Неприятно, но зато я до сих пор жива, а больница, напитавшись этими силами, получила защиту от тварей. Даже Дикая охота не может прорваться сквозь созданный ореол.
Я очень устала. Допрос, кажется, длится несколько часов подряд. За это время мне пару раз был предложен чай, но не разрешалось изменить позу. А так хотелось вытянуть ноги, расслабить спину и ровно улыбнуться, веря в то, что за тобой никто не следит.
— На сегодня мы закончили. — Надзиратель поднялся, разрешая мне встать. Он очень высокий, всегда смотрит на меня сверху вниз, из-за этого становится неловко. Но сегодня он и сам, на лёгкое мгновение, словно потерян. — Жду у себя в пятницу, через три дня. Доброго дня, Саша.
— Доброго дня, Надзиратель.
На выходе моя улыбка досталась молчаливым санитарам, сопровождающих меня по коридору. Пустынный, безликий, с шестью закрытыми дверями. За ними нет ничего страшного, лишь психотерапевты, да Надзиратели. Здесь элитные войска. Хуже то, что на этажах ниже. Возле лифта удалось сквозь плотное стекло увидеть несколько лиц. Они новые, ранее не появлялись. Двое мужчин. Один невысокий, домашний, одетый в тёплый свитер, и светлым, уже покрывающемся сединой, ёжиком волос. Второй высокий, бледный. А может, его бледность следствие чёрных кучеряшек волос и чёрного пальто? Руки крепко держали футляр от скрипки.
Двери лифта закрылись. Шире улыбка и взгляд на бесстрастных санитаров. Порой возникает желание взвыть и наброситься на них, а после биться о стекло лифта, уподобляясь мотыльку. Хоть какое-то оживление в этих безликих коридорах.
Мой этаж. Немного соседей. Всем я радостно улыбаюсь и изо всех сил приветственно машу рукой. За эти минуты, что меня ведут, успеваю рассказать последние новости и даже получить отклик. Не далее, как месяц назад, что-то произошло на острове, в нашей психиатрической больнице, больше напоминающей тюрьму, и нас перестали пускать в общую комнату. Единственный источник искреннего контакта исчез.
В моё отсутствие снова совершали уборку. Рисунки, книжки, краски — всё на своих местах. Но не так, как я бы хотела. Мир свой у каждого. А его отбирают.
Медленно прошла по палате. Стянула с кровати Мишку, прижала к груди, ласково проведя рукой по плюшевой голове. И опустилась на колени напротив стены. Прикрыв глаза, вновь начинаю играть, представляя, будто я часть огромного мира.
— Александрия Фонойоса! Я хочу знать, что ты ему наговорила!
Дверь в палату открылась бесшумно. Ровный шаг, нервный перестук кончика зонта, и основатель Шеррифорда возвышается за моей спиной.
— Только правду.
========== Города ~ Правила ==========
Комментарий к Города ~ Правила
Города - https://vk.com/wall-168342006_54 ❤️❤️❤️
До первого июня осталось десять дней, три часа и тридцать четыре минуты.
Приучился на Этажах игре в секунды. Сегодня был финальный раунд. Выигравших, как в прошлый, и в позапрошлый раз, не было. Сама игра будто была придумана маленькой англичанкой для того, чтобы приучить детей следить за временем. Пациенты больницы часто забывались, забрасывали время и зачастую из-за этого страдали. Не оказывались на процедурах, в час приёма таблеток, даже могли пропустить ежедневный обход лечащего врача, что для меня казалось чистым кощунством. И так как в больнице лежали пациенты с тяжёлыми заболеваниями, подобное заканчивалось плачевно. Сеньорита Фонойоса ввела игру в секунды ещё в первый год своего появления в больнице, и играли в неё безоговорочно, в специально объявляемые дни, оба Этажа: Общежитие и Могильник. Пожалуй, Цветник о ней даже и не знал, собственно, оттуда никого никогда не звали.
Лето я ждал яро. Правда, с неким двойственным страхом. Ни на секунду не забывалось как-то проговорённое Сашей о моём выздоровлении, а к тому же, когда Энрике, не задумываясь, подтвердил её слова, я окончательно в этом уверился. Она обещала. Первого июня я должен буду выйти за пределы больницы на своих ногах.
А что, если я ошибся? Ведь вдруг это всё окажется неправдой. И я не видел ни звёзд, ни горизонта, ни странного пекаря в Ночь, которая сбывается, да и самой Ночи тоже не было. А Саша? Саша ведь была! И то благоговение, появлявшееся вокруг неё, тот страх в глазах чужих, и то, как она могла одним взглядом заставить заскулить и тем же взглядом приласкать… Это всё было на самом деле! Наяву. Я знаю.
Правда, это знание не мешало мне сомневаться.
Больше всего мне хотелось безоговорочно верить. И да, среди больничных проводков, бесконечной череды уколов и таблеток, наводящей уныние химиотерапии, я всё сильнее, как ни странно, начинал верить. Брат бы высмеял. Наверняка это знаю. Несмотря на его странную, не совсем ясную привязанность к Саше, он никогда не верил в силу Этажей. Не знаю, как ещё это назвать: сила Саши, света? Привить эту способность Этажам казалось наиболее правильным.
Она видит между строк. И даёт шанс на новый поворот.
— Посмотри, Лондон от нас не так уж и далеко. Несколько пальчиков — и мы там.
Саша валялась на полу, задрав тонкие ноги: одна штанина пижамы внаглую соскользнула вниз до острой коленки. Пушистый тапочек балансировал на носке, готовый при мельчайшем движении сорваться. Перед девочкой на полу лежала развёрнутая старая, местами с жёлтыми от южного солнца пятнами, карта мира. Очень точная, англичанка водила детским пальчиком от одного города к другому, а их было множество. Маленькая ладонь пересекала Атлантический океан, входила в Балтийское море и приближалась, прорываясь сквозь шторма, к Финскому заливу, пришвартовываясь у берегов огромной страны. Это было её излюбленное направление. Последние пару недель она часто притаскивала ко мне в палату карту, и мы подолгу её разглядывали. То и дело представляли себя мореплавателями, открывающими новые земли в глубине Тихого океана, после того, как его волны чуть не утаскивали нас на корм Белой акуле. Под кораблём проплывал огромный кит и дарил нам фонтан брызг. Мы гадали, где может находиться тот самый архипелаг, пытались даже вычислить его местонахождение по звёздам, проводя невесомые линии от небес к морским глубинам. Забывалось, что мне пятнадцать, а ей пять. Саша казалась иной. Что ли, грустной слишком, а может и напротив, спокойной, открытой.
Поглаживая ветхую карту пальчиками, она призадумалась, невидимой линией соединяя города.
— А у тебя не будет города.
— Что? — По привычке непонимающе откликнулся.
— Не знаю… Просто не будет и всё.
Саша взглянула на меня с лёгким интересом, и, поманив, отвернулась к карте.
— Смотри и запоминай. Это важно.
Вздохнув, она быстро провела рукой по карте. И указала на город в Германии.
— Берлин. Первая твоя остановка. Запомни и береги. Намного сильнее остальных он, но и слаб. Видишь, вокруг него крутятся две реки: Эльба и Орёл. Он может умереть из-за себя, но за других. Ты его любишь.
Она говорила медленно, уставившись в город на карте. Задумчиво, будто читая по книге.
— Любить? Город? Я никогда особо не рвался в Германию.
— Не отвлекай! Жалеть будешь через много лет.
Недовольно шикнув, она оторвала на мгновение взгляд от карты. И чуть прищурившись, вновь посмотрела на страны и материки. Сосредоточилась так сильно, что высунула кончик языка от напряжения. Тень от маленькой ладони вновь легла на карту.
— Смотри, если бежать вверх от Берлина и вот, повернуть неожиданно чуть в сторону, то можно наткнуться на Стокгольм, холодный и загадочный городок, где живёт Карлсон… В принципе она и сама появится неожиданно.
— Он. Стокгольм — это он, город.
— Всё возможно.
Саша улыбнулась той фирменной улыбочкой, и вновь пришла в голову мысль, что я в этом мире абсолютно ничего не понимаю.
— Смотри, по одну сторону от Стокгольма лежит Осло, он очень холодный изнутри город, и прямо у Северного моря. А с другой стороны, гляди, Стокгольма, раз и два, всего два моих пальца и вот, уже Хельсинки! Он словно разрезает страну напополам.
Наш кораблик покачивался на волнах Балтийского океана из стороны в сторону. Было прохладно, но веяло шёпотом сказки, голос мягок и обволакивает теплотой яркого мёда. Мы готовы плыть дальше, куда бы нас ни занесло, и наша сказка точно не захочет заканчиваться.
