– Сам заставлял меня отвлечься, чем теперь недоволен?

– Мне интересно знать, где ты проводишь время?

– Езжу по городу.

– Каждый день на протяжении двух месяцев?

– Представь себе.

– Почему отказываешься, чтобы тебя возил Игорь?

– Мне не нужен шофёр, я в состоянии водить машину. И не переживай за меня, скоро мои поездки прекратятся. Потерпи немного.

Владислав Борисович терпел.

Однажды ночью он проснулся и увидел, как Рита на цыпочках выходит из спальни. На ней была длинная юбка и бесформенная кофта.

Едва машина жены выехала за ворота, Владислав Борисович, как был в пижаме и домашних тапочках, запрыгнул в салон и надавил на газ.

Слежка продолжалась недолго. Маргарита остановила машину у кладбищенских ворот и направилась к будке сторожа. Сбитому парню она протянула деньги, тот открыл калитку и Рита бесстрашно помчалась по узким кладбищенским аллеям.

Через пять минут на территории кладбища оказался и Соколов.

Риту он заметил возле покосившегося памятника. Вооружившись лопатой, она раскапывала чужую могилу. У Владислава Борисовича спёрло дыхание, он попытался закричать, но вместо крика из горла вырвался хрип. Подбежал к жене, он схватил её за руку:

– Что ты делаешь?!

Как ему показалось, она не удивилась его появлению. Шмыгнула носом, кивнула на могилу, тихо пояснив:

– Раскапываю могилу.

Владислав Борисович взял Риту на руки, побежал к выходу.

– Пусти меня! – кричала она. – Я должна закончить начатое.

Затолкав Маргариту в машину, Соколов прохрипел:

– Сегодня ты превзошла саму себя. Хватит! Теперь из дома ни ногой. Я запрещаю тебе покидать территорию участка.

– Не имеешь права! Я не пленница.

– Можешь орать сколько угодно, ты не выйдешь из дома, пока тебя не обследует специалист.

– Идиот! Ты роешь себе яму. Я не хочу остаться вдовой, я спасала твою жизнь.

***

– После инцидента на кладбище прошла неделя, – сказал Владислав Борисович, глядя на меня. – Марго безвылазно сидит в спальне, от общения со мной отказывается. Твердит о приближающейся смерти.

– Мое мнение тебе известно, – сказал Иннокентий Иванович. – Риткины заскоки связаны с её одиночеством. Ни с кем ведь не общается, сидит возле своих клумб с утра до вечера. Или в комнате в стену смотрит.

– А как же Нюта с Кириллом? – спросил я.

– У Нюты своя жизнь, свои интересы. После истерик Риты Нюта с Кириллом стараются её избегать. Слышал, как она сейчас кричала? Очередная истерика.

– Встряхнуться ей надо, – стоял на своем Иннокентий Иванович. – Подруг завести.

– Отказывается.

– Слушайте, – внезапно у меня появилась идея, которую я толком не успел обмозговать. – А если я попрошу приехать Люську?

– Кто это?

– Его сестра, – пояснил Иннокентий Иванович. – А что, можно попробовать. Люда – девка шебутная, она и покойника на ноги поднимет.

– И общий язык Люська умеет находить со всеми.

Владислав Борисович пожал плечами.

– Возражений не имею, только бы Рита стала прежней.

– Тогда завтра ждите нас вместе.

– Договорились. Я скажу Марго, чтобы готовилась к приезду гостьи.

Домой я возвращался, терзаясь противоречиями. Про Люську, конечно, ляпнул, не подумав. Сглупил. А вдруг встанет в позу, не приедет? А я человека обнадежил. С какой стати не сдержался, зачем вообще Люську упомянул? Чем она поможет Марго: разговорами, шутками-прибаутками? Навряд ли. И станет ли с ней сама Рита общаться? Блин, почему я сначала делаю, а потом думаю. Почему не наоборот?

Глава вторая

Тайна персикового дерева

Мои опасения оправдались. Стоило заикнуться Люське о совместной поездке к Соколовым, как она подняла крик.

– Глеб, а со мной ты посоветоваться не мог? Мне вообще нравится, сидит там, раздает за других обещания.

– Не думал, что для тебя это большая проблема, – миролюбиво сказал я.

– Представь себе, проблема.

– Ты завтра занята?

– Да. Я хотела пройтись по магазинам.

– Шопинг можно перенести.

– Глеб, я не сиделка для сумасшедших.

– Рита не сумасшедшая.

– Судя по твоему рассказу, она шизофреничка со стажем. Как ты себе представляешь мой приезд к ним домой? В качестве кого я тута припрусь?

– В качестве моей сестры.

– А дальше? Ну приехала я, познакомилась с Ритой. И?

– Начнёте общаться.

– Капец! Сколько ей лет?

– Двадцать семь.

– А мне пятнадцать. Какие у нас общие темы для беседы?

– Ты и с девяностолетней старушенцией найдешь общие темы.

– Польщена тем, что ты считаешь меня старухой.

– Люсь…

– И потом, вдруг она меня покусает?

– Кто? – не понял я.

– Рита твоя. Я должна буду на каникулах ходить и делать уколы от бешенства. Веселенькая перспктивка. А если не укусит, палец может сломать. Или… или в волосы вцепится. А у меня, да будет тебе известно, даже электрошокера нет. Чем я буду защищаться? Не топор же с собой тащить.

– С тобой всё ясно, – я вышел из кухни. – Позвоню Соколову, скажу, что ты не сможешь к ним приехать.

– Ты есть будешь? – крикнула Люська.

– Нет.

– Нет, – передразнила она. – Тоже мне, умник нашёлся. Сосватал в подруги психическую, а я ещё и крайняя.

Минут через пять Люська толкнула дверь моей комнаты.

– Уже позвонил?

– Нет ещё.

– Не звони, – нехотя ответила она.

– Передумала?

– Глеб, иногда ты меня бесишь, – в сердцах сказала Люська. – А иногда нет.

– Аналогичная фигня.

– Учти, я согласилась поехать исключительно из любопытства. Хочу посмотреть на Кирилла, ты забавно про него рассказывал. Там вообще по ходу одни шизики живут.

– Окей. В десять утра стартанем.

– В десять?! А почему не в пять утра? Или давай прямо сейчас выйдем и пешочком потопаем в область. Глеб, я выспаться планировала.

– Максимум выезжаем в одиннадцать.

– Связалась с тобой, – ворчала Люська уже в коридоре. – Чтобы в одиннадцать выйти из дома, мне в девять на ногах надо быть.

После нашего разговора, Люське всю ночь снились кошмары. Сначала она бежала по кладбищу, размахивая детской лопаткой, потом столовой ложкой пыталась раскопать чью-то могилу, а под утро приснился сон, в котором Люська сажала на могиле персиковое дерево, поливая его апельсиновым соком.

Проснулась Люська, пребывая в состоянии лёгкого транса. Выспаться решительно не удалась, голова гудела, глаза слипались, вдобавок ко всему появилась злоба на всех, кто находился рядом. А так как рядом находился лишь я, досталось мне по полной. Выяснилось, что я неправильно кладу зубную щетку в стакан, не умею вытирать полотенцем руки, не могу включить чайник, и не в состоянии пожарить яичницу. Все это Люська высказывала мне на протяжении часа.

Я стоически терпел, понимая, что вспыхнувшая ссора может нарушить все наши планы. Лучший способ не ругаться с Люськой – игнорирование. Не раз я прибегал к этому действенному способу, отключал в нужный момент слух, продолжая заниматься своим делом. Люська в такие моменты напоминала рыбу, открывала рот, но слова до меня не долетали. Мне оставалось кивать и глупо улыбаться. Вот как сейчас. После очередного кивка, я услышал вопль сестры:

– Сдурел?!

– В чем дело?

– По-твоему, я корова?

– При чём здесь корова?

– Я показала тебе шорты и сказала, что выгляжу в них, как корова. Ты радостно закивал!

– Я задумался, извини.

– Иди сам одевайся, выезжать пора.

К Соколовым мы приехали в начале первого. Иннокентий Иванович, (как выяснилось, он всю ночь писал книгу, и в кабинете меня ждала стопка исписанных листов), хмуро спросил, почему я задержался на целый час.

– Уговор был, ты приезжаешь в одиннадцать.

Достал он меня со своей пунктуальностью. Какая разница, в одиннадцать или в двенадцать? Главное, выполнить работу. Так нет, будет теперь придираться по пустякам.