– Ой, Наташа, у меня столько для вас новостей!

Октябрь зачастил дождями, и Юля насквозь промокла, пока добежала от метро до дома Натальи Николаевны.

– Подожди с новостями, девочка моя, давай, держи вот полотенце, суши волосы, – хозяйка ловко подхватила мокрую Юлину куртку, протянула взамен большое полотенце и пошла в ванную, повесить куртку на сушилку. – И ноги обтирай. Насухо! А то, не дай бог, простудишься. Я даже и не думала, что ты придешь сегодня.

Наталья взяла у гостьи кроссовки, прислонила к батарее и уже наливала чай на кухне.

Юля с удовольствием расположилась в мягком кресле, вытянула ноги в вязаных тапочках, специально выделенных для нее, и блаженно улыбнулась.

– Наталья, как же у вас хорошо!

Квартира у Натальи Николаевны была однокомнатная, но огромная кухня и лоджия, на которую можно было выйти как из кухни, так и из комнаты, создавали ощущение столь необходимого порой простора.

– И что ты на этот раз принесла? – будто любопытная девочка, Наталья заглянула в белую коробку, которую Юля поставила на кухонный стол.

– Это мы, вернее я, экспериментирую. Давайте пробовать?

– Давай, давай. Но и новости не забудь, которыми ты меня заинтриговала прямо с порога, – лукаво улыбнулась хозяйка.

– Ну, вот пирожные, это первая новость. Мне Павел Петрович дал добро на эксперименты. Он тоже считает, что у нас должна быть своя какая-то фишка, – Юля откусила кусочек от своего сладкого эксперимента. – М-м-м-м-м, а ничё так, да?

– Очень ничё! – засмеялась Наталья. – Не видишь, я уже съела?

– Надо еще с формой поработать, – Юля задумчиво крутила в руке кусочек пирожного, рассматривая его с разных сторон.

Потом, словно вспомнив о чем-то очень важном, решительно отложила вкусняшку и, наклонившись к собеседнице, произнесла:

– Я – любовница!

– Кх-кх-кх, – закашлялась Наталья, встала, резко подняла руки вверх, снова откашлялась, постучала себя кулаком в грудь, отпила большой глоток чая и только после этого села и серьезно посмотрела на Юлию. – Кто?

– Я любовница Павла Петровича. Уже четыре дня. И мне нравится. И он мне очень нравится. Я не знаю, зачем я это сделала, – отмахнулась Юля от срывавшегося с губ Натальи Николаевны вопроса. – Вы тоже меня осуждаете? – Юлина решимость вдруг сникла, и она, ссутулившись, глубже задвинулась в большое кресло.

– Юленька, девочка моя, кто я такая, чтобы тебя осуждать? – искренне воскликнула Наталья, встала, подошла к Юле и легонько приобняла ее. – Нет и еще раз нет. Просто я не ожидала. А почему «тоже»?

– Не поняла, – Юля подняла глаза на свою немолодую подругу.

– Ну, ты спросила: «Вы тоже меня осуждаете?».

– А-а-а-а, это теть Надя. Она не то чтобы осуждает. Она очень недовольна. В общем, мы три дня не разговариваем. Вернее, сперва серьезно побеседовали, а теперь «да – нет». И всё. При этом, Наталья, она же сама мне говорила, что брак Павла Петровича и его жены – это сплошные формальности и договоренности. Она же и помогала составлять брачный контракт. – Юля опять вся встревожилась и, сдвинувшись на краешек кресла, отчаянно жестикулировала. – Три года назад они решили не разводиться, потому что общие дети, бизнес и так далее. Лилия Викторовна в отпуск ездит со своим любовником, все это знают. Да! – ответила девушка на вспыхнувший огромный знак вопроса в глазах Натальи. – Но это их дело, не мне судить. Я не знаю. – Юля грустно вздохнула, опустила плечики и снова задвинулась в кресло, словно ища у него защиты.

– Юленька, ну и ладно. В чем проблема? Ты же не уводишь его из семьи и от малолетних детей. Не уводишь? – Наталья заглянула в глаза собеседницы.

– Нет. Я всё понимаю. Я даже не скажу, что влюбилась и тем более, что люблю. Просто… Если выразиться грубо – для секса. А если не грубо – чтобы не быть одной. А тетя Надя говорит, что надо мужа искать. А не растрачивать себя на пятидесятилетнего мужика.

– Ему пятьдесят? – искренне, чисто по-женски заинтересовалась собеседница.

– Да, через четыре месяца. Но, Наталья, вы бы его видели. Ему не дашь столько. Он высокий, подтянутый. Немного седины, но так красиво. Да дело не в этом. Я не хочу замуж. Я не готова к каким-то отношениям, серьезным отношениям, – уточнила Юлия. – Семья – это дети. – Губы девушки задрожали, она резко встала, отвернулась к окну. – Я хочу заниматься только работой. – Вздохнув, снова села в кресло и повторила как заклинание: – Я люблю свое дело и хочу работать. Мне очень нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Павел Петрович приветствует все мои идеи, он сам предложил мне экспериментировать с ассортиментом…

Наталья слушала и слушала. А сердце кровью обливалось за сидящую напротив, почти прозрачную девочку. И неважно, что девочке уже двадцать три.

Постепенно Юлия увлеклась рассказами о работе, принялась опять восторженно строить планы и мечтать.

– Юленька, можно нескромный вопрос? – Наталья прервала Юлию на полуслове.

– Да, что?

– Ты говорила, что в Энске у тебя была квартира?

– Да, мама ее сдавать начала, когда я попала в больницу. Тогда очень трудно было с деньгами.

– Девочка моя! Ну что у тебя за манера? Сразу оправдываться – извиняться! Я ж ничего и не сказала даже. А ты, – грустно усмехнулась Наталья, – и уже не в первый раз замечаю. Ладно. Я не об этом. У меня мысль. Давай я помогу тебе, и мы провернем одно дельце?

– Наталья, вы меня заинтриговали, – Юля сдвинулась на краешек кресла и сложила руки на коленях, как послушная первоклассница.

– Всё по порядку. Ты выпишешь нотариально заверенную доверенность на маму. Мама продаст твою квартиру. А потом ты купишь себе квартирку здесь.

– Ой, Наташечка! – Юля была готова кинуться на шею собеседнице от радости, но застеснялась своих бурных эмоций. – Ничего, что я так фамильярно?

– Всё нормально, – довольно улыбалась Наталья.

– Да я сама уже стала подыскивать квартиру. Думала, со следующего месяца начну снимать. Я ж не буду вечно жить с тетей. Она-то, конечно, очень не хочет, чтобы я съезжала. Так смешно вышло, приглашала меня, так сказать, перекантоваться первое время, а потом – всё. Сроднились родственники, – засмеялась Юлия своему каламбурчику.

– Юленька, не нужно снимать. Ты свои деньги отдаешь. А надо, чтобы денежки работали на тебя.

– Наталия, а что я смогу купить-то? Комнату только.

– А не надо в Москве. На первоначальный взнос у тебя хватит, и подберем тебе что-нибудь приличное недалеко за МКАДом.

– Да? – Юля даже представить не могла, что такая огромная проблема, о которой она боялась и думать, может, оказывается, очень неплохо решиться.

– Я понимаю, что ты и с Москвой-то толком не знакома, а уж «замкадом» вообще страна неизведанная, но у меня много наших земляков живет в Подмосковье. Есть очень симпатичные райончики, города. В общем, давай действовать. Ты договаривайся с мамой, чтобы она начинала продавать квартиру, потом выписывай доверенность, а я буду подбирать тебе жилье.

Весна пришла ранняя и сухая. В середине апреля, к Пасхе, уже сошел весь снег, Старая Купавна была чистенькая и уютная. Каждое утро Юлия бежала к электричке и любовалась красочным пробуждением природы. На некоторых деревьях уже проклюнулись маленькие уголки зеленых листочков, словно крошечные клювики, разбивающие скорлупу, что сковывала их свободу. Вдоль дорог и кое-где под деревьями распустилась мать-и-мачеха. Когда в первый раз девушка увидела маленькие желтенькие цветочки, то приняла их за одуванчики.

– Теть Надя, какая весна-то нынче, – Юлия мечтательно смотрела в окно кабинета Надежды Сергеевны.

– Вот только не пойму, почему такие одуванчики в Подмосковье маленькие.

– Это мать-и-мачеха, – засмеялась главный бухгалтер. – Да ладно, – увидев смущение племянницы, махнула рукой, – я тоже не знала их. А когда узнала, сильно полюбила. Неизвестно почему.