпало.

— А что известно? — раздался раскачивающийся бас Альфреда, успокаивающий душу пожилой женщины.

Если бы только уплывающая к себе в мягкой улыбке Тава в действительности знала, что Алфи в этот миг целует Сару в шею и что их связывает далеко не дружба…

Нацарапав график и расставив точки, Алфи, что-то мурлыча себе под нос, нарисовал кривую и швырнул карандаш.

— Зачем сам?! — выдала недовольный возглас Сара, не свойственный её характеру, отталкивая от себя тетрадь со злостью, чувствуя горячее дыхание Алфи на своей коже, уводя стыдливые глаза от его наготы, — Мистер Линтон снова занизит мне оценку и задаст линейкой по пальцам из-за тебя!

Алфи нежно поцеловав щеку Сары, пока она пыталась выпутаться из его вездесущих рук на теле, отстранился и присмотрелся к ней.

— Он знает, что если еще хоть раз рискнет коснуться тебя, я намотаю его поганые яйца на шток флага университета и лично потом его отмудохаю. — уверовал он её совершенно спокойно.

— Как же! — выдала Сара раздраженно и Алфи, не переставая гладить ее бедро, настойчивее прикоснулся губами к шее, захлопнув учебник и тетрадь со злосчастной математикой, что стала для них яблоком раздора.

— Итак, ты отказала в чести принять меня в прошлую пятницу, как и в субботу, так ещё и в воскресенье… Да? — прошелся он зубами по нижней губе, чуть выставив вперед челюсть.

— За тобой ведь должок, так? — улыбнулся Алфи, кусая Сару за мочку уха.