Никитка, Юлька и Лёха, не сомневаясь, что за дверью восемьдесят пятой квартиры скрывается тайна, решили во всём разобраться. Ребята поставили себе цель: узнать, кто издаёт непонятные звуки по ночам, для кого Яна Игоревна таскает сумки с едой, и наконец, почему, когда с ней здороваются на улице, она шарахается от людей как ошпаренная.

Больше недели Никитка с друзьями, прильнув к двери Яны Игоревны, когда та уходила в магазин, пытались понять, что происходит в квартире, и кто в отсутствие хозяйки громко чавкает и визжит.

– Может, свинья? – неуверенно предположила Юлька.

– Ну да, по-твоему, она для свиньи мясо и кости покупает? – усмехнулся Лёха. – Нет, там кто-то похлеще свиньи.

– Не крокодил же, – хохотнула Юля.

– Выясним, – деловито проговорил Никитка.

Сегодня ребята снова приблизились к двери на первом этаже. Лёха только успел припасть ухом к чёрной обивке, как произошло непредвиденное. Дверь резко распахнулась. На пороге стояла Яна Игоревна. Лёха не удержался на ногах и упал прямо в прихожую. Никитка с Юлькой дали дёру.

За домом они остановились отдышаться, ожидая появления Лёхи. Но тот не торопился. Прождав друга четверть часа, ребята вернулись в подъезд. Кругом царила тишина.

А Лёха пропал. Вечером он не вернулся домой, родители забили тревогу, на уши поставили всех, включая полицию. Никитка с Юлькой никому не сказали про восемьдесят пятую квартиру: они попросту не связывали исчезновение Лёхи с дневным происшествием. Обоим казалось, что друг всё-таки выбежал из подъезда следом за ними, но по непонятным причинам убежал в другую сторону. Убежал безвозвратно.

Прошла неделя, вторая – Лёху не нашли.

…Как-то утром Никитка встретил у подъезда Яну Игоревну. Она плакала, по серому лицу катились слезы, губы дрожали. Вопреки ожиданиям, Яна Игоревна первой заговорила с Никиткой:

– Это твой друг пропал две недели назад? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Ага, – кивнул Никита. – Лёха.

– Сочувствую. А у меня деньги кончились… Не на что купить продукты, – ни с того ни с сего сказала Яна Игоревна. – Нечем кормить Аннушку.

Никитка напрягся, огляделся по сторонам и уставился на соседку. В глазах мальчишки застыл немой вопрос.

– Аннушка – моя питомица, – пояснила Яна Игоревна. – Хочешь на неё взглянуть?

Конечно же Никитка хотел увидеть того зверя, который мешал ему спать, рычал, чавкал и обнаглел до такой степени, что из-за своего обжорства пустил хозяйку по миру.

Прежде чем пропустить Никиту в квартиру, Яна Игоревна похлопала его по щеке и попросила ничему не удивляться.

– Аннушка – своеобразное существо, но тебе она понравится.

В квартире пахло не очень приятно, воздух был затхлый, резкий. Никитке в нос сразу ударил запах аммиака.

– Проходи в комнату, – Яна Игоревна слегка подтолкнула Никиту к двери, а сама осталась в прихожей.

Никита ступил внутрь, и у него случился нервный тик: задергалось правое веко, свело шею, стало трудно дышать.

В центре комнаты прямо на полу лежала громадная лысая крыса. По размерам она напоминала бегемота. Её морщинистая розовая кожа была усеяна чёрными точками и трещинами. Красные глаза гигантской крысы уставились прямо на Никитку. Послышалось рычание. Крыса открыла пасть, блеснули острые зубы; она начала быстро перебирать передними лапами, сопеть, чавкать. Встать уродина не могла: огромный живот мешал даже перевернуться на другой бок. Крыса только перебирала лапами и щёлкала зубами.

Никитка развернулся, хотел бежать, но Яна Игоревна преградила ему дорогу.

– Ты куда-то собрался? – спросила она и закрыла дверь в большую комнату на замок.

– Откройте! – закричал мальчик.

– Тебе понравилась Аннушка? Нет? А ты ей понравился. Посмотри, как у неё глазки заблестели. И твой друг ей понравился, Аннушка осталась довольна.

– Где Лёха?

– Я не виновата, что она так много ест, – плаксиво произнесла Яна Игоревна. – Два года назад мне продали Аннушку под видом обычной домашней крысы. Но в прошлом году она внезапно начала расти. Она ест, как слон, даже кости сжирает, и ей всё мало. А денег нет, я вынуждена пойти на крайние меры. Ради Аннушки!

Никита попытался отобрать у Яны Игоревны ключ, но пенсионерка швырнула ключ крысе. Он упал рядом с огромным животом Аннушки.

– Не торопись уходить. У нас скоро обед! – с этими словами Яна Игоревна толкнула Никитку в бок.

Он упал. Крыса разинула пасть. Раздался визг, потом рычание… В руках Яны Игоревны блеснуло лезвие тесака.

…Через три дня у двери восемьдесят пятой квартиры собрались люди. Внутри кто-то истошно визжал. Соседи нервно переговаривались, тщетно пытаясь дозвониться до Яны Игоревны. Вызвали участкового, с минуты на минуту ждали МЧС.

…Когда спасатели нанесли по двери первый удар, в подъезде появился Никитка. Мальчик возвращался из школы. Не заинтересовавшись беспокойной суетой, он вызвал лифт, стараясь не встречаться взглядом с взволнованными соседями. Едва створки распахнулись, Никитка зашёл в лифт, издав вздох облечения. Он не собирался наблюдать за развитием событий и ждать, когда спасатели вышибут дверь и окажутся в квартире. Никита лишь вспомнил, как три дня назад ему чудом удалось изловчиться, вскочить с пола, поднять ключ и с силой оттолкнуть Яну Игоревну…

Впрочем, об этом уже никто не узнает. Аннушка вряд ли расскажет правду.

К двадцати шести годам подруги Оксана и Эльвира пришли к мысли, что на них кто-то навел порчу. Девушки никак не могли выйти замуж, а последнее время на них вообще перестали обращать внимания мужчины. Ясно как день – без порчи не обошлось.

– На нас венец безбрачия, – заявила как-то вечером Эльвира, выслушав очередную историю Оксаны о неудачном свидании в кафе с парнем, с которым познакомилась по Интернету.

– И что делать, сидеть в одиночестве и ждать старость?

– Мне тут одну бабку посоветовали, – улыбнулась Эльвира. – Говорят, творит чудеса: порчу, сглаз и прочую дрянь снимает за один сеанс. Живет, правда, далековато, в Твери, но ради пользы дела можно к ней ломануться.

– Думаешь, есть смысл? – по жизни Оксана была пессимисткой, даже в хорошем она умудрялась выискивать отрицательные моменты.

– Едем в субботу! – поставила точку в разговоре Эльвира.

Баба Дуся – Оксана так и не поняла, кем она была: ведьмой, знахаркой или ворожеей – выглядела как самое настоящее ископаемое. Есть, конечно, люди-долгожители, но по внешнему виду бабы Дуси можно было предположить, что она супер-долгожитель. Худая, почти прозрачная, сгорбленная, морщинистая. Старушка больше походила на тень, чем на человека.

Выслушав эмоциональную речь Эльвиры и робкие поддакивания Оксаны, старуха махнула скрюченной рукой.

– Нет на вас венца безбрачия, понапридумывали вы все.

– А почему отношения не складываются? – спросила Эльвира.

– И замуж никто не берет, – прошептала Оксана.

– Несчастливые вы, оттого и не берут вас.

Заявление бабки прозвучало как гром среди ясного неба. Несчастливые? Значит, это уже диагноз, думала Оксана, и ничего нельзя изменить. Но баба Дуся подруг успокоила:

– Счастье можно приманить. А когда оно совсем близко подойдет, не зевайте, хватайте его и держите крепче.

На резонный вопрос, как именно можно приманить счастье, бабка выпалила:

– С помощью ритуала и свадебных кукол.

И если с ритуалом – баба Дуся в подробностях рассказала, что и как надо делать – дела обстояли более-менее понятно, то со свадебными куклами подругам пришлось помучиться.

Ведь требовалось не просто купить в магазине кукол в наряде невесты, а украсть кукол-невест с чьей-нибудь свадьбы. Задача не из легких, а если учесть, что ни Эльвиру, ни Оксану в обозримом будущем никто не собирался приглашать на свадьбы, их мистическое мероприятие грозило закончиться, так и не успев начаться.

– Ничего, Оксан, что-нибудь придумаем.

– Что придумаем? – плаксиво спрашивала Оксана. – Кукол надо украсть со свадьбы, понимаешь? Не взять, не купить, а именно украсть. Это нереально! Даже если повезет, и мы на свадьбе окажемся, не факт, что там вообще будет кукла-невеста. А для ритуала нам нужна не одна, а две куклы. Эльвир, это конец! Мы никогда не выйдем замуж.