— Если ты не возражаешь, Рид мог бы еще немного покопаться.

— Ты спрашиваешь меня?

Брови Патрика, прикрытые солнцезащитными очками, поднялись вверх. Его ухмылка отразилась в зеркале заднего вида.

— Это ваша компания, мисс Хокинс.

Мои щеки вспыхнули.

— Ты мог бы научить своего босса кое-чему в дипломатии.

Патрик не ответил.

Взяв обед на вынос, мы вернулись в офис. Когда мы вошли, Яна была занята, переводя взгляд с одного монитора на другой.

— Как дела? — спросила я.

— Порядок. Винни сказала, что перезвонит завтра. Сегодня она хотела, чтобы я сконцентрировалась только на том, что она прислала.

Я кивнула, поставив пакет с едой на ее стол.

— Мы не знали наверняка, что ты ешь. Тут есть салаты, суп и роллы.

— Я ем абсолютно всё, — усмехнулась Яна. — Я слишком нервничала утром, чтобы нормально поесть. Спасибо. Умираю с голоду.

— Я отнесу всё в конференц-зал, — вызвался Патрик.

Пока мы сидели, я оглядела стол для совещаний. Картина на стене была типичной для офиса. В комнате не было окна, но пока мы ели и болтали о материалах, присланных Винни, я поняла, что моя новая ситуация может работать. Может, я готова расширить «Полотно греха».

Разделяя и властвуя, мы будем расти.

Наши платья «Полотно греха» уже были хитом. Производственная команда в Боулдере хотела нанять вторую смену для выполнения заказов. Мы с Луизой обсудили, не лучше ли ограничить производство. Чем больше товаров, тем меньше спрос. Если ограничим количество товара, то сможем поднять цену и сохранить спрос.

Я еще не говорила Луизе о своей идее выпуска постельного белья под маркой «Полотно греха», но это было в моем списке будущих тем для обсуждения. Возможно, вместо увеличения производства по одной позиции нам следует продолжать увеличивать количество позиций.

К половине шестого вечера я была совершенно измотана.

— Яна, пора заканчивать.

Продолжая улыбаться, она кивнула и выключила компьютер.

— Тебе понравилось? — спросила я.

— Я не могу выразить словами, как много значит для меня остаться в Чикаго и каждый вечер возвращаться домой к семье.

— Почему ты не выскажешь свои опасения мистеру Спарроу?

Она покачала головой.

— Я не могу, он так много для меня сделал.

— Что же он сделал?

Словно по команде рабочего сцены, в кабинет вошел Патрик. Большую часть дня он провел в конференц-зале с ноутбуком. Может, он и нянчится со мной, но я была уверена, что он не упускает случая, когда речь заходит о делах Спарроу.

— Больше, чем я когда-либо смогу рассказать, — ответила Яна, потянувшись за сумочкой.

В машине по дороге домой — странно было так думать о квартире Стерлинга, но я так и думала — я спросила Патрика об ответе Яны на мой вопрос.

— Я уверена, что ты слышал наш разговор. Что Стерлинг сделал для Яны?

— Не больше, чем он сделал для других.

— Она произнесла это так, будто это нечто большее.

Патрик пожал плечами.

— Больше для одного человека — ничто для другого. Количество субъективно.

— Нет, количество измеряется в цифрах. Цифры не субъективны.

— Мэм, я решусь не согласиться.

— Тогда объясни, — сказала я.

— Если бы ты шла по тротуару и увидела двадцатидолларовую купюру, ты бы наклонилась и подняла ее?

Я подумала.

— Да.

— А что, если она окажется в канализационном стоке?

Я не колебалась.

— Нет.

— Почему?

— Двадцати долларов мне не хватит, чтобы залезть в канализацию. Я не уверена насчет Чикаго, но в Нью-Йорке я бы, наверное, нашла крысу.

— Когда я был ребенком, я бы спустился в эту канализацию за один доллар. Числа двадцать и один не являются субъективными. Субъективно то, что эти цифры представляют для каждого человека. Доллар означал бы пакет чипсов и, возможно, кока-колу. Я бы с удовольствием поужинал.

— Извини.

— Перестань, — сказал Патрик. — Двадцатка могла бы прокормить меня много дней. Одному человеку это может показаться незначительным, но для другого это может изменить жизнь.

Я откинула голову на спинку сиденья и смотрела, как мимо проносятся здания, а Патрик вел машину.

— Ты прав.

Патрик не ответил, но в моем сознании я услышала голос Стерлинга, говорящий мне, что он прав.

Вскоре мы свернули в гаражный туннель и скрылись за металлической дверью. Когда Патрик, наконец, припарковался, я снова оглядела все машины, гадая, дома ли Стерлинг. Я не знала, кто с ним сегодня и куда он ушел.

— Стерлинг дома? — спросила я, когда Патрик открыл мне дверь.

— Да, мэм.

— Арания, — поправила я.

На сегодня мы закончили с «Полотном греха».

— Дома, — сказал Патрик, положив ладонь на датчик рядом с лифтом.

Казалось, что подъем на 96-й этаж займет больше времени, но это не так. Когда лифт остановился на том, что значилось, как «Р», Патрик придержал двери открытыми.

— Спокойной ночи, Арания. Утром я буду на кухне.

— Разве ты не войдешь?

— Нет, думаю, Спарроу ждет только тебя.

Эта новость не должна была заставить меня улыбнуться или желудок сделать сальто, когда я вышла из лифта, но это произошло.

— Спокойной ночи, Патрик.

По мраморному полу тянулись красные лепестки роз.

Кто знал, что Стерлинг Спарроу может быть романтиком?

Шаг за шагом я следовала за ними. Они не повели меня наверх, а провели мимо лестницы на кухню. Все еще неся сумочку и сумку с ноутбуком, я остановилась у входа. Комната передо мной была окрашена в золотистый цвет вечернего солнца. Чудесный аромат наполнял пространство, но еды нигде не было.

Прислонившись к барной стойке, скрестив руки на широкой груди, стоял мужчина, от которого у меня перехватывало дыхание и учащенно билось сердце. Вечернее солнце, словно поставленное фотографом, придавало его порочно красивым чертам лица еще более выразительный оттенок. Стерлинг Спарроу мог бы стать моделью для журнала.

Костюм, в который он был одет на Мичиган-Авеню, исчез, сменившись джинсами с низкой посадкой и серой футболкой, которая мне очень нравилась. Посмотрев вниз на его длинные ноги, я увидела, что он босой, напомнив мне о прошлой ночи, но, когда я посмотрела вверх, его темные волосы были сухими и волнистыми. Когда наши глаза встретились, его улыбка сделала со мной то, что я не могла описать.

— Добрый вечер, солнышко.

Глубокий тенор еще больше скрутил мои внутренности.

— Добрый вечер, — осторожно ответила я, на мгновение прикусив губу. — Что все это значит?

Он шагнул вперед, его большие руки легли мне на талию, он притянул меня ближе.

— Вот каково это — иметь кого-то, к кому можно вернуться домой. — Мои щеки покраснели. — Это, — продолжал он, — начало моей попытки исправить то, чего не произошло прошлой ночью.

— То, чего ты не допустил, — поправила я.

— Ты дашь мне еще один шанс?

Моя улыбка стала еще шире, когда я опустила свою ношу на пол.

— Ты все лучше справляешься с просьбами.

Он пожал плечами.

— Я стараюсь.

Он мог стараться, и мне нравились его попытки.

Стерлинг провел пальцем от уха вниз по моей шее, и я наклонила голову, давая ему доступ. Его прикосновение медленно переместилось ниже, дразня край моего округлого выреза. Каждый дюйм прожигал след, заставляя мою кожу пылать и твердеть соски.

— Второй шанс или ужин? — спросил он. — Лорна оставила нам в духовке что-то очень вкусное.

Я подняла руки и обняла Стерлинга за шею.

— Ужин может подождать.

Глава 21

Стерлинг

Проснувшись в воскресенье утром в холодном поту, я вдруг осознал, что сегодня — недельная годовщина инцидента в клубе. Пока я глядел в потолок, воспоминание горело во мне, пузырясь, как ядовитая смесь.

Я редко испытывал страх. В ту ночь я испытал всепоглощающий страх потерять женщину, которая сейчас спала рядом. Этот страх гноился, а затем смешивался с дикой потребностью отомстить. Вместе они представляли собой опасное сочетание.