Лена подхватила чемодан и пулей вылетела в подъезд. «Чёрт, напугал, пронесло…»

Лена выскочила на перрон, тяжело дыша. Перевела дух, улыбнулась.

«В этот раз не промахнулась. Мастерство, отточенное до совершенства», – подумала Лена. Счастливая, подбежала к вагону, подала билет проводнице.

– К бабушке собралась, красотка? – подмигнула проводница.

– Да, каникулы, – улыбнулась Лена.

– Ну проходи, проходи, не задерживай пассажиров.

Было душно. Открытые окна не помогали проветрить узкий, длинный вагон, напичканный, как колбаса – шпиком, людьми.

Протиснувшись к своему месту – нижней полке боковушки, Лена плюхнулась на неё и на мгновение с облегчением замерла.

«Интересно, кто на этот раз будет моим соседом?»

Поездка в поезде всегда была увлекательной лотереей. Никогда не предугадаешь, с кем придётся «кочевать». Только в одном можно быть уверенной – в неизменных ароматах снеди, храпе мужиков, визгах детей, которые будут сопровождать на протяжении всей поездки.

Не успела Лена об этом подумать, как рядом остановилась бабулька в белом платочке, с кулечком в руках:

– Милая, где тут семнадцатое место, подскажи.

– Да вот, бабуль, надо мной, – пискнула Лена.

– Ой, милок, да не залезу я тудой, ножки-то болят ужо, может, поменяемся?

– Конечно, бабушка, там и потише будет, – улыбнулась Лена.

Вагон качнулся, скрипнул и лениво тронулся с места.

В противоположном окне Лена увидела плачущую молодую женщину, она прижимала к себе мягкую игрушку – Микки-Мауса и, ускоряя шаг, заглядывая в окно, семенила за поездом.

На коленях у отца сидела девочка лет шести и ревела, глядя на маму, то ли из-за того, что забыла игрушку, то ли из-за того, что расстается с мамой.

Поезд набирал скорость, пассажиры как-то затихли. Создавалось впечатление, что каждый задумался о своем, загрустил. Минут через сорок, когда поезд выехал из города, началась другая жизнь – короткая, бурная жизнь в поезде, со своими правилами и устоями.

Зашуршали пакеты, по вагону стали разноситься ароматы курочки, яиц и свежего огурчика.

В животе у Лены предательски забурлило. Конечно же, тормозок ей никто не собрал, а перекусить по дороге не удалось.

– Внученька, спускайся, спускайся, перекусим, пирожки, яблочки… Давай, не стесняйся, – позвала бабулька с нижней полки.

Лена благодарно улыбнулась и сползла вниз.

Жизнь в вагоне кипела: дети с визгом бегали по вагону, мамашки в ярких байковых халатах орали, звали их обедать. Мужики ржали басом, пили пиво, смачно издавали соответствующие занятию звуки. Кто-то резался в карты, кто-то бренчал на гитаре, подвывая жалобную песню, кто-то, накрывшись одеялом с головой, пытался уснуть, тем самым сократить поездку.

«Какая-то огромная коммунальная квартира», – промелькнуло у Лены в голове.

Проводники, улучив момент, отдыхали в своем купе, дожидаясь следующей посадки пассажиров.

Ближе к ночи жизнь в вагоне постепенно замедлялась, людей разморили жара, суета, усталость. Очередь в туалет, длиною с вагон, постепенно рассасывалась. Все потихоньку укладывались спать.

Вот и Лена, лёжа на верхней полке, в полудрёме смотрела в окно, закрывая глаза под стук колес.

Утром её разбудил пронзительный визг малыша.

Подскочив на полке и ударившись головой о потолок, Лена молниеносно соскочила вниз.

«Проспала, проехала», – мелькнуло в голове. Лена побежала к проводнику, узнать, какая станция.

– Ты что несешься как угорелая, белье сдала? Стакан вернула? Станция твоя скоро, час-полтора! – рыкнула на неё проводница.

Лена с облегчением поплелась на место: «Успею перекусить. Что там осталось после вчерашнего пира с соседкой?»

Взяв яблоко, она уставилась в окно.

А там… Благодать, бесконечные просторы, буйство цветов и красок. Земля обнимается с небом, убегая за горизонт. Поля подсолнуха сменяют поля кукурузы, лесок, река, опять поле – глаз радуется. Зелёный, жёлтый, голубой, ярко-красный, и всё это великолепие накрывают бархатистые облака, величественно, не торопясь, будто приглядывая за порядком на земле, проплывающие по ясному утреннему небу. Сердце трепетно сжимается, на ум приходят строки Тютчева: «Смотри, как роща зеленеет, палящим солнцем облита, а в ней какою негой веет от каждой ветки и листа!»

От красоты увиденного, в предвкушении скорого прибытия, Лена расплылась в улыбке.

Остановка на ее станции длилась всего две минуты, Лена боялась не успеть и заранее вышла в тамбур.

Наконец поезд остановился, Лена выпрыгнула на перрон, огляделась, глубоко вдохнула с детства знакомый, густой воздух. Запах навоза, пыли, луговых цветов наполнил её. Взмахнув шевелюрой, Лена побежала к автобусу, который ходил до деревни всего два раза в день.

Белый, крашенный известкой домик с голубыми ставнями, покрытый шифером, утопал в кустах сирени и черёмухи. Вдоль забора росли подсолнухи, которые были выше Лены. Развесистые ветви рябины закрывали окна от солнца. Летом в доме была приятная прохлада, а зимой тепло печи хранили толстые стены.

В доме было три комнаты, Лене он казался самым уютным и самым красивым на всём белом свете. В нём царила особая душевная атмосфера. В спальне, над кроватью, висели ковёр с оленями и черно-белая фотография бабушки с дедушкой. Бабушка застилала кровать белым ажурным покрывалом, ставила подушки треугольником, покрывая их накидкой с вышивкой.

Больше всего Лену завораживал чердак. Очень она любила спрятаться там от бабушки и тихонечко перебирать старые вещи – фотографии, деревянные игрушки, когда-то для неё выструганные дедом. При этом представляя себя принцессой, которую обязательно спасёт принц. А пока она тут посидит, подождёт его, помечтает. Наконец, вдоволь надышавшись пылью, слегка одурев от духоты чердачного воздуха, Лена, довольная собой, спускалась под очередное бабушкино: «Ну, засранка, ток попадись мне на глаза, вмиг крапивой отлуплю», – притворно грозно кричала бабушка в поисках запропастившейся внучки.

На покосившемся крылечке из трёх жутко скрипучих ступенек Лена любила сидеть с подружкой и болтать обо всём, что могло взбрести девчонкам в голову. О мальчишках, школе, планах и мечтах…

Дом бабушки находился недалеко от реки – её было видно из окна. Ранним утром, когда бабушка шла доить корову, Лена выходила на крыльцо, лениво потягивалась, зевала, потом убегала по тропинке к реке. Хохоча, умывалась прохладной утренней водой и, слегка озябнув, прытко бежала обратно в дом, к горячим пирожкам и крынке парного молока.

Эти воспоминания всегда доставляли ей лёгкую грусть, когда в Ленинграде, придя из школы домой, Лена сидела в своей комнате, закрывая уши от ругани родителей.

Вот и сейчас, когда она подошла к дому и ступила на порог, голову вскружил запах свежеиспечённых пирожков.

– Ба, ба-а-а, ты дома? – крикнула Лена, заходя в дом.

– Ой, Ляся! – взмахнула руками бабушка и, улыбаясь, пошла навстречу внучке. – А мы с дедом тебя завтра ждали.

Странное ощущение… Бабушка всегда была любознательна, много читала и даже помогала Лене с внеклассными заданиями. Но с каждым годом память всё больше и больше подводила её.

Ну кому интересен этот «Ревизор», а бабуля, пересказывая всё своим языком, подсказывала, в чем глубокий смысл произведения, заложенный автором. Сразу понятно, и читается потом легко, и запоминается, и сочинение пишется на одном дыхании.

Вообще, с бабушкой интересно было разговаривать, вроде деревенский житель, а как начнёт байки свои рассказывать, заслушаешься. Росточка бабуля была небольшого, «полтора метра в прыжке» – как говорил дед. Да и ходила уже с трудом, с тростью, сутулясь. Седые волосы она прятала под косынкой.

Бабушка была настоящей русской женщиной, той, что и в горящую избу, и коня на скаку. Рано начала помогать по дому маме, научилась шить, вязать, готовить. Рано научилась косить траву, пропалывать грядки, доить корову, пасти скот.