У меня оставалось лишь несколько вопросов: как мыться в реке замерзшим? Что делать с грязной одеждой? Как отобрать у неандертальцев системный блок? Почему метрах в пяти от реки красуется полузакопанная крошечная могила, из которой виднеется кусок шкуры, а человек внутри сжат в позу эмбриона? Что за безрукий калека вышел из одной из палаток неторопливо и, прихрамывая, направляется к месту племенного ужина? Вопросы возникали прямо на глазах, пока я сидел на камушке у реки и рассматривал неандертальцев. Тогда я решил расслабиться и найти всему логичное объяснение.
С могилой все просто – древние люди, даже со времен питекантропов (они же homo erectus), еще миллион лет назад поняли важность гигиены и начали оттаскивать мертвых подальше от своего жилища, иногда их закапывая, а также выбрасывать остатки еды. Бедняга, могилу которого я увидел, – это следствие эволюции. Могилы стали располагаться чуть дальше, а находящихся в них закапывали. В позе эмбриона на небольшой глубине он лежит не из-за ритуалов. Как я уже понял по тому, как быстро Жорик с друзьями терял ко мне интерес, неандертальцы просто ленивые задницы, которые просто не захотели копать глубоко. Параллельно отдел интересных фактов в голове подкинул данные раскопок, которые свидетельствовали о том, что погибших неандертальцев часто доедали гиены, что подтвердило мою теорию – раз гиены пожирали, значит, закопано было неглубоко. Однако по поводу ритуалов я немного ошибся – я вспомнил могилу неандертальца, украшенную рогом мамонта, которую раскопают лет так через тридцать тысяч. Так что какие-никакие почести ребята погибшим оказывали.
Загадка безрукого калеки еще проще. Неандертальцы не были бездушными кретинами, какими их веками рисовала наука. Они заботились о ближних – были найдены десятки останков представителей рода с увечьями. На своей шкуре я уже успел убедиться, что даже физически здоровым в глубокой древности выжить тяжело. А уж для того, чтобы выжить, будучи калекой, помощь просто необходима. И то, что Жорик помогает попавшим в беду неандертальцам, – жирный плюс в его личное дело. Вообще, с этим связан забавный факт: в 1909 году, когда видео с котиками ещё не изобрели и людям было нечем заняться, один ученый решил смоделировать внешность неандертальцев по их останкам. Зрелище получилось ужасное.
Горбатый, сутулый, сморщенный уродец из старых фильмов ужасов, где вместо графики используют смешные костюмы. Основываясь на этом выводе, ученые назвали неандертальцев промежуточным звеном эволюции. Написали кучу научных работ, выстроили триллион гипотез, нарисовали красивейшие графики. Но вы же помните мои слова об ошибочности теорий, основанных на одном факте? Через пару лет статьи стыдливо сжигали. Потому что новое исследование выявило, что скелет, который моделировал ученый, – это скелет бедняги неандертальца, который болел артритом в тяжелой форме. И то, что он дожил до 20 лет, – это, скорее, напротив, повод думать, какие неандертальцы молодцы, что не сбросили его с обрыва, а заботились. Дело раскрыто! Надо было брать с собой трубку – детектив из меня получился неплохой. Кстати, артрит как таковой тоже долго приписывали неандертальцам и считали что современным людям он достался от них. Но это уже другая история.
Мозг предложил прекрасную теорию – искупаться, почистить одежду, а затем выйти к Жорику и научить его племя искусству добычи огня, чтобы они изобрели жареную оленину. А пока неандертальцы будут носить меня на руках и благодарить за помощь, попросить у них заветный системный блок. Который они, несомненно, отдадут – с их точки зрения, от камня моя полуметровая коробка отличается только ровными гранями. С ними у неандертальцев проблемы: копье, на котором спал Жорик, все же было не особо острым. Я успел на него поглазеть и понял, что в основном ребята полагались на силу. Ведь пальцы-колбаски мешали им работать с мелкими предметами и хорошо затачивать орудия. План прекрасный, и, казалось бы, что могло пойти не так?
Стоило вспомнить, что теории, основанные даже на нескольких фактах, могут быть ошибочными, а статистика – жестокой. Мой план выполнился на 95 %.
Искупавшись (было даже тепло, ведь вода градусов на пять теплее окружавшего воздуха) и почистив одежду (технологии не подвели – ткань сама очистилась), я направился к неандертальцам. Удивленных взглядов я не встретил. Даже ваш кот облизывает свой зад. Вы же не считаете, что люди древности не обладали понятиями о гигиене, которые известны даже животным? Давно найдены останки камней, раковин моллюсков и другого добра, которым неандертальцы обрубали волосы что на голове, что с лица. Причина не в красоте, которая позже приведет к барбершопам с ценами, от которых можно обалдеть не меньше, чем я обалдел от вида неандертальцева в паразитах, которые обожают волосы. Поэтому люди с древности старались от них избавляться. И окунались в речку при случае.
С этим проблем не было. И даже с запоздалой мыслью о том, что я понятия не имею как разводить огонь, тоже. Спасибо фильму о парне, который разговаривал с волейбольным мячом вместо того, чтобы, как нормальные люди, сойти с ума и просто болтать с раздвоенной личностью. Мне нужно лишь трение. Небольшая ямка, сухая палка, в которой я проделаю дырку, еще одна палка, которая в эту дырку пролезет, послужив сверлом. И наполнитель. Здесь проблем нет – агент 007, мирно посапывающий на камушке, как вы помните, носил ожерелье из птичьих перьев. Помня ленивость неандертальцев, я оглянулся по сторонам и обнаружил нечто, издалека напоминающее ужасающе детализированный труп птицы размером чуть меньше курицы. Перья прекрасно подойдут; просунув их в дырку одной палки, вставлю другую, хорошенько потру и добуду вожделенный огонь.
Всю эту инженерную гениальность неандертальцам я презентовал так: тыкнув пальцем в остатки туши, лежащей на моем аппарате: тыкнув себе в грудь и сделав глупейшее выражениее лица человека, который верит в письмо о том, что он выиграл миллион. Я показал им, как можно приготовить теплый ужин. Но неандертальцы вновь оказались смышленей. Жорик и две дамы (остальные либо разбрелись по палаткам, либо спали тут же на шкурах) с самым благодушным видом махнули руками, призывая и меня к еде. Было, конечно, очень приятно. Но рассчитывал я не на доброту неандертальцев, которой я начинаю злоупотреблять. Они даже прощебетали что-то на неандертальском, сопроводив это добрыми взглядами. Речь была занимательной и примерно на 105 % состояла из согласных. Представьте, что вам нужно произнести немецкое название танка panzerkampfwagen, не открывая рта. Само собой, внедренные в меня знания языков сработать не могли, так как записей с этих времен не существовало. В Древнем Египте я еще, может, сойду за дурачка, в Греции буду похож на деревенского Ерему, а вот, начиная с Рима, изъясняться буду как свой.
Я решил импровизировать и делать все без объяснения. Ребята немного напряглись, когда я взял одну палку, ощутимо напряглись, когда взял вторую и совсем уж напряглись, когда я вернулся с перьями птиц. Пришлось в очередной раз одарить их взглядом человека, который претендует на премию «Самый умиленный взгляд северного полушария 29500 до н. э.», и действовать, чтобы у них не осталось сомнений: безобидный белокожий крохотусик, который вдвое меньше неандертальских женщин, не хочет им зла. Наверняка даже неандертальцы это поняли, поэтому ямку и свои инженерные изыскания я провел в сознании и без отсутствия признаков ударов неандертальским копьем пониже спины. К сожалению, этот факт мое голое тело, обернутое в неандертальскую шкуру, не грел. Мог бы греть разожженный огонь, но с ним никак не срасталось. Минут пять я изображал не слишком честного коммерсанта, который продал просроченный товар задорого и счастливо потирает руки. А потом произошло необъяснимое, но очень логичное событие.
Жорик, с любопытством, весельем и вроде бы даже умилением наблюдавший за моими попытками, встал и отправился к одной из палаток. Я, уже мысленно готовый услышать самый древний смех в истории, расстроился. Но потом Жорик вернулся с неровной и кое как изготовленной руками-сосисками каменной тарелочкой, внутри которой виднелся черный порошок. С фактом существования неандертальских тарелок можно было смириться, если вы, конечно, не перфекционист. Но вот порошок – другая история. Это как минимум демонстрация познаний неандертальцев в химии. А как максимум лишь частный случай того, что в порошок неандертальцы могут дробить и травы, и кости, и еще бог знает что. Но дальше – больше, потому что Жорик, как гордый, но все же расстроенный умениями сына батя, осмотрел мою конструкцию, внес в нее небольшие изменения, посыпал на птичьи перья заветный порошок, совсем немного потер – и разгорелся огонь!
