Марш отсюда, презервативы. Это наше официальное прощание.

— Хорошее шоу. — Коул поднимает бровь.

Тил ахает, съеживаясь, закутываясь в пиджак.

Я остаюсь полностью обнаженным, когда встаю и пристально смотрю на него. У Коула всегда была склонность к вуайеризму — среди прочего.

— Продолжайте, — он делает паузу. — Или мне следовало сначала поаплодировать?

Из-за спины я вижу, как Тил беспорядочно надевают свою одежду.

Блядь. Она поняла, что я сделал это нарочно? Не то чтобы меня это должно волновать. И ей, и Коулу нужно знать свои места.

То есть, никто больше не заберет ее у меня.

Через несколько секунд она выходит из-за моей спины в юбке и застегнутом пиджаке и несет остальную одежду в куче.

— Я отвезу тебя, — говорю я.

Она бросает на меня такой резкий взгляд, что он похож на ножи.

— Пошел ты.

И с этими словами она хватает свою сумку и, не удостоив Коула взглядом, выбегает из дома.

Я остаюсь стоять, игнорируя ухмылку Коула и мою наготу. Все, о чем я могу думать, это ее последний взгляд, который она бросила на меня: гнев, смешанный с разочарованием.

Merde — Дерьмо.

Позже в тот же день я присоединяюсь к Эльзе и Ким на девичник.

В прошлом я не знала, что это такое. В конце концов, Нокс, Агнус и папа всегда были моим окружением. Теперь, когда Эльза присоединилась к нам, это стало более... ну, интересным.

Моя приемная сестра не совсем девчачий тип, не то, что ее лучшая подруга Ким, у которой убийственно зеленые волосы, соответствующие цвету ее глаз. Всякий раз, когда они собираются вместе, они немного говорят о своей жизни и много об Эйдене, Ксандере и сексе. Обычно эти разговоры меня не беспокоят. Я часто наблюдала за их покрасневшими лицами и задавалась вопросом, чего они так смущаются.

После Ронана я вроде как все поняла. От одной мысли, что он сделал с моим телом, мои щеки заливает жаром. Я все еще чувствую его внутри себя с каждым шагом, который делаю, и ненавижу, что моя единственная мысль это то, как сильно я хочу повторить все это.

Если он, черт возьми, все не испортит.

Как только мы заходим в маленькую кофейню и делаем заказ, я извиняюсь и ухожу в туалет, пока Ким показывает Эльзе фотографии ее младшего брата Кириана, и они обе падают в обморок из-за него. Если бы Эйден был здесь, он бы приревновал к этому ребенку. Без шуток. Черт возьми, если бы Ксандер уже не считал Кириана младшим братом, он тоже мог бы приревновать.

Закончив в туалете, я выхожу, уставившись на телефон. Никаких сообщений.

Я сказала себе, что не буду проверять, но я как наркоманка. Я не могу перестать ждать чего-то от него. Не то чтобы я так легко простила бы его за поступок, но все же. Ронан, который ничего не посылает, чертовски подозрителен.

Мои ноги останавливаются перед туалетом. Сильвер стоит там, уставившись на свой телефон и прикасаясь к изящной подвеске в виде бабочки на ее бледной шее. Мягкая улыбка скользит по ее губам. Она почти невинная — последнее прилагательное, которое я бы использовала для описания Сильвер. Это правда, что она в некотором роде сногсшибательна, но она всегда обладала преимуществом.

У нее самая красивая улыбка, которую она демонстрирует в социальных сетях, обычно со своими влиятельными родителями, мачехой или пиар-командой отца. Даже Ронан публиковал с ней фотографии, наполовину обнимая ее или, когда они оба улыбались в камеру. Обычно он подписывал это так: «Красивые люди». Высокомерный тип.

Когда я следила за его аккаунтом, то заметила, что, когда ему было около пятнадцати, он часто публиковал фотографии с тремя другими всадниками, Леви Кингом — старшим двоюродным братом Эйдена — и Сильвер. Она была единственной девушкой среди них пятерых.

Затем, мало-помалу, она начала исчезать с фотографий. Особенно в этом году.

Заметив меня, Сильвер убирает руку с подвески, и вот так просто выражение ее лица становится жестким. Все улыбки и невинность растворяются в воздухе.

Она пялится на мою футболку, на которой написано: Ботаник? Я предпочитаю термин «умнее тебя».

Ее ледяной взгляд скользит обратно по моему лицу.

— Тил.

— Сильвер.

Она вальсирует ближе, пока не в состоянии посмотреть на меня сверху вниз. Глупые высокие люди и их ноги, которые тянутся на многие километры.

— Я все еще не простила тебя за тот день.

— Я тоже.

— Но я могла бы.

— Неинтересно.

— Просто... — она замолкает, облизывая губы. Это первый нервный жест, который я когда-либо видела от нее. — Расскажи мне, как дела у Ким.

— Почему бы тебе самой не спросить ее?

Из того, что Ким упоминала ранее, она была близкой подругой Сильвер, но они перестали общаться, когда были подростками, и с тех пор Сильвер превратилась из подруги в мучителя. Однако ни Эльза, ни Ким не видели другой грани Сильвер. Кроме того, после того как Ким выписали из больницы, Сильвер появилась, извинилась перед ней и ушла.

С тех пор как мы встретились в клубе, Сильвер регулярно спрашивала меня о состоянии Ким.

— Она просто проклянет меня, — бормочет она.

— Это потому, что тебя не была рядом с ней, когда она нуждалась в тебе больше всего.

— Я знаю это. Просто скажи мне, как у нее дела. — она сглатывает, словно прогоняя ужасный образ. — Она справляется?

— Да. Дела у нее идут лучше.

Ее губы растягиваются в улыбке, прежде чем она прочищает горло.

— Хорошо, спасибо.

— Ты не можешь продолжать спрашивать о ней за ее спиной таким образом, Сильвер. Однажды тебе придется встретиться с ней лицом к лицу.

— Однажды. Не сегодня. — она делает паузу. — Не говори ей, что я спрашивала.

— Как скажешь.

Она откидывает волосы.

— И держись подальше от Коула.

— Держись подальше от Ронана.

Мы расходимся в разные стороны у выхода из туалета. Она выходит из маленькой кофейни, даже не взглянув на Эльзу и Ким. Возможно, потому что ее родители политики, но, судя по, увиденному, Сильвер мастер скрывать эмоции.

Когда я снова усаживаюсь за стол, две пары глаз почти выкапывают дыры в моем лице. Я делаю глоток апельсинового сока и встречаюсь с недоверчивыми взглядами Эльзы и Ким.

— Что?

— Что все это было? — шипит Эльза. — Сильвер?

— Да, Тил, — фыркает Ким. — Почему ты разговаривала с Сильвер?

Из-за тебя. Вместо этого я поднимаю плечо.

— Она стерва, Тил. — Эльза крепко сжимает свой горячий шоколад.

— Я тоже могу быть стервой. — я пью сок.

— Нет. — Ким гладит меня по руке. — Ты классная. Просто ты другая.

Я подавляю улыбку. Вот почему Ким и Эльза особенные — они не только видят фасад, но и находят время, чтобы заметить, что за ним.

— Кроме того. — Эльза лукаво улыбается. — Ты с Ронаном, так что это в конце концов передастся тебе.

Мое сердце сжимается всякий раз, когда упоминается его имя. Я притворяюсь, что сок мое единственное внимание.

— Он не имеет значения.

— Думаешь, я не заметила, как ты смотришь на него, когда он не обращает внимания? — Эльза вздыхает. — Как будто ты хочешь выгравировать себя на его коже.

— Я не хочу.

— Да, ты хочешь. — Ким тычет меня в плечо. — Он делает тоже, что и ты. Он смотрит на тебя так, словно ты величайшая и самая увлекательная загадка из всех.

Он смотрит на меня так?

Как получилось, что я никогда этого не замечала?

Эльза подмигивает мне.

— Я говорю, что ты изменила свои взгляды на любовь. Это больше не куча химических реакций, верно?

— Именно. Дофамин и нейротрансмиттеры. Это все бред.

Даже когда я говорю эти слова, я не верю ни одному из них.