ГЛАВА XX

Я даже не надеялась, что этой ночью взвинченные до предела нервы позволят мне спокойно выспаться, но с учетом плотного расписания на завтра мне было крайне нежелательно до утра ворочаться в постели. Пить снотворное я слегка побаивалась – мало ли как на мне скажутся побочные эффекты, не хватало еще ползать сонной мухой и соображать через пень-колоду, когда от меня требуется максимальная ясность мыслей. А принять ванну с морской солью и ароматическими маслами-релаксантами – совсем другое дело, так почему бы не совместить приятное с полезным? После расслабляющих банных процедур выпью стакан подогретого молока и сразу отправляясь на боковую – безмятежный сон младенца мне, естественно, не светит, но тут уж, как говорится, не до жиру…

Теплая вода, похоже, и вправду обладала волшебными свойствами – напряжение в мышцах постепенно спадало, головная боль медленно отступала, а сердце больше не пыталось проломить грудную клетку частыми отрывистыми ударами. Я блаженно нежилась в пене и с каждой минутой мое общее самочувствие становилось всё лучше, и я начала верить в то, что какие бы сюрпризы не приготовил мне день грядущий, я с ними непременно справлюсь и, если понадобится, сворочу любые горы. К лэптопу я сегодня решила больше не прикасаться – перегруженному мозгу срочно необходим был информационный детокс, а использование гаджетов отродясь не способствовало продуктивному отдыху. Волевым усилием я преодолела соблазн прямо сейчас озаботиться поисками упоминаний о «борфиме»: во-первых, я существенно рисковала надолго застрять в сетях всемирной паутины, а во-вторых, к столь ответственному вопросу следовало подходить достаточно вдумчиво, а не пороть горячку на голых эмоциях.

Пока я «отмокала» в ванне, забытый на кухонном столе телефон продолжал молчать, а количество пропущенных звонков не изменилось. Интарс резко утратил ко мне интерес, и я вынуждена была смириться с тем, что истинная подоплека его настойчивого стремления со мной связаться скорее всего так и останется тайной за семью печатями. Я принципиально не верила, что Интарса внезапно накрыло запоздалое раскаяние – его слова не допускали двоякого толкования, он прекрасно отдавал отчет в своих действиях и, по всем признакам, ничуть не сомневался в их правильности. Честно сказать, я еще до конца не переварила всё сказанное Интарсом, и мне только предстояло проникнуться истинным ужасом красочно описанных в недавней беседе событий, однако, уже сейчас я хорошо понимала, что меня ждет революционная трансформация сознания. Мой привычное мировосприятие перевернулось вверх тормашками, и в данный момент я с огромным трудом ориентировалась в новых реалиях. Да, мне бы совершенно не помешал опытный проводник, но всё складывалось так, что пройти открывающийся впереди путь я должна была исключительно в одиночку. Я ни на миг не покривила душой, искренне поблагодарив Интарса за то, что теперь я более или менее четко видела свои горизонты – до нашего разговора я топталась на развилке, тогда как отныне в моем распоряжении оказались конкретные «явки и пароли», и лишь от меня самой зависело, насколько результативно я смогу использовать полученные сведения. Но для успешного воплощения в жизнь моих чрезвычайно смелых планов мне ни в коем случае нельзя было терять форму, и как бы не тянуло меня к компьютеру, я нашла в себе мужество забраться под одеяло и погасить ночник.

Чтобы в точности соблюсти кочующий из поколения в поколение рецепт, в молоко по идее следовало добавить капельку меда, но народное средство отлично сработало и без сладкого компонента. Я почти задремала, когда проклятый мобильник безжалостно вырвал меня из объятий Морфея. Я резко подскочила на кровати, схватила с тумбочки телефон и, обнаружив незнакомый номер, без колебаний ткнула пальцем в сенсорный экран. Актуальных новостей о «Хитмене» не поступало уже вторые сутки и всякий раз, когда я видела на дисплее комбинацию цифр с иностранным префиксом, у меня незамедлительно срабатывал условный рефлекс и в я панике бросалась к телефону. Внутри у меня всё сжималось от страха, руки дрожали, во рту пересохло, и я не могла представить, что будет со мной, если в ответ на мое сдавленное «Алло» раздастся, к примеру, голос Габриэлы из госпиталя Института Нейрохирургии или самого доктора Беннета, или Сэма Броуди… Да какая по сути разница, кто возьмет на себя смелость сообщить мне печальные известия?

Даже не знаю, почему я априори не рассматривала вероятность определенных подвижек в лучшую сторону – логично было предположить, что тот же Броуди мог позвонить мне, чтобы поделиться благой вестью о выходе Яна из комы, но, похоже, разговор с Интарсом уничтожил во мне последние иллюзии и заставил попрощаться с наивными чаяниями. Впрочем, если бы всё было так однозначно.

–Ну что, Мика, тебя немного отпустило? – буднично осведомился Интарс, словно несколько часов назад между нами не состоялось драматичного во всех отношениях диалога, а мы всего лишь чуточку повздорили по абсолютно незначительному поводу.

–Какого черта тебе надо? – с неприкрытым облегчением выдохнула я. Вопиющее несоответствие весьма невежливой фразы и радостных интонаций, с которыми они была произнесена, привело Интарса в краткое замешательство, но уже через мгновение он справился с растерянностью, и настала моя очередь впадать в ступор.

–Я не хочу, чтобы ты наломала дров, – до глубины души потряс меня своей заботой Интарс, – а судя по твоему поведению, именно это ты намерена сделать. Почему ты не брала трубку?

–А о чем нам с тобой говорить? – я свесила ноги с кровати, но вставать не спешила, притом, что на мирном сне можно было смело ставить крест, – ты демонстративно устранился, и мне пришлось вспомнить, что спасение утопающих –дело рук самих утопающих. Не понимаю, что здесь неясного?

–Много чего, – обобщил Интарс, – давай я тебе по пунктам перечислю? Бьюсь об заклад, что ты любишь всё структурировать! Итак, пойдем по порядку. Начнем с того, что ты ничего не знаешь об Африке, я имею в виду, о настоящей Африке, а не о картинке с рекламного проспекта. Белой женщине, особенно молодой и привлекательной, рискованно даже просто выходить на улицу из отеля, а ты, если я не ошибаюсь, собралась в джунгли. В относительно развитых странах у тебя еще есть шанс вернуться домой целой и невредимой, но в той же Гвинее ты не продержишься и недели, причем, я могу без труда набросать тебе сразу несколько одинаково трагичных раскладов, где мучительная смерть от малярии – это еще не худший вариант. Что касается Общества Леопарда, то ты зря питаешь надежду, что за вознаграждение местные жители с готовностью выведут тебя на Аниото. Зато если «Леопарды» пронюхают, что ты активно интересуешься предводителем Общества, я не дам за твою жизнь и цента. Белую туристку растерзал дикий зверь? Эка невидаль, добро пожаловать в Африку, детка! Полиция там выполняет чисто номинальную функцию, и тщательно расследовать твою гибель никто будет. И главное, глупо верить, что «безумство храбрых» выступает залогом успеха. Ты хочешь помочь Агапову? Тогда для начала тебе нужно хотя бы просто остаться в живых, а я ответственно заявляю, что твой текущий план –это самоубийство.

–Не надо меня запугивать! – разозлилась я, – я думала, ты гораздо умнее и давно понял, что я не поверну назад. И знаешь, лучше я пожалею о том, что сделала, чем о том, чего не сделала. И плевать я хотела на твои мрачные прогнозы, вот увидишь, я их обязательно опровергну.

–Дай-то бог нашему теляти волка съесть, – обратился к фольклору Интарс, – отчаяние – плохой советчик, Мика. Я продолжаю придерживаться мнения, что Агапов сам вырыл себе яму, и не ощущаю за собой вины в произошедшем, но если ты не внемлешь моим предостережениям и все-таки поедешь в Африку, твоя смерть будет на моей совести. Ну, и как ты полагаешь, я могу это допустить?

ГЛАВА XXI

–Я часом не ослышалась, и ты действительно употребил слово «совесть»? – саркастично уточнила я, – а я-то думала, что тебе незнакомо это понятие! Ушам своим не верю! Вероятно, я все еще сплю, и мне снится сон, потому что иного объяснения столь разительным переменам я при всем желании не нахожу!