В Греции, на полуострове Пелопоннес, в долине Эврот, расположилось государство Спарта. Оно славится своими бравыми войнами, безукоризненной дисциплиной и самыми красивыми женщинами.

В этой долине нет места трусам, ворам и прочим маргинальным прослойкам общества. Уже как с полвека всех негодяев предали земле, сбросив с горы Тайгет. Если бы нашелся смельчак, который смог спуститься вниз, то его взору предстали бы целые горы скелетов разных размеров. Как можно догадаться, эти останки принадлежали некогда людям, которые не имели нравственного стержня.

Неподалёку от берегов Гиреона располагается питейное заведение. Основной фауной здесь являются рыбаки, которых приписывали к гипомейонам, либо периэкам, что было вполне справедливо. Да никто и не жаловался.

Название бар носит соответствующее: «Рыба&Кость». Его двери круглосуточно находятся в движении. Отважная сотня рыбаков ловит рыбу и днём, и ночью, не давая лодкам просохнуть, и не давая скуке сломить свой дух раньше времени. Постоянный конвейер тел заполняет единственное питейное пристанище, тем самым не давая ему времени на сон и отдых.

Здесь, в этих прокуренных стенах – два хозяина. Оба седовласые, гордые мужчины, которые делят одну спальню на втором этаже, отдыхая по очереди. Агис – тот, что пониже, работает за барной стойкой днём, а его чуть более высокий партнёр Агесилай бодрствует ночью.

В эти окраины сами граждане Спарты заходят редко. Только раз в месяц два спартанца спускаются в эти корки владений своего царя, чтобы собрать подать с хозяев за право заниматься бизнесом.

У рыбаков же имелся свой атаман, который скупал всю пойманную рыбу, а затем, со своими подельниками, отвозил товар на воскресную ярмарку в город, где и продавал всё в два раза дороже.

Сам атаман полукровка. Поговаривают, что его отец был спартанцем, который по пьяни обрюхатил немощную женщину в кустах. Гражданства атаман не получил (да и не смог бы, таких сбрасывали с вышеупомянутой скалы), но зато он обзавёлся связями благодаря глупости своего папаши. И теперь беспрепятственно мог проворачивать свои воскресные торги.

Жизнь на окраине идёт своим чередом, никто не чувствует себя ущемлённым или обиженным. Каждый здесь находит себе занятие по душе.

Чуть севернее живёт семья потомственных рыбаков. Мать осталась с двумя сыновьями совсем одна, так как муж её скончался в прошлом году. Ему стукнул сорок седьмой год, когда непонятная хворь сломила сначала его дух, а потом и его тело. Местные ведуньи говорят, что это был затяжной триппер, но их (сумасшедших) никто не слушает. В таких убогих – даже не плюют.

Отец покинул мирские земли, но оставил после себя двух чудесных сыновей: Аристида и Йоргоса. Аристид старше брата всего на год, через месяц ему должно стукнуть восемнадцать лет. Йоргос, хоть и младше брата, но ростом вышел куда лучше. Оба абсолютно не похожи друг на друга. Создаётся впечатление, будто мать их понесла от разных мужчин.

До того как умереть, отец успел обучить сыновей своему ремеслу. Он успел рассказать все секреты и тонкости ловли разными способами, и разным инвентарём. Поэтому, после его кончины братья стали главными добытчиками в семье.

Можно было бы предположить, что общее дело объединит двух родных людей, но случилось ровно наоборот. Нельзя сказать, чтобы братья всё время соперничали, но на рыбалку они ходили всегда порознь. И никто не сможет сказать почему.

Когда Йоргос и Аристид изредка пересекаются вне стен родного дома, их видят спокойно болтающими на разные темы, но никогда они не говорят на тему рыбалки. Они избегают этой темы так старательно, что если не знать юношей лично, то можно вообще принять их не за рыбаков, а за обычных бездельников.

После смерти отца Йоргос оставил себе его трезубец, как главное орудие для рыбалки. А Аристид забрал отцовскую сеть. Мальчики никогда не менялись своими инструментами. Трезубец и Сеть стали для них главной философской чертой, и главным отличием даже больше, чем внешность. Эти предметы отражались и в их характере.

Йоргос – острый на словцо. Складывалось впечатление, что и тело его заточено так же, как и его трезубец: стройное, конечности тонкие, но очень жилистый рельеф. Даже в обычном разговоре Йоргос резко выплёвывает слова, напористо, без всяких там мычаний.

Аристид, со своей сетью, наоборот: достаточно обстоятельный юноша. Каждое своё слово он строго обдумывает, прежде чем произнести его вслух. Он постоянно выжидает, хороший слушатель. И только после всех обстоятельных словесных «ухаживаний» он собирает улов.

Несмотря на тот факт, что оба юноши такие разные – мечта у них была общая. И Йоргос, и Аристид с детства мечтали стать спартанцами. Полноценными гражданами и могущественными войнами этой святой земли. Ещё в детстве, возвращаясь домой с отцом, они увидели у бара двух спартанцев – гоплитов. Они увидели их могучие руки, мускулистые шеи. Они восхитились позолоченной бронёй и острыми, длинными копьями.

В тот день мальчики долго не могли уснуть, и втайне от родителей начали обсуждать воинов, говорить друг другу, что когда они вырастут, то обязательно станут такими же сильными и могущественными. Станут благородными. И что сам великий Император выдаст им броню и копья.

С возрастом пришло такое понимание, как принадлежность к конкретному сословию, и что им никогда не суждено осуществить свою мечту. Скорее всего, как и их отец, они так и умрут рыбаками на краю этого полуострова.

Вот и настал день поклонения и жертвоприношения матери-земли Гере. В этот день все люди собираются у алтаря, где самые отчаянные и безумные отшельники произносят слова на непонятном языке вперемешку с дорийским диалектом, а затем перерезают овцам артерии, дабы тёплая их кровь орошала землю, тем самым снискав благословение царицы на хороший урожай.

Вечером все отдыхают. В «Рыба&Кость» собралось очень много людей, но ближе к полуночи народ (уже прилично набравшись) начал разбредаться по своим конурам.

За стойкой сидит подпитый Йоргос, который о чём-то сосредоточенно думает. Перед глазами, от горящей свечки, проскользнула тень, а ещё через мгновение рядом с рыбаком кто-то сел. Йоргос медленно повернул голову, чтобы оценить такого наглеца (он втайне мечтал, что это может быть симпатичная особа) и, увидев гостя, быстро выпалил:

«Не ожидал тебя здесь встретить, Аристид» – сказал юноша брату.

«Приветствую…. Йоргос» – спокойно ответил тот.

Агесилай встал со своего места и подошел к молодым людям. Он вопросительно кивнул Аристиду, спрашивая: что, мол, будешь пить, на что юноша растянуто ответил: «Стопку водки и кружку сидра; но лучше сразу три стопки» – добавил он и дружески улыбнулся бармену.

Через несколько минут заказ был выполнен. Аристид, по очереди, закинул в себя все три стопки. Немного покряхтя и поморщившись: он «закусил» своим кулаком, как это принято делать, когда нет никакой закуски. К тому же его руки были пропитаны запахом рыбы и морской соли. И только после этого он начал неторопливо смаковать свой сидр, наслаждаясь каждым глотком.

«Хороший день. Не правда ли?» – нарушил Аристид молчание, обращаясь к брату.

«Ночь ещё лучше, полнолуние!» – выпалил Йоргос.

«Помнишь, как отец нас взял ночью на рыбалку? Тогда также сильно горела луна. Он ещё сказал, что в такую луну рыбачить прибыльно. Что рыба в это время сама запрыгивает к тебе в сеть»

«Я помню этот день. Только не в «сети» он тогда сказал, а, цитирую: рыба сама нанизывается на зубцы. Я это точно помню!» – ответил резко Йоргос, смотря в стенку.

«Ну не начинай, Йори…»

«Ты начал этот разговор!»

«Всё-всё. Успокойся: я так я. Признаю» – примирительно сказал Аристид, смотря на сердитую физиономию брата, улыбаясь только кончиками губ.