Он постил стрит-арт, фотки и видосы с крыш, а ещё увлекался паркуром. Я нашла пару видео, где он разве что не летает, как Бэтмен. Теперь ясно, почему его непросто поймать. Руфинг – это тоже для меня запредельное. Нет, он не похож на чокнутых крышелазов, которые ползут неведомо куда за селфи и адреналином и разбивают дурные головы. Внедорожник явно готовился, может, альпинизмом увлекался или акробатикой. И всё же: ради чего он слишком часто рискует жизнью?

Совсем недавно… Семь сталинских высоток, на шести звёздах (седьмая высотка – МИД – без звезды, но там Внедорожник прикрепил табличку к шпилю) написаны буквы «В, В, Y, N, L, А, О». Несколько тысяч комментариев на разных языках мира. Подписчики сложили из этих букв слово «Babylon». На следующий день Внедорожник запустил пару новых хештегов – #bealone и #bearlone (типа «медведь-одиночка»). Он был нестандартным руфером, не только фоткал или снимал видео, но и рисовал ночной город, причём с максимальной точностью, в деталях и невероятно быстро, часа за два, на «Ютубе» есть видео. Рисовал он всегда на чёрной бумаге пастельными карандашами.

Нет, я полюбила Внедорожника не столько за странный образ одинокого романтика-интроверта, сколько за философские посты и творчество, свободное от правил и ограничений. Он превратил сплошную разделительную полосу в кардиограмму, под картинкой – подпись

Прерывистая линия разделительной полосы стала «линией разреза», как на упаковках иногда бывает, к ней Внедорожник пририсовал ножницы, подпись – «Ты отрезан от мира», ещё один вариант с такой же разметкой – стежки с иголкой, подпись «Пришиты к маршруту». Пешеходную «зебру» переделал в лабиринт: «Перейти на другую сторону сложнее, чем кажется».

Внедорожник отличался от большинства популярных блогеров основным месседжем, идеей – он был интеллектуалом, но при этом ухитрился собрать столько подписчиков. Семь миллионов, Карл! Вопреки устоявшемуся мнению, что популярность можно заработать только на дурацких роликах или постах типа «Как сварить чёрные макароны», ну, которые с чернилами каракатицы, продаются в «Ашане». Я люблю умных парней, да.

Цитаты Внедорожника (публикуются одновременно на русском и английском) разделялись на несколько групп: если он писал о паркуре и свободе перемещения по городу, то ставил хештег #windowl, странное сочетание трёх слов – wind, window и owl. Если писал про будущее (а Внедорожник был футурологом) – #futurn-ing, future+turning, если пост про знаки и про язык – #keyworld, по ассоциации с «keyword», про Москву – «moscover» (под этим хештегом и его рисунки-панорамы ночного города).

А ещё у Внедорожника стоял странный статус: «Мепе, mene, tekel, upharsin». Оказалось, это из Библии, пророчество, данное царю Вавилона то ли Валтасару, то ли Навуходоносору (ржачное имя): «Мера, мера, пол меры и шекель. Взвешен был и найден слишком лёгким, потому разделено будет царство твоё и отдано персам». Звучит загадочно.

Я не сразу поняла, что полюбила его (дурацкое слово «влюбилась» ненавижу, ещё хуже – «втрескалась», «втюрилась» или «запала»). Это было чувство, парализующее волю, похожее на яд кураре. Мне хотелось жить на его странице и даже во сне разглядывать фотки, от которых мурашки копошатся в солнечном сплетении. Вроде старалась поменьше тупить в телефон, но всё равно на каждой перемене отключалась от мира и пролистывала его аккаунт. Отключаться лучше всего в кабинете у музычки, лучшее место для размышлений и созерцания. Музычка – женщина со странностями и в свою пещеру Али-Бабы пускает на перемене всех жаждущих уединения.

Описать её класс непросто: во-первых, вместо парт здесь стоят какие-то китайские или японские низкие столики, они разбросаны по всему помещению, а не стоят рядами. Вместо стульев – расписные подушки. Шторы у музычки висят не только на окнах, а везде. «Драпировочка»,  – говорит она. Между этими шторами (бархат, атлас, органза) образуются уютные закутки. В общем, не кабинет, а чайхана какая-то. С потолка свисают разноцветные люстры, на полках – неизвестные человечеству музыкальные инструменты, их наверняка гуманоиды делали. Или сама музычка. Когда она в хорошем настроении, может и сыграть на этих инопланетных штуковинах. Самый понятный из них – глюкофон. Помнится, когда мы были в пятом классе, она играла весь урок на гармони, к которой приделана куча деревянных трубочек-дудочек, клавиши на гармони были только слева от исполнителя, а справа – струны. Орган – не орган, баян – не баян, лютня – не лютня, не пойми что. На полках стояли пластинки и несколько проигрывателей, причём не старых. Музычка признавала только винил. Надо говорить, как она выглядела? Да, более чем нелепо. Брилась налысо или почти налысо, носила круглые очки и… фраки. Исключительно фраки. Белые, чёрные или серебристые.

Ходили слухи, что музычка даёт концерты в ДК, библиотеках, крошечных выставочных зальчиках мини-галерей современного искусства. Музычке было лет пятьдесят, и, кажется, она здесь работала со времён основания школы, так что все давно привыкли к её причудам и не трогали. В седьмом классе у нас уже не было музыки, а жаль. Очень здорово было весь урок сидеть с закрытыми глазами (музычка убеждена, что так лучше воспринимается классика), слушать всяких там Шопенов, Рахманиновых и разные интересные истории. Правда, иногда наши парни засыпали и ничего не слышали, но музычка их не трогала, говорила, что спящие слышат музыку каким-то сверхсознанием, а это, типа, ещё лучше.

Один раз Тихон втихаря воткнул наушники и начал слушать мутный рэпак, который записывал его старший брат в домашних условиях. Музычка вычислила и забрала плеер, послушала и сказала, что стихи хорошие, а аранжировка – шлак, даже что-то начала объяснять замудрёнными терминами. Тихон мало что понял, зато на следующий день пришёл разбираться его брат Платон, но скандала не вышло, а вышла новая космическая аранжировка от музычки, эта запись даже на каком-то фестивале победила.

По законам жанра музычку должны были звать заковыристо, какой-нибудь Дульсинеей или Фейхоа, но звали почему-то обычно – Любовь-Иванной, зато повезло с фамилией – Эйнштейн. Нарочно не придумаешь! Хотя, может, это фамилия мужа, впрочем, по нему не скажешь: огромный косматый-бородатый мужик байкерского вида. Он иногда приходит в класс в качестве звукача: ну, музычка ведёт кружок вокала и записывает учеников для конкурсов. Я бы тоже попела с удовольствием, но ни слуха, ни голоса. Блею, как бараниха. Одно время Любовь-Иванна пыталась меня научить попадать в ноты, но сдалась. «С таким именем – и не петь!  – говорила она.  – Имя имеет особую власть над человеком, тем более ты водолей». При чём тут водолей, я так и не поняла. А блеять должен не водолей, а баран, овен.

Имя у меня действительно музыкальное – Иоланта. Правда, родители назвали меня так просто потому, что красиво и необычно, а вовсе не по причине любви к опере. Фамилия, правда, подкачала – Гречихина. Интересно, какая фамилия у Внедорожника? Вдруг красивая? А если мы однажды встретимся и он меня тоже полюбит? Фамилия, раскатала губу… я пока даже его настоящего имени не знаю. Но мысль о другой фамилии меня ошпарила кипятком.