- Лидочка, Лидуся! - Витя обнял ее за плечи. - Все хорошо, милая!

  - Все хорошо! - Элли подошла к ней с другой стороны. - Все в порядке. Вы сделаете ремонт. Натяжной потолок. Все будет хорошо. - Она гладила Лиду по волосам, как ребенка. - Все хорошо.

  Лида всхлипывала.

  - Простите меня. Это нервы. Я знаю, что немного неадекватна иногда. Мне важно, чтобы было чисто... чтобы порядок... Кто, кто положил эти щипчики, которыми стригут ногти, на кухонный стол? Ну тут же еда-а...

  А когда они уже укладывались спать, Лида вдруг ни с того ни с сего спросила:

  - Ты же не осуждаешь нас, что мы гражданским браком живем?

  - Нет, что ты...

  - А у тебя никого нет?

  - Нет.

  - Слушай, если тебе девочки больше нравятся, то я не осуждаю...

  - Нет, Лид. Со мной всего этого... любви и прочего... не случалось.

  - Ну, может, случится. Я не считаю, что после тридцати с человеком не может произойти ничего хорошего.

  Элли молчала.

  Как же хорошо, что они ее встретили на вокзале!

  Машину вел Юра, муж Иры, невысокий, коренастый, остриженный очень коротко, почти налысо, говоривший всегда громко и как-то чересчур весело.

  - Ну как отдохнула, лягушка-путешественница?

  - Хорошо. У меня такие друзья чудесные. Научили меня играть в 'Эволюцию'.

  - Это как?

  - Там создаешь животное... и придумываешь ему свойства, чтобы оно выжило... например, если животное большое, его трудно съесть, но ему надо много еды для прокорма. Или, например, если у животного есть защитная окраска...

  - Интересно, Юр, да? - как-то извинительно спросила Ира. Она сидела на заднем сиденье и, когда говорила, немного подавалась вперед. Ира всегда была маленькой, изящной и не поправилась даже после родов. Только выглядела очень уставшей, под глазами залегли тени, а заправленные за уши пряди волос (каре до подбородка) торчали как-то жалко и немыто.

  - Да, наверное... - рассеянно сказал Юра.

  - Я хочу походить в какие-нибудь клубы настольных игр, - продолжала Элли. - Мне кажется, там интересно.

  - Я бы тоже хотела походить, Юр, да?

  - Не знаю. Потом обсудим, - сказал Юра.

  - Ты знаешь, мне так скучно бывает. Сижу весь день с ребенком. - Ира вздохнула. - А Юра никуда меня не отпускает...

  - Не начинай, - вступил Юра сердито. - Как приедем, я вас с твоей Элей оставлю наедине, тогда жалуйся на меня, сколько хочешь. Твое право. Только ты, Эль, смотри, на нее не влияй... как-то неправильно... ты пока мне нравишься... как подруга моей жены, я имею в виду... Тех, которые мне не нравятся, я уже разогнал всех... - Он засмеялся. - Но ты вроде ничего... кольца в носу не носишь, не красишься... хотя, может, у тебя на мягком месте татуировка набита...

  - Юра! - одернула его Ира.

  Элли улыбнулась. Татуировок у нее не было, хотя одно время ей хотелось... птичье крыло на лопатке. Одно крыло. В этом было что-то поэтичное. Но у Элли не хватало денег и уверенности, так что проект остался нереализованным.

  Когда Юра оставил их одних в квартире, Ира и Элли сперва уложили спать Мишутку, годовалого сына Иры и Юры, а потом принялись хозяйничать на кухне. Мишутка Элли очень понравился. Такой маленький, но серьезный мальчик. Темные глазки, кудряшки темно-русые.

  - Михаил Юрьевич настоящий, - сказала она. - Так смотрит, как будто помнит... как его ангел нес и пел... как у Лермонтова... - Элли вздохнула. - Красивый мальчик.

  - Ох. - Ира была явно не рада ее словам. - Ты знаешь, Юра его не обнимет, не поцелует, не приласкает...

  - Не любит?

  - Боится, что мальчик от этого испортится... ну, геем станет. Говорит, что как только Мишутка подрастет, кудряшки ему стричь станет. Чтобы выглядел как мужик.

  - Он же маленький совсем...

  - Юра говорит, что вся гомосятина из детства идет. Потом типа спохватимся, да поздно будет... - Ира вздохнула. - Но я Мишеньку за двоих люблю. И целую, и лелею. Тут мне Юра ничего не говорит. Я мать. Это мое право.

  Элли промолчала. Какого-то права спорить она за собой не ощущала. Да и вообще ей стало жутко неудобно разбираться во всех этих правах: у кого и на что они есть.

  - Ты-то никого себе не нашла еще?

  - Нет пока.

  - Элли, Элли... А ведь даже я уже старородящей считалась, а ведь ты старше меня...

  - На три месяца!

  Ира покачала головой:

  - Ты ведь можешь так и одна остаться...

  Мишутка проснулся. Его трагические рыдания (младенец не знает ничего, но рыдает так, будто познал все) заставили Иру и Элли броситься к кроватке. На ходу Ира схватила пульт от телевизора:

  - Сейчас, сейчас, маленький!

  Она нажала на кнопку, и - большой плоский экран заполнило яркое изображение, а по ушам резанул звук: