Всё в этой картине говорит о том летнем счастье, когда даже смерть на время оставляет самых немощных людей, чтобы и они насладились чудесными мгновениями своих хрупких, но таких прекрасных жизней.

И только ближе к холодам, госпожа в чёрном платье с косой наперевес, вернётся из своего отпуска, чтобы вытащить людей из сказки, и напомнить им великую цену счастья. Но, несмотря на всё это, у граждан этого романтического города не стало меньше мелких проблем со здоровьем, которые не нужно было решать.

Из парадной приземистого дома, с саквояжем в руках, вынырнул молодой мужчина. На нём свободная, салатового цвета, рубашка с закатанными рукавами по локти. На ногах его чёрные брюки со стрелкой, а стопы увенчаны (в уже видавшие виды, но тщательно ухоженные) туфли. На левом запястье сидят очень недорогие, но надёжные часы. Время для этого джентльмена играло очень большую роль.

Лицо очень миловидное. Под носом красуются аккуратные усики, а на переносице держатся оптические линзы. Зовут этого прекрасного человек – Уильям Хобс.

Каждый второй человек здоровается с ним, обращаясь к нему «Мистер Хобс». И на каждое приветствие Уильям приветливо кивает в ответ, хоть и смутно припоминает эти, постоянно мельтешащие, лица. А все знают этого молодого мужчину по имени и фамилии, так как сие джентльмен является очень уважаемым и любимым доктором этого замечательного небольшого городка.

Живёт Уильям через три улицы от центра, в северной части. Несмотря на свою молодость, у него уже имелась жена-красавица Алиса, от которой он получил двоих прекрасных детишек.

Кэтрин – старший ребёнок пяти лет, а её младшему братику недавно исполнилось четыре. Это были очень желанные и любимые дети молодой семьи.

Жалование мужа позволяло Алисе не работать, занимаясь детьми и домашним хозяйством. Она посвящает всё время домашнему очагу и воспитанию в детях высших чувств на планете Земля, а именно: любви и нравственности.

Только изредка она расслаблялась перед телевизором. Данный диковинный прибор включался очень редко, да и вообще, имел свойство больше декоративное.

Уильям хотел уже пойти домой на обед, но на рабочий пейджер пришло оповещение, что в соседнем квартале у молодой женщины сильные боли «по женской» части, но это никак не связано с естественными кровавыми выделениями.

Мистер Хобс достаточно сильно предан своему делу. Он честный и нравственный лекарь. Его клятва – не пустой звук. Мужчина немедля двинулся по указанному адресу, всё также дружелюбно отвечая кивками на приветствующих его людей.

Спустя четверть часа он уже стоял у парадной, звонил по домофону. Звук мелодии прервался на третьем повторении. Тишина с того конца провода открыла ему дверь. «Какое безрассудство, вот так открыть дверь, даже не уточнив кто пришёл» – подумал Уильям.

Этаж пришлось вычислять самому. На шестом пролёте третьего этажа была распахнута дверь. Врач аккуратно зашёл, прислушиваясь в звуки комнат. Стояла гробовая тишина. Его рука закрыла до щелчка входную дверь. Ботинки, как и положено врачу, он снимать не стал.

Одна из дверей, в отличие от других, была приоткрыта. Из этой щели бил свет, на который Уильям пошел, полетел, словно ночное насекомое. Распахнув с опаской, со свойственным смущением, дверь: доктор обнаружил весьма неожиданную для себя картину.

На большой и очень роскошной кровати лежала молодая девушка в одних только трусиках. Грудь она держала в ладошках, отрешенно смотря в потолок. Но как только до её ушей дошел протяжный скрип двери, её глазки тотчас же уставились на вошедшего мужчину. В глазах девушки не чувствовалось смущения, наоборот, взгляд был очень уверенный и требовательный.

«Здравствуйте, мисс…. эм» – Хобс не знал, как зовут пациентку. Он был смущён и старался не смотреть на её прелести.

«Можно просто Матильда. Здрасьте. Вы очень быстро поспели на мою скромную молитву о помощи»

«Оператор связи нынче очень хорош… за такие-то деньги…» – отозвался врач, старательно изучая комнату.

«Я с вами ещё не встречалась» – продолжила девушка. – «Я недавно сюда переехала. О вас ходила только добрая молва. И вот печальный случай свёл меня с вами»

«Я извиняюсь, но вы вовсе не выглядите при смерти, даже наоборот. Здоровье в вас… эм, пылает» – заметил доктор, всё также избегая зрительного контакта.

«Здесь, боюсь, с вами не согласиться. Вы думаете, что я лежу обнажённой от празднества духа?! Не знаю, что вы себе надумали, но я приличная девушка!» – обиженно сказала Матильда, нахмуривая свои красивые бровки.

«Ох! Что вы! Простите меня за такую бестактность. Я бросил это не со зла, а так…. Впрочем, давайте приступим к делу. Какой недуг поразил столь приличную и симпатичную девушку?»

«Знаете, доктор, у меня с прошедшего вечера начала сильно болеть грудь. Я думала так, пустяки, но нет. Сегодня мне стало ещё хуже. Мои… они так сильно начали болеть, что я не смогла даже надеть на себя любимое французское платье…. Знаете, такое с рюшечками на рукавах и… в общем, теперь я боюсь даже пошевелиться» – закончила она, очень грустно посмотрев на доктора.

«Тогда немедленно приступим! Разрешите» – Уильям аккуратно присел на краю рядом с девушкой. Очень нежно убрал руки и начал изучающе трогать грудь в разных местах. Со стороны казалось, будто он напрягает слух. Периодически он спрашивал, болит ли та в том, или ином месте. Матильда, в большинстве случаев, отвечала утвердительно, но в конце зачем-то добавила: «Когда трогаете Вы, доктор, то мне не так больно, даже наоборот»

«Очень странно. Нет никаких предпосылок к тому, чтобы вы ощущали такие боли. Физически с вашей грудью всё в порядке»

«Боже! Что же мне тогда делать?» – ужаснулась больная, жалостливо смотря на доктора.

«Не волнуйтесь, есть один верный способ. Один отвар, зелье, если вам угодно. Я принимаю его в лечении крайне редко…. Только при сложных случаях, секундочку»

Уильям взял в руки свой саквояж, поставил на журнальный столик и открыл его. Матильде ничего не было видно за широкой спиной доктора, только слышался звук склянок и переливающейся жидкости разной плотности. Пока лекарь возился над зельем, девушка решила немного позаигрывать:

«А вы действительно соблазнительный красавчик, как мне говорили»

Уильям сразу закашлялся, но ничего иного не придумал, как промычать «благодарю».

Его зелье было готово. Он поднёс к губам больной маленькую чашечку без ручек, только и сказав: «Пейте».

Матильда была девушкой с характером, да в придачу любопытная. Сначала она понюхала зелье. Поморщилась, а затем вопросительно уставилась на врача.

«Это вроде Хиллинга. Редкий препарат. Работает от любых недугов, в том числе и от неизвестных и неизученных. Не бойтесь. Пейте»

Девушка послушно выпила отвар одним залпом. Хобс сразу отстранился, склонившись над своим саквояжем, собирая свой инструментарий.

Не прошло и минуты, как девушка завопила: «Боже! Доктор! У меня всё прошло! Невозможно!» – радостно взвизгивала она, не в силах удержать свою радость.

«Я очень рад» – улыбнулся лекарь в ответ, уже упакованный и готовый выйти прочь.

«Как мне вас отблагодарить?»

«Достаточно будет хорошего отзыва на сайте и оплаты по чеку, который вам придёт на почту от государственной организации, которая меня, собственно, и наняла»

«Да, конечно, доктор. Вы просто чудо чудесное. Мы с вами ещё увидимся?»

«Надеюсь, что нет. Заклинаю вас быть вечно здоровой» – отшутился Уильям и быстро ретировался из покоев девушки.

Дома его уже давно ждал остывший, но всё ещё вкусный домашний обед. Поднявшись к себе на этаж и открыв дверь, Уильям услышал знакомый гогот детей. В коридор высунулась голова жены, которая держала в руках напененную губку с грязной тарелкой.

«Привет, дорогой. Ты сегодня запоздал»

«Привет, милая. Срочный вызов был. Извини. Ты же знаешь, у нас врачей всё не по плану» – доктор подошел к жене и крепко поцеловал её в губы.