Высоко религиозный человек верит в бога, молится ему, даёт мелочь нищим, а ещё покупает свечки с той целью, что рассчитывает заслужить расположение своего потенциально возможного создателя. Получается некий усредненный бартер, при котором человек пытается совершить некую сделку, не называя её сделкой. Он притворяется, что он делает по уму и сердцу, да так умело, что такая иллюзия (как и любая другая) становится действительно правдой.

Но вот если бы смерти не было, или изначально религия не стала бы частью наследства каждого предыдущего поколения, то такая функция как набожность тоже не существовала! Вот так неожиданный логический поворот. Но это не отменяет факта, что принадлежность к религии делает кого-то не таким как все. Просто ещё одна ветка личного выбора. И в этом нет ничего плохого.

Раздел плохих людей живёт по тем же законам, по каким муравей наслаждается тем же солнцем, что и человек. Просто чувство эгоистического начала откровенно берёт свои бразды, заставляя не надевать театральную маску и ставя в таком уравнении знак «минус» там, где стоят маленькие бонусы в виде выгоды и для других. Вроде налога в двадцать процентов с зарплаты. Со своих денег ты отстёгиваешь проценты, чтобы могли жить другие (но это уже другой, более сложный вопрос).

Плохой человек только тем плохой (ладно, не только), что он не желает платить этот мифический процент кому попало, так как выбирает путь становления себя, как главного объекта почитания без смирения. Ещё, конечно, негативная обусловленность связана с нарушением таких людей границ других, себе подобным, но это уже условности, которые должен пресекать уголовный институт страны.

За окном быстро темнеет. Короткие дни, что поделать. Но по сравнению с северной частью, относительный день держится намного дольше, да и постоянство солнца очень радует.

Сейчас наступает час, когда хочется снова пройтись по ближайшим углам и просто подышать этим сухим морозным воздухом, понаблюдать на закат этой могущественной звезды и просто выкурить одну хорошую папиросу.

Я много думаю обо всём на свете, но иногда сила этих мыслей меркнет именно в тот момент, когда я облачаю их в слова вне контекста своего ассоциативного разума. Это самая печальная черта в людях.

Мне так хотелось бы поделиться с кем-то своими первородными мыслями, которые не имеют этой строгой и условной формы в виде слов и предложений. Но ещё нет технологий, которые могли бы позволить осуществить это. И так вот приходится всё молоть, молоть языком много символов, а потом вечером понимать, что всё это пустое. Что сказал ты ровным счётом ничего. И наступает одиночество. Не то одиночество, когда человеку некому подсесть на уши, как к бесплатному психологу. Или то одиночество, которое многие юные умы путают со скукой. Нет. Это другое одиночество. К нему не чувствуешь никаких эмоций, только гипнотическое ощущение этой бездонной дыры, что высится над нашими головами, а мы всё учимся не замечать эту бездну, притворяемся, что у нас есть цель. Что есть у всех нас особый путь, но мы, то есть не только снаружи. И сколько, в таком случае, внутренних, таких же «я» сидят сейчас в своей голове, пытаясь сообразить ещё пару хитрых финтов, дабы не затянуло с головой.

14 декабря

В неофициальной работе есть свой смак. Пени, конечно, не падает на мой счет в фонде социального страхования, которым я навряд ли смогу воспользоваться в контексте всё время повышающегося пенсионного возраста. Зато график не нормирован, и я почти не чувствую себя роботом, который должен выполнять заданный алгоритм действия ради ещё одного дня не на помойке.

Предшествующие два дня были перегружены работой. Приходилось вкалывать и головой, выдавливая из себя текст для ужасающе скучных заказчиков (лучше бы они обратились не ко мне, хотя я сам, дурак, взялся), и телом (но вообще в работе участвуют только глаза и руки, а ноги только для досуга).

Это были тяжелые два дня, где не было времени на посторонние мысли и лишние телодвижения. Но для меня это даже своеобразный подарок. Иногда вот так хорошо погрузиться в некое подобие вакуума, засунув все свои личные (уже успевшие поднадоесть) проблемы в карман следующих дней. И просто выкладываться на все семьдесят пять процентов. Остальные двадцать пять процентов отводятся для сна, туалета и ванны. Техническое отступление, господа.

Заработав свою копейку, сегодня полностью получилось погрузиться в личную тематику. Причём у меня не нашлось ни одного важного дела, хоть я и тщательно пытался его найти, как только открыл свои высушенные глаза, предчувствуя беду свободомыслия.

Дабы хоть как-то потратить время, я решил подровнять свою жидкую бороденку. Я выщипал волосы из носа и даже умудрился аккуратно побрить волосы на ушах (у меня они вырастают как у волчонка).

В секунду промедления, в мгновение моей слабости, одна мысль всё же проскочила зайцем, затем дав почву. И вот я, озабоченный на ровном месте, скручиваю себе сигарету, пока в голове целый цыганский табор электрических импульсов начинает свой праздник с плясками.

Терзания сегодняшнего дня – люди и труд. Последнее слово сделало из обезьян нас, по утверждению некоторых учёных романтиков, но современный труд также умудрился сделать из человека некое подобие машины, которая вечно должна (с пробуксовкой) завозить свой камень на гору, чтобы этот камень из раза в раз скатывался вниз и так, пока кто-то не сойдет с ума. Либо ты, либо камень. Но когда с ума сойдёт камень – это все равно будешь ты. Мысль ясна, я надеюсь.

Следуя такой логике, мои внутренние цыгане доходят до момента, где они закидывают руки вверх, приближаясь к главной части танца. И тут всплывают родители, которые день и ночь, без каких либо выходных, тащат этот огромный камень на гору. И хоть я говорил, что моя светлая матушка домохозяйка, но это не отменяет её постоянную беготню на два дома, где нужно помогать сестре с детьми, а потом бежать обратно. Убирать. Стирать. Готовить. Убирать за котами. Убирать за дурацким сыном. И во всём этом ещё стараться выкроить хотя бы час времени на себя.

А отца я вообще вижу в основном только ближе к ночи. Этот титан пашет за десятерых. И так всю свою жизнь!

Я, как, хоть и непутёвый, но сын, начинаю грузиться на осознании этого момента. Как вся уникальность существования конкретного разума с конкретной памятью может вот так тратить эти уникальные мгновения на постоянную беготню за деньгами ради чуть более лучшего дивана, чем у соседа, или чуть более сладкого куска пирога. Вкусно поесть – здорово, да и красивая побрякушка радует глаз. Но ни один из этих материальных благ не может сравниться всего лишь с одной секундой вдоха свежего воздуха, покалывания щёк от мороза без ветра, и осознание того, насколько же прекрасно просто быть.

Речь не только о моих родных (понятное дело, просто они меня волнуют больше всех остальных, уж простите), но и о самом сложившемся принципе такой вот жизни говорящих машин.

Человек за всей суматохой просто забывает простые истины, которые не нуждаются даже в озвучивании. Точнее не нуждались в озвучивании, пока все про них не забыли. А вместе с тем забыли передать эти забытые истины своим новоиспеченным обезьянкам.

И вот все мы, важные хомяки в большой клетке, всё бежим в этом колесе наперегонки, не замечая, как со временем нас разрывает от такой мощной тяги.

Понятное дело, что сейчас цыгане перестанут танцевать, просто разведут костёр в моём рассудке и будут греться, наплевав на меня, а потом придут разгневанные люди и начнут кричать: «А что ты нам предлагаешь, что? Какую альтернативу?!». И я опущу свой взгляд, ведь альтернативы у меня ни для кого нет.

Самокрутка моя, между делом говоря, очень даже хороша. Знаете, эта неправильная привычка, но такая приятная, когда ты поел. Потом выпил горячего чая, а затем выкуриваешь все эти химикаты, что медленно помогают кислороду и времени убивать организм.