- Вспомнил?

   Да я-то вспомнил, но как объяснить ей? Что антиматерию можно хранить не только в магнитных ловушках. Что принцип Петрова-Штерна позволяет... Ну да, любое живое существо и даже человека можно напичкать под завязку античастицами, и какое-то время он будет жить себе как ни в чём не бывало. Пока не вспомнит. Пока не войдёт в соответствующее психологическое состояние. И тогда...

   - Успокойся, - сказала девушка. - Тебе нельзя волноваться.

   - Да ты понимаешь...

   - Всё я понимаю. Помоги подняться. Дай руку.

   Я машинально вылез из машины, шагнул в воду, протянул её руку, помог подняться.

   - Садись в машину, - сказал я ей, уже почти успокоившись. - Скорее уезжай. Нет времени объяснять, но ты должна...

   - Я не могу уехать, - возразила мне девушка. - Я - сапёр.

   По прежнему плыли по небу грязно-серые клочья. По прежнему бился серый прибой в уродливые серо-зелёные валуны и лизал серую гальку. На этой гальке мы и сидели обнявшись. Было немного холодно и немного жёстко. Но очень хорошо. И вообще, всё теперь было хорошо. Конечно, мне нужно ещё долго учиться обращаться с живущей во мне бомбой. Но с такой прекрасной учительницей...

   Она-то со своими античастицами давно разобралась. Её ведь тоже прислали сюда. Такой вот миной с часовым механизмом. Только из Альянса. Там тоже сильно озабочены исчезновением учёных, музыкантов и даже политиков. А если не получается понять - нужно уничтожить. Чтобы ничто не мешало ни счастью, ни свободе...

   Но у Города, теперь уже нашего Города, тоже есть своё оружие. И оружие это - любовь. А ещё у нас есть бомбы. Очень мощные, работающие по принципу Петрова-Штерна. Тридцать семь из Союза Счастливых Миров и сорок две из Альянса...

   Я шёл по дорожке, выложенной большими красными и жёлтыми плитами. Солнце светило с безоблачного неба, было очень жарко, а в голове не было ни единой мысли. Вдоль аллеи, по обеим сторонам, стояли высокие, похожие на ракеты, деревья. Ракеты, при чём тут ракеты? Что-то было такое с ними связано. Но думать не хотелось.

   Аллея, между тем, кончилась, и я вдруг оказался на довольно большой открытой площадке. В центре огромная клумба, справа что-то вроде спортплощадки - мальчишки перебрасывают через сетку мяч. Игра какая-то сложная. Не волейбол, точно. А других игр я и не знаю. Не играми зарабатываю я себе на жизнь... Стоп. Дальше думать пока нельзя. Почему нельзя? Нельзя и всё.

   Да уж, странными играми зарабатываю я себе на жизнь. Не волейболом, отнюдь не волейболом... Стоп. А что у нас слева от клумбы? Там стоят столики, толпится народ. Девушки в форменных платьицах наливают что-то в стаканы...

   А солнышко печёт, воздух если и холоднее температуры тела, то совсем чуть-чуть... Ветерок отсутствует, тень тоже. Полдень, типа... и каждая клеточка моего обезвоженного тела шепчет: "Налево, налево... Скорее. И эти милашки в лиловых мини-платьях нальют восхитительную, прозрачную, пузырящуюся, очень холодную, сладкую, но чуть кисловатую..."

   Но нельзя. Я ведь играю в какую-то игру. Или не в игру. Или... Тут опять тупик. Вспомнить ничего не удаётся. Но за одним из столиков сидит очень красивая девушка. В короткой джинсовой юбке и обтягивающей, чуть желтоватой, почти белой, футболке. И каждая клеточка моего жаждущего мужского тела...

   Но это всё лирика. А вот её взгляд... Внимательный. Цепкий. Профессиональный. И мне ни в коем случае нельзя налево. Вот туда, к мальчишкам. Мяч летает, подчиняясь лёгким касаниям рук, бьется о землю, поднимается над сеткой... Интересная ведь игра. Правил я не знаю, но кто об этом знает здесь?

   Игра, конечно, интересная, но не настолько же, чтобы взрослый дядя пялился на неё часами. У дяди есть и другие дела. Поэтому потихоньку, потихоньку, мимо клумбы, мимо сетки, вот в ту аллейку. Вот именно туда мне и надо - а почему бы, собственно, и нет? И я спешу, очень спешу. Поэтому иду быстро.

   Однако жара. И пить хочется. А справа, на небольшой асфальтовой площадке, выстроились в ряд три огромных, в рост человека, бордовых шкафа. На каждом написано: "Газированная ВОДА". И стакан запотевший нарисован. Чтобы, уж значит, даже самый тупой сообразил, для чего эти шкафы предназначены. Я хоть и не тупой, но такие агрегаты вижу в первый раз. Так что и надпись, и картинка очень даже кстати.

   Так, вот у шкафа углубление, в углублении - стакан. Вот какие-то кнопки. А где прорези для... Ага, для этих, для монет. Кстати, а монеты-то у меня есть? На футболке нет ни одного кармана. Исследую джинсы - в них карманов целых четыре. Два сбоку и два сзади. В карманах, однако, ничего нет.

   Нет, я точно тут на спецзадании? Какой идиот меня забрасывал? Да, а кто я? И почему решил, что я тут на каком-то спецзадании? Ещё бы хорошо вспомнить, что это за "тут" такое. Банальный такой вопрос: "И где я?" Но слабости никакой нет, голова не болит. Пить хочется, но это от жары. Наверное.

   Ладно, вернёмся к нашим баранам. То бишь к бордовым ящикам. Поскольку прорезей для монет нет, то скорее всего... Однако, что-то не так, движение какое-то за спиной... Резко оборачиваюсь. Передо мной стоит та самая девчушка. В джинсовой юбке и этой своей бледно-лимонного цвета футболке. И смотрит на меня. Внимательно. Цепко. Профессионально...

   И что прикажете делать? Задушить её и быстренько закопать труп в клумбе? Попытаться убежать? Нет, очень трудно выполнять спецзадание, когда ничего не помнишь - даже и самого спецзадания. Поэтому просто стою как дурак и смотрю на неё. Внимательно так смотрю. Цепко. Профессионально... А что мне ещё остаётся?

   - Ты пей, - говорит девушка, - верхняя кнопка - с сиропом, нижняя - без.

   - Ага, - сказал я. - Понятно.

   Подставил стакан, нажал верхнюю кнопку. В автомате что-то долго урчало, потом в стакан с ураганным рёвом ударила мощная струя воды. Стакан быстро наполнился буровато-прозрачной жидкостью, пронизанной бегущими вверх пузырьками и увенчанной белой шапкой пены.