– А что за мужики, не знаешь? – спросил Вольфгер.

– Они не представились, – пожал плечами гном, – и ливрей гербовых на них не было. Со мной они и слова не сказали, а между собой трепались, что утром, дескать, их пастор должен приехать, Штюбнер или как-то так, вот пусть он и решает, что с нами делать. Но, судя всему, ничего хорошего нас не ждёт. Если убьют быстро, считай, повезло.

– Пастор? Значит, это евангелическая секта. Н-да, невесело… Сектанты сплошь одержимые. Им убить как почесаться. Надо нам с тобой выбираться отсюда, пока не поздно. Попробую я всё-таки встать…

Медленно и осторожно Вольфгер сел. В этот раз боль в голове была не такой сильной. Подождав пару минут, он осторожно встал на колени, а потом поднялся на ноги. Барона пошатывало, но стоял он более-менее твёрдо.

– Рупрехт, а откуда у тебя светильник? – спросил барон.

– Это рудничная коптилка, склянка с земляным маслом, в ней фитилёк и кремень с колёсиком. Моя работа! – с ноткой гордости пояснил гном. – Ни у кого такого нет, а я придумал! Он долго гореть может, только света даёт совсем чуть-чуть. Когда нас обыскивали, оружие забрали, а коптилку не нашли. Повезло.

– Ладно, – сказал Вольфгер, – показывай, где тут люк? Давай я тебя на плечах подниму, попробуй подтянуться.

Они подошли к люку и Вольфгер поставил Рупрехта себе на плечи, придерживая его за ноги. Увесистый гном долго возился в темноте, осторожно переступая на плечах барона, кряхтел, ругался, наконец, тяжело спрыгнул на пол.

– Ничего не выходит! Люк не закрыт, но там ещё решётка есть. Они её не заперли, а чем-то тяжёлым придавили, у меня сил не хватает её сдвинуть, все руки изодрал, не ухватишься толком.

– Сможешь меня на плечах удержать хоть немного? – спросил Вольфгер.

– Попробую… – с сомнением ответил гном. Но барону тоже не удалось открыть решётку.

– Здесь не выберемся, – прохрипел он, сжимая ладонями пульсирующие виски. – Другого выхода нет? Ты всё осмотрел?

– Весь подвал облазил да не по одному разу, даже стены простучал. Нет здесь второго выхода. Может, до утра подождём, когда за нами придут? Нападём на это мужичьё, перебьём их, да и все дела.

– Голыми руками? Ох, вряд ли… Получим арбалетный болт в спину или копьём в бок. А знаешь, что самое плохое?

– Что? – спросил Рупрехт. – У меня выбор этого самого плохого такой богатый, что я даже не знаю, что выбрать.

– Самое плохое, – не принял шутки Вольфгер, – это то, что, не дождавшись нашего возвращения, девушки, монах и Карл отправятся нас искать и тоже окажутся в плену. Отца Иону и Карла убьют, а вот о том, что сделают с Утой и эльфийкой, я даже думать не хочу. Нет, надо выбираться во что бы то ни стало.

– Надо, – кивнул гном, – кто бы спорил? Мне здесь тоже не больно нравится, вот только как?

– Когда я без памяти лежал, – задумчиво сказал Вольфгер, – у меня в голове что-то вроде бреда или кошмара крутилось, будто я сквозь стену пытаюсь пройти. Думаю, это неспроста, должен здесь быть тайный ход.

– Ну может и должен, так ведь нету! – возразил гном. – Я всё обыскал.

– Значит, это потаённый ход, такие бывают, я читал, – упрямо сказал Вольфгер. – Ты какие-нибудь заклятия, открывающие ходы, знаешь?

– Я философ, а не ярмарочный колдун! – обиделся тот.

– Послушай, Рупрехт, – терпеливо сказал барон, – выбор у нас с тобой небогатый, и жить нам осталось всего-то до утра, если не сумеем отсюда выбраться. Скажи на милость, что мы теряем, если ты попробуешь открыть ход заклинанием? Я вот, например, ни одного не знаю, а то бы и просить тебя не стал. Ну?

– Ладно… – нехотя сказал гном, – я попробую. Только всё равно ничего из этого не выйдет, глупость какая-то!

– Давай-давай, пробуй, а я пока прилягу, голова никак не проходит…

– Только не смотрите на меня! Я не могу колдовать, когда смотрят, тогда уж точно ничего не выйдет!

– Я глаза закрою, – покладисто сказал барон. – Только ты уж, пожалуйста, попробуй всё, что знаешь.

Вольфгер лёг на спину и, как обещал, закрыл глаза. Гном отошёл в сторону, уселся на пол, скрестив ноги, поставил перед собой коптилку и стал читать заклинания, время от времени делая руками странные пассы. Вольфгер сначала прислушивался к его бормотанию, потом головная боль стала потихоньку стихать, и он погрузился в тревожный поверхностный сон. Вдруг барон ощутил, что через опущенные веки пробивается свет. Он открыл глаза и рывком приподнялся.

– Что такое? Откуда свет?!

– Дык это… Кажется, получилось… – изумлённо пробормотал Рупрехт. – Вон оно, смотрите…

Вольфгер повернул голову и увидел, как в дальнем углу подвала постепенно разгорается тусклое, болотно-зеленоватое сияние, освещающее низкую дверцу с полукруглым решётчатым завершением.

– Откуда она взялась? – потрясённо спросил гном. – Её же там не было, я смотрел!

– Потом будем рассуждать! – воскликнул Вольфгер и вскочил. – Скорее, пока не исчезла!

Они подбежали к дверце, и гном дёрнул за кованую ручку. Дверь без скрипа открылась, за ней виднелся коридор.

– Ну? – сказал Рупрехт. – Была не была! – и шагнул из подвала. Вольфгер бросился за ним.

Перед беглецами лежал ход, выложенный тёсаными каменными плитами. Неровные стены переходили в полукруглый потолок, выход терялся в темноте. Вольфгер оглянулся и охнул: дверь, через которую они только что прошли, исчезла. На её месте была груда битого камня от пола до потолка.

– Расплющи меня предначальный молот, этому завалу лет сто, не меньше, – потрясённо сказал гном, дёргая себя за бороду. – Мы же только что здесь прошли, как такое может быть?

– Магия! – ответил Вольфгер, – вот что я тебе скажу. Пойдём, надо от греха выбираться отсюда.

– Постойте, господин барон, – сказал гном, придерживая Вольфгера. – Пропустите меня вперёд. Здесь могут быть устроены всякие ловушки, я-то их увижу, а вы – нет. Кто знает, что эти монахини тут понастроили.

– Вряд ли это построили монахини.

– А кто тогда?

– Не знаю. Монастырь построен давно, очень давно, а кто и в честь какого святого его строил, уже и позабыли. В старых монастырях попадается всякое – и доброе, и злое. Знаешь что, пойдём скорее отсюда, а то мне кажется, будто сейчас кошмар станет явью – стены сомкнутся и раздавят нас.

– Бывает… – равнодушно откликнулся гном. – Это просто такая болезнь, не обращайте внимания. У вас, людей, нет привычки жить под землёй, в этом всё дело. Вот выберемся наружу – пройдёт.

– Стены точно не движутся? – нервно прошептал Вольфгер. – Кажется, я схожу с ума!

– Идём, уже идём, – успокоил его гном, поднял коптилку над головой и осторожно двинулся по коридору, держась ближе к правой стене.

Коридор был совершенно пустым и очень, очень старым. На полу лежал толстый слой пыли, которая удушливыми облачками взлетала из-под ног. Как Вольфгер ни старался, никаких следов он не увидел. По коридору не ходили десятки, если не сотни лет.

Поворот, ещё поворот, вдруг гном остановился:

– Чувствуете?

– Ничего не чувствую, а что?

– Стало заметно холоднее и потянуло свежим воздухом, скоро выход, и этот выход открыт!

Двери действительно не было, но выход оказался заперт железной решёткой. Гном толкнул её, потряс, решётка не поддавалась.

– Ну вот, – разочарованно сказал он, – и что теперь делать?

– Отойди-ка, – попросил Вольфгер.

Он упёрся руками в стены коридора, отвёл ногу и изо всех сил пнул решётку. В замке раздался щелчок и решётка подалась.

– Ну вот, хоть тут не потребовалось сложных решений,– сказал барон.

Гном осторожно приподнял на петлях пронзительно скрипящую решётку. Она открылась на треть и застряла, снаружи что-то мешало.

Вольфгер и гном кое-как протиснулись через щель. Барон огляделся: ход вывел их в ров под стеной монастыря.

– Слава богу, выбрались, – облегчённо сказал Вольфгер.

Он зачерпнул ладонью снег и стал жадно сосать его, потом с наслаждением обтёр лицо и руки.

– Куда нам теперь?