Лежа с Аранией, я не жалел о том, что утолил свой ответный голод. Я бы сделал это снова.

Дикторы местных новостных программ называли двойное убийство бандитским — еще одна трагическая статистика, скрытая в тени. Это простое оправдание помогало подпитывать ощущение безопасности. Оставайтесь в правильных местах, избегайте неправильных — иллюзия усиливалась.

Плохие вещи случались, только не в моем мире. Именно эта ложь поддерживала жизнь Чикаго.

Никто не хотел верить, что человек в дизайнерских костюмах и туфлях за тысячу долларов, который ходит по офисам в центре города, нанимает тысячи людей и зарабатывает миллиарды долларов, может хладнокровно убивать. Легче свалить вину на безымянных людей, прячущихся в темноте.

Человек, вышедший на свет божий, конечно же, не мог голыми руками лишить жизни двух двадцатилетних подростков после того, как устроил ужасные пытки — нет, это немыслимо.

На самом деле я мог бы считать себя спасителем. К тому времени, когда МакБрайд и его шлюха-подружка испустили последний вздох, они уже молили, чтобы агония закончилась. Я оказал им услугу, исполнив их последнее желание.

Обвинять в преступлении тех, кто его не совершал, было не ново.

Как я и говорил Арании, среднестатистический гражданин верил в сказку о том, что Чикаго в безопасности. Люди в многоэтажных зданиях, укрепляющих экономику, не были убийцами, потому что этот обычный человек помещал этих людей — таких, как я — на пьедесталы. Истории организованной преступности — это предания и народные сказки прошлого. Сейчас другое время.

Все это кануло в прошлое вместе с Аль Капоне.

Они не хотели знать правду, что все это живо и здравствовало и включает в себя политиков и магнатов, а также всех тех людей, которые пачкают руки в темной паутине, на улице, в игорных заведениях, борделях, частных клубах и на фондовой бирже.

Чикагская полиция, политики и СМИ помогли увековечить эту иллюзию. Это ради общего блага. Свидетельство зла может быть в том, чтобы смотреть людям в лицо, но они не могут понять то, что отказываются признать. Они увидели то, что хотели увидеть. Розовые очки раздавались при рождении, и лишь немногие из нас предпочитали их не носить.

К тому времени, когда безжизненные, окровавленные тела МакБрайда и его подруги были выставлены на всеобщее обозрение, мои заявления прозвучали громко и ясно. Весь преступный мир получил мое сообщение: Арания МакКри вне пределов досягаемости. Никто не прикасался к ней, кроме меня.

Чем больше времени я проводил с ней, тем яснее становилось, что хоть раз в жизни мой отец был прав. Она принадлежала мне.

Пока Арания спала рядом, я боролся с желанием прикоснуться к ней. Протянув руку, я осторожно провел пальцами по ее светлым волосам, стараясь не разбудить ее.

В полумраке спальни я уставился на свою руку. Впервые реальность стала пугающе ясной. Арания пробудила во мне нечто такое, что я никогда не лелеял и не стремился взращивать. Нежность и забота не работали в моем мире, теперь и в ее мире тоже.

Та же рука, которая могла ласкать и обнимать ее, также убила.

Темная сторона меня была тем, о чем, я предпочел бы, чтобы она не знала. Я не хотел, чтобы она понимала, до каких глубин я дойду и на что способен. Я хотел, чтобы она увидела мужчину, с которым была прошлой ночью, мужчину, который наблюдал за ее улыбкой. Я хотел, чтобы она увидела человека, который предан ей и ее безопасности, человека, который планировал держать ее и никогда не отпускать.

Я хотел, чтобы она надела розовые очки.

Скручивая и раскручивая прядь ее шелковистых волос, я пропустил ту сквозь пальцы. Длинные локоны теперь лежали на ее подушке. Прошлой ночью та же самая мягкая грива создала туннель от нее ко мне, закрывая весь остальной мир, когда ее пальцы сжали мои плечи, и она оседлала мой член.

В то время как я был рад взять ее любым способом или в любом месте, она поделилась, что никогда до меня не была сверху. Такое простое заявление наполнило меня гордостью.

Моей новой целью стало сделать с ней как можно больше чего-то в первый раз.

Впечатляющее зрелище ее груди, подпрыгивающей надо мной, уступало только сильнейшему трению, которое довело нас обоих до оргазма. Как только она расслабилась, я перевернул ее на спину, и ее золотистые локоны превратились в ореол вокруг прекрасного лица и больших бархатных глаз.

На протяжении многих лет я искал эти глаза на фотографиях и видео. Меня поразило, что теперь они были здесь — что она здесь. Прошлой ночью она пришла в постель в длинной, сексуальной синей атласной ночной сорочке с тонкими бретельками, которые спускались на ее стройные плечи и перекрещивались сзади. Хотя сорочка доходила до пола, по бокам были разрезы, которые показывали, что под ней на Арании ничего нет.

Излишне говорить, что ночная сорочка прослужила недолго. В данный момент та лежала где-то на полу, где и приземлилась после того, как я сдвинул бретельки и посмотрел, как материал соскальзывает с ее тела.

Хотя мне с тринадцати лет говорили, что Арания принадлежит мне, ничто не могло подготовить меня к тому, каково это — иметь ее в своей жизни. Эта девушка была всем, чего я когда-либо хотел, и даже больше: умной, целеустремленной, жизнерадостной, сексуальной, чувственной, дерзкой, самоуверенной и откровенной. Быть с ней было чем-то новым, о чем я и не подозревал. Конечно, мои примеры отношений были довольно хреновыми. В этом вопросе Рид и Лорна были лучшими представителями того, что должно быть. Может, в какой-то мере то, что они стали частью жизни, открыло дверь к мысли о том, что отношения возможны.

Неудивительно, что, когда я боролся с Ридом за то, что он хотел вернуть Лорну в нашу жизнь, он не отступил.

Знание, что Арания принадлежит мне, и удовольствие от того, что она со мной, не были синонимами. Теперь я понимал, почему Рид не хотел и не сдавался. Я не мог и не хотел оставить Аранию или позволить ей уйти, кто бы этого ни требовал.

Еще мгновение назад ее теплое, сексуальное тело было прижато к моему боку, ее мягкое дыхание обдувало мою кожу. И только когда я пошевелился, она сделала то же самое.

Хотя мой член был готов к следующему раунду, было слишком рано, чтобы будить ее.

Мне никогда не нравилось спать, но, когда она лежала в моей постели, я хотел бы убедить себя остаться с ней еще на час или два. Оставить ее было одной из самых сложных вещей, которые я делал, независимо от того, оставлял ли я ее в постели или, зная, что она уехала в город.

К счастью, по словам Патрика, никаких новых угроз ей не поступало, во всяком случае, физических.

И в довершение всего Яна хорошо трудилась.

Хотя Яна, возможно, и не была моим первым выбором в качестве личного помощника Арании, Патрик привел убедительный довод. Поскольку я доверял ему с Аранией, было только разумно доверить ему и это решение.

Рид тоже присматривал за моей женщиной. В процессе он обнаружил несколько попыток кибератак на Кеннеди Хокинс и «Полотно греха». Заглянуть к Арании МакКри не представлялось возможным — официально она больше не существовала. Она умерла при рождении. Он недавно упомянул о следе, по которому шел в отношении Франко Франчески. Мы не спешили с выводами, но, по-моему, его дни сочтены.

Усилить охрану в «Полотно греха» было нетрудно. Возможно, Арании не нравится, что я принимаю решения, когда речь заходит о ее компании, но есть некоторые аспекты их объединения, которые они с Луизой слишком долго упускали из виду.

По моим наблюдениям, и Арания, и Луиза волшебно управлялись с товаром. Качество было на высоте. Управление повседневными операциями, а также творческими решениями было их делом. Я даже близко не мог представить то, что они создали. Что я мог сделать, так это обеспечить сохранность их данных.

Мы не спускали глаз с МакФаддена.

Я не доверял ему ни в чем и не мог точно предсказать ход его мыслей. Мне казалось, что чем дольше Арания со мной, тем лучше для нее.

Или это может быть принятие желаемого за действительное.