С перестуком…

В какой-то момент Яша вдруг вспомнил что-то очень важное, замер, сосредоточенно глядя на створы… и его окатило волной ужаса.

Когда он закричал, расходуя драгоценный воздух, было слишком поздно. Грохот камней снаружи возвестил ему о том, что вход завалило…

Чужой страх сдавил его, запуская когти в позвоночник. Войник отпрянул от дверей, поскользнулся и буквально скатился с невысокой насыпи. Камни дрогнули под его весом, осыпаясь, и он едва успел отпрыгнуть в сторону.

Грохот наполнил зал, и поднялась волна пыли, ослепив его. Заслонив глаза рукой, он кашлял, судорожно пытаясь сделать вдох. А когда пыль и песок осели и он снова сумел разглядеть хоть что-то, то снова выругался – теперь от неожиданности.

Это было невозможно, и всё же он видел своими глазами! Насыпь обвалилась, разошлась надвое, как воды Красного моря перед Моисеем. Створы, ничем не сдерживаемые, чуть приоткрылись, и золотистый свет лился в зал, точно приглашая войти.

Войник сделал несколько осторожных шагов, положил ладони на сухое шершавое дерево и открыл. Подались двери на удивление легко, словно и не были установлены здесь Упуат знает в каком веке. И печати на них не оказалось – никаких предупреждений «Не влезай, убьёт», как на двери в гробницу Тутанхамона. С другой стороны, к царевне ведь уже захаживали незваные гости больше века назад.

Якоб оказался в зале, расписанном рельефами, – настолько небольшом, что впору было разочароваться. А впрочем, даже самая знаменитая гробница Долины Царей была весьма скромных размеров – когда-то это его очень удивило.

Источник света он никак не мог определить. Казалось, мерцали сами изображения – фигуры и золотистые звёзды, которыми был расписан потолок цвета глубокой, почти чёрной синевы. В паре мест рельефы были выломаны – Якоб вспомнил, что расписные стенные панели были частью коллекции Карнаганов. Там стены не светились, словно камень осиротел, омертвел.

Гробница была обчищена. Всё, что здесь было ценного, растащили ещё в девятнадцатом веке – остался только песок, обломки и несколько каких-то бесформенных свёртков у стены слева. Рассмотреть росписи как следует Войник не успел, потому что пригляделся и с ужасом понял, что это были не свёртки…

Показалось или один из них вздрогнул? «Соскользнул под собственным весом, потревоженный потоками воздуха», – услужливо подсказал разум, желавший оставаться трезвым.

Шорох ткани, лёгкий перестук. Груда шевельнулась уже отчётливо, разделяясь. Иссушенный мертвец в куфии[5] и галабее поднялся первым, придерживаясь за стену, слепо шаря по рельефам коричневой ладонью. За ним, пошатываясь, поднялся его товарищ, вперил в незваного гостя невидящий взгляд опустевших глазниц. Третьим поднялся труп в грязной, некогда белой рубахе, заправленной в старомодные штаны. Руки у него были связаны.

Время и сухой египетский климат были к ним милосердны – тела подверглись естественной мумификации. У европейца даже уцелела огненно-рыжая шевелюра.

Разум капитулировал, предоставив Якобу самому решать свои проблемы, и волна страха накрыла сознание. Запоздало Войник заорал и попятился к дверям, но те уже захлопнулись с сухим стуком. Он попытался выломать створы, бился плечом, пока в совершенной тишине трое шаркали к нему. Ни хрипов, ни утробных стонов в духе Джорджа Ромеро – только шарканье и шелест старой ткани.

Оборачиваться не хотелось. Откуда-то сохранялось совершенно детское убеждение, что если ты не смотришь на чудовище – оно не видит тебя… Вот только Якоб знал, что чудовища бывают разные, и некоторым нужно было посмотреть в глаза, чтобы отогнать.

Даже если глаз у них не было.

Медленно Войник обернулся. Мертвецы были уже в какой-то паре шагов, приближаясь неспешно тесным полукругом.

Взгляд заметался по небольшому залу в поисках хоть чего-нибудь, похожего на оружие. Подхватив какой-то камень, Якоб кинул его в рыжего. Удар пришёлся в плечо, и тот пошатнулся, склонил голову, словно удивлённый внезапной помехой.

Только теперь Войник разглядел их высохшие потемневшие лица, застывшие в безмолвном стоне. И ужас почему-то сменился острой болезненной жалостью, хотя сейчас жалеть впору было себя самого… Мертвецы приблизились почти вплотную, обступили его, тянулись к нему в том же пугающем безмолвии.

Инстинктивно он выбросил руку вперёд, заслоняясь, отталкивая…

Кольцо на пальце тускло блеснуло, и мертвецы замерли как по команде. Далёкий шелест голосов, шепотков, который он уже слышал, пока шёл сюда, поднялся в сознании.

Мертвец в галабее медленно поднял руку, тронул ладонь Войника кончиками пальцев, сухих и тонких, точно палочки.

Ахмед не мечтал о славе. Англичане хорошо платили, а доктор Грэй даже передавал лекарства для его матери. Это помогало ей держаться. Другие говорили, что, если найти что-то по-настоящему ценное, можно спрятать, а потом продать подороже… гораздо дороже, чем платили за несколько дней работы.

Ахмед был честным – оплату ему никогда не задерживали. А доктор Грэй был добр к нему…

Сегодня его попросили аккуратно отделить ещё одну часть рельефа от стены. Он задержался – хотел закончить в тот же день. Тусклая лампадка еле боролась с подступающими сумерками, и он торопился. Рабочие шептались о проклятии, но он не был суеверен. Аллах бережёт его, защищает и от джиннов, и от других нечестивых порождений. Нечего бояться. Просто в темноте работать сложнее.

Едва заслышав шаги, он не успел обернуться – удавка затянулась на шее.

– Ей нужна жертва. Новый хозяин гробницы…

– Ахмед?.. – выдохнул Якоб.

Второй мертвец в галабее тронул его за руку.

Рашид работал на господина Карима, сколько себя помнил. Причин не доверять хозяину у него не было. Достойная работа – надёжный кусок хлеба и для себя, и для семьи. Главное, не задавать лишних вопросов и делать своё дело.

С напыщенными иностранцами договаривался господин Карим. Те платили хорошо – гораздо лучше, чем можно было выручить на базаре.

Иногда поручения господина Карима были странными, но Рашид помнил – никаких вопросов, и тогда приплатят сверху. Когда ему велено было сломать мёртвой страхолюдине палец и принести кольцо, да так, чтоб никто не видел, – он только пожал плечами и пошёл исполнять. Лучше уж пусть кольцо достанется господину Кариму, чем англичанам. Им и так есть тут чем поживиться. А рассказывать никому Рашид и не собирался…

Джиннов и мертвецов Рашид побаивался, но потерять милость господина Карима боялся больше. Когда его послали за припозднившимся в гробнице рабочим – молодым бойким Ахмедом – ничего не оставалось, как подчиниться. Главное, разобраться с этим побыстрее.

Он успел спуститься в гробницу – при этом чуть шею себе не сломал в узкой шахте.

Удар по затылку пришёлся внезапно – он даже вскрикнуть не успел. Умирал, чувствуя, что его тащат куда-то, и кто-то шептал у самого уха:

– Жертва… Ей нужна жертва…

– Рашид…

Мёртвый европеец дотронулся до его пальцев, до сияющего кольца.

– Вечно вы, британцы, суёте нос куда не следует…

Кровь стучала в висках. Шёпот заполнил собой всё.

– Анх-Джесер…

Удары посыпались один за другим. Ричард пытался, но никак не мог вынырнуть из кровавого полумрака – ни крикнуть, ни даже толком вздохнуть. Лишь вспышки света и смутные силуэты мелькали сквозь полузакрытые веки. Единственное, что он мог, – это видеть игру света и тьмы, слышать обрывки фраз и чувствовать боль.

Его оставили там же, в полутьме.

– Поймите, мистер О’Райли, – произнёс тот же голос, пока чьи-то руки связывали его. – Гробнице нужен новый хозяин. Новая жертва, которая успокоит её.