Но давайте вернёмся к Невской битве. И в этом походе шведы, как мы видим, вновь, – по традиции? – нацеливаются прежде всего на Ладогу: об этом прямо говорит Новгородская летопись. И останавливаются они в месте впадения Ижоры в Неву, то есть, по прямой, где-то в 130 километрах от этого города (водный путь, естественно, заметно длиннее). Сразу же возникает вопрос: а зачем? Ведь любая остановка в пути снижает неожиданность нападения, а, значит, и шансы на военный успех. Кроме того, шведы вступили на территорию племени ижоры, которое зависит от новгородцев, и пока они будут так стоять лагерем, местные жители быстро о незваных гостях кому надо сообщат (что, собственно, и происходит). Странное поведение для шведов-варягов – одних из лучших в Европе воинов. Далее. Стоят они явно не один день: ведь пока они бездействуют, князь Александр и весть о них получает, и рать собирает как в Новгороде, так и в Ладоге, и до врага добирается. Кстати, а как добирается-то? Даже сейчас эти области очень часто – леса да болота, удобных дорог в те времена, очевидно, не было, так что получается, что самым удобным способом передвижения был водный. Но летопись об этом молчит. Есть, кстати, версия, что шведы поджидали Тевтонский орден (немцы выступили на Новгород уже в августе), но документально это не подтверждено, да и трудно себе представить, чтобы опытные воины вот так бы сидели и ждали, как говорится, у моря погоды, подставляя себя таким образом под меч новгородцев.
Как мы видели, летопись вообще сообщает об указанных событиях довольно скупо. Но зато если взять рассказ «Жития…», то тут фантазия его автора творит прямо-таки чудеса. Ну, например, «Житие…» повествует, что шведы установили на берегу шатры, то есть разбили лагерь. Но лагерь разбивается, когда армия намерена стоять на месте более или менее долго. Это во-первых. Во-вторых, шатрами дело и ограничилось. Во всяком случае, «Житие…» не сообщает, что лагерь они укрепили: вырыли рвы, поставили частоколы, ну, и так далее. В-третьих, викинги в заморских военных походах предпочитали ночевать на своих судах, ведь так безопаснее: при внезапном нападении защититься значительно легче. А дальше шведы ведут себя ещё более странно. Они не только непонятно зачем останавливаются, но и, по словам «Жития…», посылают к князю Александру послов с требованием о капитуляции. Но давайте вспомним, как вели себя скандинавы в предыдущих походах. Никаких задержек, никаких послов – неожиданная атака, стремление застать врага врасплох. И это понятно: вспомните населённость самого крупного города Швеции и того же Новгорода – разница в 10 раз. При таких цифрах успех принести может только внезапное нападение.
Дальше – больше. Оборудовав (довольно беспечно) лагерь и послав в Новгород гонцов, шведы оказываются жертвой неожиданного нападения дружины Александра. Шведы? Лучшие воины Европы? Они что ж, даже дозоры вокруг лагеря не выставили? Это же невероятно! Да и остановились они, видимо, на лужайке (не в лесу ведь!), окружённой деревьями да болотами. Ну как Александр с войском мог подойти к ним, не поднимая шума? По лесу, по болотистой местности… Конечно, он мог подплыть на кораблях, но, во-первых, «Житие…» говорит, что битва была на суше, а, во-вторых, такие искушённые мореплаватели, как шведы, просто не могли не выставить охрану и со стороны воды.
По свидетельству «Жития…» Александр нападает на шведов «в шестом часу дня»[120]. В те времена утро отсчитывалось от восхода солнца, сражение произошло 15 июля, солнце в это время встаёт в данной местности где-то в половине четвёртого утра, то есть нападение произошло примерно в половине десятого утра. Иными словами, можно сказать, среди бела дня! Это, кстати, означает, что Александр с дружиной, по-видимому, выдвигался к лагерю шведов сначала в предрассветной дымке белой ночи, а потом подходил к их лагерю и вовсе на свету. Ну, как может войско подкрасться по лесам-болотам незамеченным к врагу, даже если тот охрану не выставил? Ведь не слепые же шведы и не глухие! А, может, они все пьяные валялись?
Мы не будем говорить о самом сражении: летопись об этом молчит, а «Житие…» рассказывает всякие чудеса, например, как после боя на другом берегу речки Ижоры было найдено несметное количество шведов, убитых ангелом Господним. Остановимся лучше на другом. По свидетельству летописи, когда Невская битва закончилась, шведы наполнили два корабля своими погибшими, множество других похоронили в земле и в ту же ночь, не дожидаясь рассвета, ушли восвояси. Как же так? Ведь Александр их разбил! А они, разбитые, остаются на поле боя, спокойно хоронят своих погибших товарищей и только за полночь отплывают домой. Разве побеждённые так себя ведут? Побеждённые с поля боя бегут, спасая свою жизнь (в данном случае, очевидно, на корабли), и ни о каких похоронах и думать не смеют! И ещё.
Вы никогда не задумывались, сколько по времени продолжались в те времена битвы? А давайте вспомним боксёрский поединок. Два тренированных спортсмена в одних трусах сражаются друг с другом 3 минуты (именно столько длится раунд), потом одну минуту отдыхают и – по новой. Как они выглядят после 2–3 раундов? Правильно: как мокрые куры. А теперь наденем на них штаны, рубаху, обувь, железную кольчугу, шлем, дадим в руки меч или, на худой конец, дубину и выпустим в чисто поле, – в июле! – сражаться с врагом. Надолго их хватит? Поэтому средневековые сражения были очень скоротечны: люди просто выбивались из сил. И верх брал тот, кто в первые же минуты смог смять своего противника. Так что и Невская битва длилась недолго. И вот очередной вопрос: если Александр со своей дружиной атаковал в половине десятого утра, то куда все они делись после победы? Почему ушли с поля боя? Почему не добили врага? Почему позволили ему чуть ли не весь день после своего поражения сидеть да хоронить погибших? Вот уж где чудеса-то…
И ещё одна странность. Мы ничего не знаем о пленных. А ведь в Средние века сдаться в плен считалось нормальным. Более того, победители пленных, особенно знатных, брали с удовольствием: за них можно было получить хороший выкуп или уж, по крайней мере, продать в рабство и тоже заработать. Но Невская битва – одна из немногих, в которой пленных, судя по всему, не оказывается.
Теперь немного о руководителе шведов. Некоторые русские историки полагают, что им был ярл Би́ргер, тот самый, который через 12 лет заложит Стокгольм. «Житие…» пишет, что князь Александр сразился с ним лично и ранил в лицо. И вот ведь что интересно: в мае 2002 года шведские учёные вскрыли могилу Биргера, провели анализ его останков и выявили у него в районе правой глазницы следы серьёзной травмы[121]! Выходит, «Житие…» право? Может, и так. Только вот, по сведениям шведских источников, в 1240 году он эту страну не покидал. Да и ярлом стал только через восемь лет…
Как видим, Невскую битву окружает множество загадок. Так было сражение или нет? По-видимому, было. Но вот масштабы его и в особенности значение оказались много лет назад сильно преувеличенными одним монахом и его потомками, а многие эпизоды просто выдуманы. А вот представим себе, что в 1240 году на Ладогу шёл не военный отряд, а купеческий караван. Сразу становится понятным и длительная остановка шведов, и их удивительная беспечность (шатры, совершенно неукреплённый лагерь, ночёвка на берегу, отсутствие дозорных), и быстрая победа князя Александра, и уход его с поля боя (купцов разгромил, товары забрал, чего ещё ждать-то?). Но это так, лишь версия[122]. И совершенно не значит, что она правильная…
А что после битвы? А после битвы, как это хорошо известно, новгородцы почему-то проявляют к князю Александру чёрную неблагодарность, и не только не называют «Невским», а вскоре вообще с ним ссорятся, и он город покидает. А ведь в это время на их территорию уже вступили рыцари Тевтонского ордена со своими союзниками. Новгородцы что, с ума все посходили? (Но об этом мы поговорим чуть ниже, когда речь пойдёт о Ледовом побоище.)
