Дарби не мог поверить своим ушам — кричала его тихая и скромная дочь. Его Сара, хорошая девочка, дочка, которую он считал опорой семьи. Девочка, которая помогает матери, хорошо учится и любит рисовать. Дарби подавил улыбку.

Иса лишь водила глазами и пребывала в полнейшем смятении. Уж если она сама изумлена в наивысшей степени, то ей хотелось бы посмотреть на лицо зятя. Оно было, мягко говоря, шокированным. Выражение искривилось.

Выждав некоторое время, Иса, как ни в чем не бывало, сложила грязные чашки и, взяв поднос, хотела отнести всё на кухню.

Лицо Доры было белее мела от страха и злости, пока Лука больно сжимал её руку.

Сара остановила мать, встав перед ней. Слезы бежали ручьём.

— Говорю тебе, мам, я последние несколько лет терпела всякое, что сыта по горло! Не могу больше слышать Дору! Не желаю видеть Луку! Скажи, чтобы они уматывали к себе!

Иса растерянно пожала плечами, тогда Сара подошла к отцу и вцепилась в его брюки, рухнув на колени.

— Пожалуйста, папа, прогони их! Я не хочу замуж за Луку! Не хочу превращаться в Дору! Я не смогу привыкнуть! Если бы ты только дал шанс Алфи… Он готов помириться и забыть старые обиды…

Дарби видел, как его наглаженные брюки заливают крупные капли. Он положил тёплую руку на голову Сары и, пожалев её, строго оборвал:

— Ах ты, чертова потаскуха! Спуталась с дерьмом, ещё жалости просишь? Да? Замолчи! Замолчи, мать твою, немедленно! — кричал ей в лицо Дарби, схватив Сару за край пиджака, притянув ближе к себе, — Чтобы я не слышал ничего об этом грязном еврее! Лука и ваш брак — твоё спасение! Твоё ебучее спасение! Сраная гарантия, что ты перестанешь водиться с этим паршивым жидом! — кричал он во всё горло, — Он водит дружбу с парнями из Бирмингема!

Дарби поутих, чтобы перевести дыхание.

— С этими ублюдками! Их отношения похожи на фитиль от сраного динамита! В любой момент может всё разорваться к чёртовой матери! — взмахнул рукой Дарби, переводя взор на девушку, поджав губы, — А ты можешь оказаться в самом эпицентре!

Всё внимание было приковано к Дарби, а Сара горько плакала на его коленях.

— Назови мне дату венчания, Лука? — потребовал он, отталкивая от себя Сару и она упала на ворсинчатый ковёр.

Лука задумчиво и важно запустил в рот зубочистку, поглядывая на Сару, откинувшись на спинку стула.

— В последующую субботу. После праздничной Мессы, — парировал он, — Договор будет двусторонним. Это обсудим позже.

Иса смотрела на мужа, как на дикаря: — Ты что, отдаёшь её как вещь? Вот так?!

Дарби кивнул: — Всё уже решено! А теперь, — обратился он к Саре, — Встань с места и приклонись Луке! Отдай дань уважения!

Лука, к слову, ни царем, ни священником не был, однако сам факт обладания большой властью, связанной с насилием, делал его объектом целования как бы вопреки логике сакрального.

Сара покорно поднялась с места и подошла к Луке, принимая его протянутую жилистую руку, обводя взором сияющий перстень. Сара наклонилась и вместо касания губ, вонзила во внутреннюю часть бедра Луки кухонный ножик, прошедший точно мимо его детородного органа.

— Передай привет дьяволу!

Острие вошло в ткань и пронзило брючину, кожу и мышцу, заставив Луку тяжело захрипеть. Брызги крови разлетелись по столовой моментально, испачкав обои, лицо Сары и самого Луки, что излучало жуткое изумление.

Чангретта принялся судорожно зажимать рану, беспокоясь за проходящую рядом бедренную артерию.

— Мои яйца! — закричал он ей в лицо, — Психопатка, ты чуть не отсекла мне яйца! Сумасшедшая! Спасибо, блять!

Сара посмотрела на Луку пустым, почти остекленевшим взглядом, как после удара, так и до того, как воткнуть нож. Она почти не осознавала в тот момент, что она творит и к чему это приведёт её позже.

Лука не мог поверить, что Сара в действительности так сильно его ненавидела, чтобы вонзить холодное оружие ему в бедро.

— Они тебе не пригодились за тридцать лет! Не пригодятся и после! — заметила она скупо, безжалостно вырвав из раны лезвие, заставив Луку зашипеть, — Я не выйду за тебя, паршивый макаронник! Я никогда не окажусь под тобой, заносчивое ничтожество! — шипела она, сдивигаясь к стене с окровавленным ножом в руке.

— Господи помилуй! Спаси и сохрани нас! — прокричала Дора.

— Не богохульствуй, монашка!

Сара плеснула в лицо сестры остатками горячего чая в чашке, чтобы та заткнулась. Дора закричала от боли обжигающей её жидкости и вцепилась в красные скулы.

Напряжение отбивало болью в висках Сары.

— Ты совсем сдурела? — Дарби подлетел к дочери.

— Отмени своё решение! Отмени или я убью себя! — Сара поднесла нож к сонной артерии, что отбивала сердечный ритм.

— Сара… — кажется, она впервые увидела страх на лице отца и, самое главное, Луки, что удерживая кровь, стонал, наблюдая за Сарой.

Чарли искал бинт, а Фредди набирал номер доктора.

— Отменяй решение! Быстрее! — Сара надавила на артерию, как и на отца, и кожа над ней натянулась.

— Сара… Девочка моя, — пролепетал Дарби, — Отдай мне нож, я прошу тебя, — канючил он мягко.

— Быстрее! Скажи, что всё отменяется или я прикончу себя! Устанете стены отмывать и потолок перекрашивать! — Сара перебрала нож в пальцах, ощущая собственную влагу от страха.

— Отберите у неё нож, кретины ебаные! — закричал Лука помощникам, которые прибежали на шум.

Иса тихо плакала, но не помогала ни Луке, ни Доре.

— Ты убиваешь свою дочь! — прокричала Сара, — Ради чего?!

— Давай просто поговорим, милая? — попросил Дарби, — Только отдай мне нож, моя маленькая, — просил он, — Пожалуйста, дорогая, — сокращая расстояние сантиметр по сантиметру, протягивая руку к ножику, чтобы забрать его у Сары до того, как она наделает глупостей.

— Отберите нож, нахуй! Она сейчас себе кровопускание устроит! — закричал он, — Чего вы встали, блять?

Дарби дорвался до Сары и обхватил её руки, а один из людей Луки выхватил из её руки нож.

— Мамины помощнички, блять!

Вся семья не на шутку встревожилась. Сара никогда не была вздорной и злой. Наоборот, тихой, доброй и скромной и это часто оборачивалось не в её пользу. В этом состояла ее беда. Лука и планировал этим воспользоваться. Ну поплачет, постонет да смирится с участью.

Живя в такой семье, Саре было необходимо уродиться агрессивной, жёсткой и беспощадной, как Дора, голос который гремел на весь дом с появлением из работного дома.

Приехав оттуда, Дора была сродни мужчины из тюрьмы: свой сленг, дерзость и никакого желания работать, с возможностью поколотить младшую сестру за то или иное. Сара была не такой по природе. Даже если бы она родилась в затворническом месте, она была бы собой.

Все понимали: раз сегодня на нее крупно «нашло», то для этого есть серьезная причина. И Сара права. Она отстаивает свою жизнь и право на неприкосновенность.

Зло и отвращение овладели Сарой и она больше не могла следить за языком, пытаясь добраться до Луки, чтобы добить раненого.

— Если вы выдадите меня за этого паскудника… — Дарби смутился от такого словарного запаса дочери, вовлекаясь в её слова, взятой в хватку Фредди.

— Что? Покончишь с собой? — поиздевалась Дора, перематывая рану Луки как можно туже, переливаясь дрожью.

Сара злобно улыбнулась, стирая слёзы.

— Нет, всё будет намного веселее, но не для тебя! — девушка сглотнула, ткнув пальцем в сестру, дергаясь из хватки, — Я займусь проституцией! — боязливый смех Доры посыпался по гостиной, — И пока Лука будет бегать по своим делам и другим женщинам, я буду обслуживать Алфи и других евреев!

Сара подняла взор на Чангретту и его физиономия потемнела от гнева. Они оба знали, как Лука ненавидит факт того, что между евреем и Сарой было нечто интимное.

— И тех же парней из Бирмингема! Все возможные группировки будут за меня, когда я расскажу им, что вы со мной сделали, чтобы ополчиться против вас!

Лука, покрытый испариной, сидел на полу, облокоченный на стену. Эта угроза показалась ему забавной. Так ему ещё не угрожали, как и не вбивали нож в бедро. Дарби нервно дергал губами.