– И выкололи одному глаз! – мстительно сказал Пьер.

– А ты откуда знаешь? – не удержалась тихо сидевшая Эжени.

– А вот знаю!

– Ему бабушка сказала, – выдала Мадлен.

– Успели Гийом и прекрасная Мадлен добраться до волшебного дома и скрылись в нём. Но прибыла погоня, и потребовали они отдать прекрасную Маргариту, потому что её отец уже нашёл ей нового жениха – богатого и могущественного. И тогда выстрелила пушка, и половина отряда упала замертво. А потом сгустились тучи, и град обрушился на тех, кто ещё держался на ногах, и половина от оставшихся тоже попадала на землю. Только самые смелые никуда не делись, они-то и попытались взять дом штурмом. Но не смогли найти дверь! Потому что дом распахивал двери только для тех, кого желал видеть хозяин. Открылись окна, оттуда высунулись ружья – и выстрелили все разом! А потом ещё прилетели птицы из горного леса и принялись клевать и рвать когтями тех, кто не сдавался. И пришлось последнему оставшемуся в живых, а это был юный барон Тремон, кричать, что он сдаётся, и тогда вышел на порог господин Гийом, и велел передать своему тестю, что госпоже Маргарите в его доме будет оказан всяческий почёт и уважение. И все они отправились в город Верлен, и там пошли в церковь, и святой отец обвенчал Гийома и Маргариту, а барон Тремон был тому свидетелем.

– В церковь Сен-Реми они пошли, что на Круглой площади, – добавил Пьер.

– И все колокола зазвонили, стоило им только ступить под своды, – вставил своё слово Поль.

– А они вернулись в волшебный дом и жили в нём долго и счастливо в любви и согласии, – продолжала Эрмина. – Жизнь госпожи Маргариты в том доме была легка и приятна, потому что волшебные предметы всё в доме делали сами. У них с господином Гийомом родились сыновья, и ни одной дочери, но старший сын женился и привёл в дом свою жену, и звали её Маргаритой, и стала она там хозяйкой после смерти его матери. И с тех пор только женщина по имени Маргарита может стать хозяйкой дома, и если найдётся такая, то дом будет её слушаться. Но иссяк род господина Гийома, долго уже не было в доме Маргариты, поэтому стоит он в лесу посреди поляны с лиловыми цветами и ждёт, пока она появится. А когда она найдётся – то откроется невидимая дверь, распахнутся окна, дом стряхнёт с себя пыль веков и снова будет, как давным-давно.

– И пушка выстрелит, – пробормотал засыпающий Поль.

– Непременно, хороший мой, – Эрмина наклонилась и поцеловала его в щёку. – А сейчас всем спать и видеть только самые лучшие сны, – сказала она, зажигая ночник.

– И охота тебе всякие глупости повторять, – пробурчала Эжени, когда они обе спускались по старой скрипучей лестнице.

– Не любо – не слушай, – пожала плечами Эрмина. – Дом-то есть, и все его видели.

– Старая развалина это, а не дом!

– Откуда тебе знать? Может, развалина, а может, и нет.

– Девочки, вы что это там так долго? – раздался снизу голос старой госпожи Руа, бабушки обеих юных девиц.

– Идём, бабушка, – сказала Эрмина. – Поспеши, Эжени, бабушка ждёт.

Рита Мерзликина никогда не относила себя к неудачникам. Она искренне считала, что у каждого в жизни бывает полоса чёрная и полоса белая, и нужно всего лишь дождаться, пока твоя нынешняя побелеет.

Ну, подумаешь, задержали зарплату! Если удастся продержаться до понедельника и не залезть в кредитку, значит, потом выданного хватит на подольше. Ненамного, потому что какая там зарплата у научного сотрудника в музее, но всё равно, получится купить себе что-нибудь приятное. Фруктов, орехов или в сети какую-нибудь занятную хреновинку заказать.

Муж Арсений ей всю дорогу говорил: Ритка, ты хламовщица, неужели тебе на твоей работе хлама мало, нужно ещё и домой тащить? Но Рита весь свой хлам нежно любила и хламом не считала, потому что была уверена – каждая вещь достойна места на полке ли, в шкафу или на стеллаже, и раз она была кем-то для чего-то создана, то пусть и исполняет своё предназначение. Поэтому всё, что попадало в музей и в Ритины руки, содержалось в образцовом порядке, будь то ржавые угольные утюги, закопчённые чугунки, поеденная молью шляпка или выкопанный где-то поисковиками ржавый ствол от винтовки времён боёв на Халхин-Голе.

Впрочем, дома тоже хватало всяких чудных штук – кукол, плюшевых игрушек, старых книг. Рита собирала вещи с завидным упорством, особенно оторвалась после развода с мужем. Потому что развод разводом, а уйти ему из её квартиры некуда, снять себе – жаба давит, да ещё сыну Ваньке покупали жильё. Хоть какое-то, но чтоб своё – малютку-студию на окраине города, в ней ещё ремонта по самую макушечку, и ипотеку десять лет платить, но с тем Ванька уже пусть сам справляется. Хватит того, что на первый взнос с Сенькой собрали и на сына оформили. Правда, съезжать Ванька не торопился, потому что там голые стены, и до работы утром полтора часа через пробки, а из материнской квартиры полчаса пешком – и на месте. Да ещё и кормить-поить там тоже некому, а дома мама и сварит, и постирает, и тарелку помоет.

Дочка Надюшка, наоборот, вышла зимой замуж и уехала с мужем Пашей в Москву, им там нашлась работа. Ну хоть у детей белая полоса, приятно.

Рита в раздумьях не заметила, как доехала на автобусе до нужной остановки. Быстро сунула водителю деньги, выскочила, перебежала на другую сторону улицы – всё равно пробка и машины стоят – и там только перевела дух. Вроде бы еда дома есть, так что в магазин заходить не надо, да и не с чем, по совести-то говоря. Сенька дать денег на еду на этой неделе не разбежался, а ест как настоящий, да и у Ваньки тоже с аппетитом всё хорошо, а с доходами – не очень. Поэтому Рита кормила их сытно, но просто. Вчера ещё наварила пятилитровую кастрюлю борща, натушила капусты с сосисками – целую большую сковороду, и очень надеялась, что сегодня ей готовить не придётся.

Дома ждала весёлая книга про девчонку, которая попала в магический мир на отбор невест к дракону и ловко побеждала там всех врагов – потому что куда тамошним фифам против русской-то девчонки, в таких жизненных передрягах закалённой, что ничего уже не страшно? А ещё нужно дошить платье для куклы, отснять и выставить в сеть, авось кто купит, одежда для кукол ручной работы у коллекционеров в чести.

В раздумьях о девчонке-попаданке и о куклах Рита открыла ключом дверь, вошла домой, поставила сумку, сбросила туфли. Увидела незнакомые балетки – к сыну девушка пришла, что ли?

– Мам, привет! – из своей комнаты высунулся Ваня. – Ты чего так долго? Есть уже знаешь, как охота?

– А чего ж не поел? – Рита подхватила заколкой распущенные блондинистые волосы и пошла мыть руки.

– А чего поесть-то? – поинтересовался за спиной отпрыск.

Вот ведь сын своего отца, тот тоже умрёт с голоду возле полного холодильника!

– Знаешь, я с собой ничего не забирала, – покачала головой Рита.

Господи, как она уже устала от этого всего!

Пошла на кухню, открыла холодильник – точно, не притронулись ни к борщу, ни к капусте.

– Совсем уже обессилел, что ли, тарелку еды себе в микроволновке не можешь разогреть? – попёрла она на Ваньку.

– Ну мать, ты чего! Я ж не знал, что там еда!

– А я кому вчера сказала? И ещё специально за сметаной сходила к борщу, уже вечером поздно, еле успела перед закрытием?

– Да мам, ты чего, я правда не знал, ну а посмотреть не подумал, мало ли что у тебя там!

– Да господи ж, что может быть-то в холодильнике, кроме продуктов!

– А колбасы нет?

– А сходи, купи и положи, и будет тебе колбаса! Я и так вас двоих, здоровых лбов, кормлю, а кто бы меня кормил хотя бы так же? Сели на шею и ноги свесили, дармоеды!

Рита знала, что стоит её завести, и она потом до поздней ночи не остановится, но ничего не могла с собой поделать. Потому что – наболело.

– Ну мам, у меня зарплата знаешь когда? Ещё неделю ждать!

– Да толку с твоей зарплаты, ты с неё хоть что-нибудь в дом купил хоть раз?