В тот день Шамбала стала средоточием ада на земле, и богиня Воды показалась не самой страшной среди тварей, что полезли из обвала, больше не скрытого печатью Агни, предыдущего Ключа Огня. Из-за них Макс не мог сразу телепортировать Яна с Милой, и Яну пришлось наблюдать, как тот сражается с порождениями тьмы высших уровней – еще не гончими, но гораздо сильнее той тени, что удалось прикончить самому Яну в Антарктике. Им повезло, что приближенные к Лин Вею творцы успели активировать Рубежи – защитную систему Шамбалы, созданную после призыва богини Воды и усовершенствованную Верховным Творцом позднее.

Когда Макс вел Яна в безопасную зону телепортации рядом с храмом Огня, они прошли мимо одной из рун поддержки Внутреннего Рубежа и заключенного внутри нее творца, превратившегося в живой факел.

– Он будет гореть столько, насколько хватит его огня, а потом умрет. Все, кто дали клятву верности Лин Вею, знали об этом, и их выбор был осознанным, – заметив взгляд Яна, уточнил Макс.

Осознанный выбор смерти, чтобы другие могли жить. Вряд ли они надеялись на то, что вероятность уничтожения руны, сдерживающую богиню Воды, равна нулю. Но никто из них не сбежал. Внутренний Рубеж работал, уничтожая тварей сразу на выходе из обвала, хотя некоторым все-таки удавалось проскользнуть. Только что будет после смерти одного из творцов, питающих руны поддержки? Двух? Трех? Всех? И Ян вдруг понял, что совсем не знает, чем будет заниматься Макс, когда отправит их с Милой к Густафу.

– А ты? – спросил он.

Макс истолковал его вопрос по-своему, но ответил:

– Мы с чистильщиками займемся поддержкой Внешнего Рубежа, что будет страховать Внутренний, если тот не справится. Не волнуйся, шансов умереть на Внешнем Рубеже не меньше, чем здесь.

Тогда Ян промолчал – не знал, что ответить. Ответ не приходил в голову и по сей день, хотя он вот уже неделю жил в поместье Густафа Маркони и часто возвращался к тому разговору с отцом.

– Надеюсь, этот идиот не умер, – пробормотал Ян, откладывая в сторону очередную бесполезную книгу.

За неимением возможности работать с книгами о воззвании к Агни, он пытался найти хоть какую-то информацию о богине Воды. Но даже в книгах о векшах упоминания их богини встречались крайне редко. Чаще автор просто называл ее по имени – Сарасвати, этим и ограничивался. О векшах и устройстве их общества люди знали тоже не особо много, а основные знания базировались на рассказах сбежавших из Авекши рабов. За все время таких случалось штук пять от силы и было это очень давно. Если переводить на привычный Яну календарь, последний сбежавший приходился примерно на средневековье. Стоило ли всерьез воспринимать эти рассказы сейчас – непонятно, потому что время на Авекше протекало медленнее, чем на Земле. И Ян решил, что любые знания лишними не будут.

Векши делились на касты и кланы, но, в отличие от тех же индусов, низших каст у них не было. Благодаря магии, особенно бытовой, необходимость в тяжелом труде отпадала, освобождая время для самообразования и самосовершенствования. Конечно, при таком раскладе больше приветствовались жрецы, философы и ученые, но каста воинов и широко известный на Земле клан Охотников не чувствовали себя ущемленными.

Жрецы делились на три крупных группы, некоторые из которых малоизучены творцами. Жрецы Реки следили за всей Авекшей, устраняя последствия природных катаклизмов и прочих подобных неприятностей, порой предотвращая их. Благодаря им жизнь на Авекше процветала.

Следующими шли жрецы Сарасвати – на них лежало социальное и политическое устройство общества. Они принимали законы, касающиеся как внутренней жизни векш, так и их взаимодействия с творцами. В особо спорных ситуациях они всегда обращались за советом к богине Воды и никогда не нарушали ее слово. Богиня в ответ заботилась о векшах и одаривала их своей магией. По крайней мере, пока творцы не решили призвать ее на Землю.

Третьими шли жрецы Брамы – местные целители. Их магия имела зеленый оттенок, руны, как и цвет, походили на руны целителей с Земли. Вот только векши жрецов Брамы нисколько не принижали, а почитали, объясняя цвет магии смешением крови Сарасвати с кровью Брамы.

Кто такой Брама никто из творцов не знал, но предполагали, что это один из богов векш – не то выдуманный, не то умерший. Его магия никак не ощущалась в мире Авекши, в отличие от магии той же Сарасвати или магии Реки. Зато влияние на векш было огромным – во время первой войны Двух Рек их воины шли в бой с именем Брамы на устах. Да и в целом Брама был местным примером для подражания.

Так, философы в основном занимались разработкой новых заклинаний, нежели углублением знаний об общих законах развития природы, общества и мышления. Потому что истинное знание дал им Брама, со знанием вручив магию и научив ее использовать – плести руны. Целью философов с тех пор стало улучшение этих умений на благо векш.

Но и ученые Авекши не совсем походили на ученых Земли, если кого и изучали, так людей-рабов. Вот уж кто пытался создать полукровок в прямом смысле этого слова. Причем не только заставляя совокупляться людей и векш, но и такими прогрессивными методами, как искусственное оплодотворение, которое на Земле появилось только в семьдесят восьмом году двадцатого века. Естественно, опыты плодов не принесли – являясь разными биологическими видами, люди не могли иметь потомства от векш и наоборот.

Векши, привыкшие все проблемы решать с помощью магии, решили, что дело во внутреннем огне, что есть у каждого человека. Огонь не дает Воде породить новую жизнь. Так начались опыты по изменению магического ядра, из-за чего испытуемые почти всегда умирали. Благо, в это время на Земле никто, даже творцы, не обращал внимания на то, что там творится с дикими племенами, а значит, расходный материал для опытов всегда имелся. И ученым векш удалось добиться прогресса в этой области – они создали людей с Водой вместо Огня, но даже так скрестить человека и векша не удалось.

Зато некоторые подопытные научились пользоваться магией векш, благодаря чему сбежали обратно на Землю. Некоторых изловили творцы и, хорошенько допросив, казнили. Творцов пугала чужая магия, особенно используемая людьми, пусть та и давалась бывшим рабам тяжело, сокращая их и без того нелегкую жизнь. Творцы верили, что не уничтожь они «заразу» чужой силы, она распространится и убьет магию вовсе.

Но всех беглецов найти не удалось – некоторые успели еще и потомством обзавестись, которое невозможно было отличить от обычных людей. Так потомки людей с водным магическим ядром растворились в мире. Отсюда такая нелюбовь некоторых творцов к смешанным бракам – считалось, что именно так и происходят угасание целых кланов и выгоранию отдельных магов.

Ян закрыл очередную книгу и посмотрел на свою руку, укрытую за черным гипсом. Он тоже был выгоревшим, только отчего-то не погиб, а лишь приобрел огонь, близкий к Изначальному Пламени. По сути, он чистокровный творец, и не только по линии матери – судя по прочитанным у Густафа книгам, семья отца принадлежала к якобы угасшему клану. Эту информацию Ян нашел в двухтомнике Сераджа Ачария «Огонь Изначальный» – в приложениях к книге перечислялись фамилии угасших родов и имена их потомков, которые вновь вошли в сообщество творцов.

Ачария говорил несовпадающие с мнением других экспертов вещи. Он не связывал браки творцов с обычными людьми с выгоранием и угасанием, а повторял все то, что однажды рассказал Яну Арсений. Вернее, это Сеня, скорее всего, цитировал индуса. И раз уж чистильщикам и приближенным к ним не чужды идеи Серажда Ачария, Ян решил почитать и другие книги этого автора. Кажется, не так давно видел парочку – одну в разделе про векш, другую – в истории Шамбалы и творцов.

Ян поднялся, собрал больше похожие на брошюры томики и пошел расставлять их на полки, где взял ранее. Сегодня, кроме него, в библиотеке никого не было, поэтому уходить не хотелось, пусть побаливающие от напряжения глаза и намекали, что стоит сделать перерыв. Усталость Ян проигнорировал, но стоило взять в руки книгу «Во имя Брамы», как от дверей его окликнули по имени.