— А я просто хочу тебя в постели, — ответила Сара и удивилась собственным словам, а потом посмеялась. Но это была правда: Сара ничего сейчас не хотела так, как близости с ним. Алфи был приятно фраппирован. Он ей о любви, а она, дерзкая девчонка, только о постели и поет. «Что за век пошел?»
— Да-а? — протянул он, расправляя плечи и опускаясь на спинку стула, ожидая, что Сара даст заднего хода, наблюдая, как она делает жадный глоток вина. В глазах его, тёмных и лукавых, светилось вожделение. Он не ожидал такого поворота.
— В самом деле? — хриплым от сдерживаемого желания голосом бросил во второй раз Алфи, обводя пальцами края бокала. Сара робко покивала, поиграв плечами в «да-нет».
Алфи сделал глоток, продолжая испепелять Сару желанным взглядом. Этот взор был раздевающим, и Сара чувствовала стеснение.
— Ты не представляешь, душа моя, как мне хотелось это услышать от тебя честно и прямо. Я, вопреки всему, боялся, что мне придётся разыгрывать с тобой детский спектакль, — признался он. — Вести проповеди…
Сара прикусила нижнюю губу, не понимая, плохо это или хорошо, что она сдалась вот так сразу. Алфи смеялся над ней или уважал?
Соломонс допил свой напиток, с дерзким трудом увёл от красной и смущённой до предела Сары взор, подзывая официанта. Вложив крупных купюр в книжонку, он поднялся и галантно накинул на плечи девушки свой пиджак. Алфи протянул ей раскрытую ладонь, и Сара тут же улыбнулась, принимая её и переплетая пальцы. Он повлёк Сару в номер.
Когда они вышли из ресторана, Сару стала бить крупная дрожь — Алфи почувствовал её кончиками пальцев. Предвкушение было томным. Волна страстного ожидания захлестнула Сару, заставив забыть обо всем. А горячая ладонь Соломонса была её гарантом стабильности, что уже утром он не оставит её в прошлом.
Алфи порылся в кармане и вытащил ключ от номера, преодолевая коридор с множеством ламп, красной ковровой дорожкой и сине-серыми стенами.
— Изначально я снял его, чтобы мы могли просто прийти и завалиться спать, да? Просто переночевать, без затрёпанного намёка на осатанелую еблю, — исповедовался он, заглядывая в её глаза, проворачивая ключ в замочной скважине, — А незатейливо побыть вместе, притереться друг к другу, понимаешь?..
Сара ничего не ответила: она была рада это слышать — и полюбила Алфи за сказанное им ещё сильнее. Он ни в коем случае не принуждал её и даже не просил уступить.
Через мгновение они вошли в номер и Алфи бросил на тумбу ключи. Повисла парящая пауза. Номер оказался хороший, даже замечательный. Класса люкс. Очень светлый и уютный, с большим камином, новым пластинчатым граммофоном, отливающий блеском в углу помещения, шкафами, наполненные разными вкусностями и огромной библиотекой.
Алфи коснулся её плеча губами, провожая в глубь гостиной, на пути стягивая с её плеч пиджак. Сара с восторгом осмотрела все помещения: просторную светлую спальню; отливающую ослепительным сиянием кафельную уборную и глубокую ванну; мини-кухоньку с чайным сервизом. Редкие огоньки мерцали во мраке вечера, красный закат уплыл куда-то далеко, уступая место сумеркам. Даже сейчас откуда-то доносились звуки проигрывателей и радиоприемников. Сара почувствовала себя окрылённо, принимая фужер.
— За тебя, — поднял Алфи тост, но Сара прервала его, положив палец на губы.
— За нас, Алфи, за нас…
Отпив совсем немного, едва пригубив, Алфи забрал у неё бокал и поцеловал Сару. Он слабо коснулся талии и притянул к себе девичье тело, заставляя всё её нутро сжаться от ощущения горячих ладоней. Это слияние губ было долгим и страстным, и Сара отвечала на него более бурно, решив, что это начало — начало конца, после чего Соломонс сказал:
— Ну что ты, милая моя, — молвил он, отрывая свои губы от её, с журящим порицанием заглядывая в девичьи глаза, — Так тебе неистово хочется вкусить запретный плод?
Сара чуть робко заприкусывала нижнюю губу, оставляя на ней белые следы зубов, поглядывая на Алфи по-детски провинившимся взором — этот жест был беспроигрышным во всех смыслах для Соломонса и просто любимым, а её доверчиво-игривый взгляд стал точкой невозврата в их романе, заводным механизмом его желания.
Алфи прижался губами к её макушке, улыбаясь от высокой девичьей амплитуды поддрагиваний неопытности, ощущая сладкую истому возбуждения, берущую начало от мозга, что перерабатывал тактильные сигналы, спешащие к паху. Её светлая макушка славно пахла чем-то паточным, а кожа излучала свет и пряность слабых ноток глюкозы от масляного парфюма. Череда и ромашка — смесь её шампуня, слияние бархатистости.
— Ты вовсе не обязана спать со мной, сладкая моя, — Алфи сообщил это с лаской в голосе, опуская фужеры на столик, нетерпеливо облизываясь, понимая, что желает Сару так, как никогда. Накал в его паху распространялся тянущей болью. Он уже и сам не понимал, что нашел в Саре Сабини: девочка, пришедшая в этот мир по воле случая в доме его матери, пока он находился за стеной и ждал, переглядываясь с Оттавио. Он и подумать не мог, что привяжется к голубоглазому созданию так глубоко, и что сама Сара найдет в нем нечто человечное, чем то, что он не предлагал другим людям, позволяя себе быть с ними жестоким, хладнокровным и беспощадным. Алфи знал, что никто не полюбит его своенравность и огрубелость, инстинктивное плебейство в ответ на доброту других.
Алфи думал об этом часами и не понимал лишь одного: почему именно та, что младше его на шестнадцать лет, спустилась на землю перед его носом? Как так случилось, что юная мисс Сабини овладела им полностью и не покидала черепной коробки, закрытая там не на совсем, а навсегда?
— Я приму тот факт, если ты ещё не готова, — сказал он с большим трудом. — У меня достаточно терпения, уж поверь, благодаря пиздоглазым недоделкам в моем бизнесе. Я хочу донести до тебя информацию, пока не стало поздно, так что я более чем способен продолжать ждать столько, сколько тебе пожелается.
Сара посмотрела на него и увидела в Алфи мальчика, того самого, которого никогда не помнила, но мечтала увидеть. Его морщинки разгладились. На лице читалась нежность. Она провела пальчиками по его щеке.
— Я хочу… — призналась она.
Алфи слегка улыбнулся и прошептал:
— Ничего, что тебе ещё так мало лет…? Не пожалеешь через годик-другой? — это звучало переживающе, отговаривая, однако Сара отрицательно помотала головой. Нечто из моральных и этических аспектов тормозило Алфи, но соблазн был так велик, а чувства настолько сильны. Переполненный ими, он поцеловал её.
Надо сказать, что отношения Алфи и Сары сразу после его возвращения с войны складывались весьма непросто: она была замкнутым, подозрительным подростком, который шёл на контакт с пусть и хорошо знакомым ранее мужчиной, но с большим трудом. Однако Алфи, как ему казалось сначала, любил Сару чисто отеческой любовью, не предпринимал никаких провоцирующих на интимную близость действий и одновременно страстно мечтал о ней. Противоречивый клубок чувств спутал Алфи точно бес. Очевидно, что Сара чувствовала что-то эдакое взаимное, обращаясь к Алфи на «ВЫ», прислушиваясь к его советам и как-то временами внимательно вглядываясь в его лицо. Алфи часто ловил этот взгляд и с трепетом думал: а вдруг?
И это «вдруг» наконец случилось, спустя множество тёмных ночей и долгих месяцев.
Сара ступала по прохладному деревянному полу босой, покрытым лаком и отливающим блеском с лёгким ароматом новизны в спальне, большой и уютной, где потрескивал камин и тлел тёплый свет, бросая на обнаженного и ждущего её Алфи стеснительные взгляды. Мокрое после принятой теплой ванны, тело её покрывалось множеством мурашек от малейшего дуновения ветерка. Беззащитная и робкая Сара ежилась, а капельки воды подсыхали на пушистых ресницах. Сара, подавляя дрожь, прижимала к себе полотенце.
Сидящий перед ней на постели, опертый на вытянутые руки с разведенными в уверенности ногами мужчина, знает её много лет. С самого раннего детства. Высокий, статный и статусный Алфи Соломонс. Не многословен в покое, а в схватке — заболтает любого. Насильственен и непредсказуем, умен и расчетлив. Перед ней, как и многие, обездоленный и не реабилитированный ветеран Первой Мировой войны, что выбросил свои медали на бывших полях сражений во Франции. В послевоенные годы он кардинально изменился и забыл, что значит любить, если бы не явилась она.
