Но, судя по тому, как замкнуто и подчеркнуто отчужденно вели себя поляки, было видно, что в разговоры лезть они не намеревались. Кроме того, потрепанная форма капитана НКВД диверсанта Бунина тоже особо к разговорам не располагала. Поляки только о чем-то негромко шушукались между собой на своем языке, думая, что их сокамерник ничего не понимает и просто дремлет на деревянных нарах.

Однако Бунин всё прекрасно понимал и всё слышал. Говорили они иносказательно, намеками, но суть он понял – поляки обсуждали варианты побега! И если подумать, как следует, то действительно шанс был!

– Воздух! – звонко крикнул наблюдатель, и все поспешно юркнули в окопы. Девятка юнкерсов медленно заходила на позиции сводного батальона, в котором теперь осталось менее сотни бойцов. Засвистели бомбы, содрогнулась земля, и началась адская смертельная карусель. Сержант Васильев, как новый командир батальона, находился в штабном вагоне. С первыми взрывами он укрылся в противовоздушной щели, вырытой тут же в трех метрах от железнодорожной колеи. Из-за поезда не видно было, что творится на позициях батальона, и сержант решил залезть под вагон, посмотреть, что там делается, а заодно доложить в штаб сводного полка о начавшейся бомбежке, пока еще была связь. Немецкие лётчики избрали своими приоритетными целями невысокий холм на правом фланге батальона, где располагались пушки старшего лейтенанта Варданяна, и кромку леса на левом фланге, где находилась батарея капитана Сибагатуллина. Бомбы ложились метко и кучно. Сержант стиснул зубы. Если дело так пойдет и дальше, то больше огненный мешок немцам уже не устроишь. Фланкирующего артиллерийского огня больше не будет.

Налет «Юнкерсов»

– Умеют воевать, сволочи! – процедил сержант и ткнул в плечо лежащего рядом телефониста. – Связь давай со штабом полка! Тот покрутил ручку, прокричал в трубку:

– Первый! Первый, я Ромашка, как слышите? Прием!

В ответ трубка что-то прохрипела. Красноармеец протянул её сержанту, коротко бросив:

– Есть связь! Тот схватил её, и, стараясь перекричать грохот бомбежки, доложил:

– Сержант Васильев, командир Ромашки!

Там уже знали, что майор Романов убит, капитан Белояров и лейтенант Старновский ранены, и никого из командиров, кроме сержантов, в батальоне не осталось.

– Что у тебя? Бомбёжка?

– Так точно! Артиллерийские позиции бомбят, сволочи! Боюсь, что накрыли их! Да и батальону достается! – он, не переставая, смотрел за полем боя.

Второй заход юнкерсы сделали с продольным пролетом над всеми позициями русских и уже окончательно построились в смертоносную карусель, отбомбившись в первом заходе точечно по фланговым батареям. В трубке озабоченно выдали ценное указание:

– Держись, сержант! Сейчас всем тяжело! Немец рвётся вдоль Варшавского шоссе и атакует по всей линии обороны! Не только тебе достается!

– Но после бомбежки они пойдут в атаку! Иначе зачем бомбить?

– Маневрируй пушками. И про связки гранат не забудь. Отсекаешь пехоту – и гранатами бей танки! Давай, сержант, действуй! Как пойдут танки – немедленно сообщи! Всё, отбой! Трубка замолчала. Васильев, досадливо поморщившись, отдал её телефонисту и снова уставился на позиции батальона. И тут же спрятался за железные колеса, стараясь прижаться ниже рельсов. Но куда там! Осколки от близко разорвавшихся бомб брызнули под вагон. Телефонист ойкнул, один из осколков ударил по его каске, Васильев почувствовал, как второй осколок, задев гимнастерку на плече, пролетел буквально над его ухом. Поднимать голову решительно расхотелось. Упершись каской о железное колесо, он просто лежал и ждал конца этой бомбежки. Бомбежка кончилась неожиданно. Сержант тут же приказал связаться с ротами, чтобы доложили про потери. Но связи не было. Телефонист нехотя пополз по линии телефонного кабеля исправлять повреждения. В это время из рот прибыли связные и доложили: в первой роте 7 человек убиты, 12 ранены, в строю вместе с легкоранеными осталось 24 человека. Во второй роте 3 убитых, 6 раненых, в строю осталось 18 человек. В третьей роте 1 убитый 5 раненых, в строю осталось 12 человек. Из пушек на позициях батальона уцелела одна сорокапятка и пять артиллеристов. Потом прибыли связной от батареи Сибагатуллина, которая располагалась на левом (южном) фланге. У него осталась две полковушки (76-мм пушка с коротким стволом) и 14 человек. От Варданяна посыльного не было. Это вызывало тревогу. Сержант мрачно рассматривал в бинокль развороченную высотку, где еще недавно прятались дивизионные 76-мм пушки с длинными стволами (Ф-22 УСВ) и две сорокапятки. Дивизионки были главной ударной мощью «огневого мешка». На небольшом холме все деревья были повалены, даже отсюда были видны дымящиеся воронки. С трудом верилось, что там вообще кто-то мог остаться в живых! Нужно было доложить в штаб полка, что в строю осталось всего 54 человека, две полковушки, одна сорокапятка и 19 артиллеристов. Нужно было срочно вывозить раненых. Их только в батальоне было 23 человека, да еще и у артиллеристов 8 человек. Батарея Варданяна молчит. Связь с полком пока еще была. За эшелоном ни одна бомба не упала. Немцы бомбили с поразительной точностью. Работали явно высококлассные лётчики. Сержант сам покрутил ручку телефона, вызывая штаб полка. И в это время раздался громкий крик:

– Танки!

Из леса по дороге выехали два танка Т-3 (так определил сержант), и, разъехавшись чуть в стороны, замерли, словно изучали обстановку. Следом из леса высыпала немецкая пехота и шустро побежала в сторону левого и правого фланга. Не отрывая взгляда от немцев, сержант наконец услышал голос в трубке:

– Первый слушает!

– Первый! Это Ромашка, нас атакуют танки. Два средних Т-3. И до двух рот пехоты противника! У меня в строю осталось всего 54 бойца, две полковушки и одна сорокапятка.

– Понял, держись! Два танка это семечки! Держись! Об изменении обстановки докладывай. Всё! Сержант с сожалением положил трубку, надеясь, что начальство поди догадалось, что это только передовой отряд.

– Огонь, твою мать! – заорал сержант из-под вагона, словно в окопах впереди могли его услышать.

Но командиры рот, а фактически неполных взводов, и сами знали, что делать. Ударили трофейные пулемёты, застучал «Максим» (тот самый, отбитый у немцев), затрещали винтовочные выстрелы. Немцы упали, но затем короткими перебежками снова рванули на фланги, уходя от стреляющего центра русских позиций. Сержант напрягся. Он, конечно, усилил фланги пулеметами, и по одному выделил непосредственно артиллеристам, кроме того, дал соответствующие указания своим ротным (взводным), но больше в данной ситуации он ничего сделать не мог. Ох, нелегко быть командиром батальона. Ведь получается, что твое главное оружие – это трубка телефона! Хотя сейчас он, по сути дела, командовал взводом, усиленным артиллерией и занимавшим позиции, полагающиеся батальону. Однако сержант немного схитрил, докладывая наверх про наличие бойцов. В резерве у него было еще 10 человек, вооруженных двумя трофейными пулеметами, автоматами и винтовками СВТ, а еще дальше в тылу был припрятан мотоцикл с двумя ручными немецкими пулеметами. Один, как положено, установлен на люльке, а второй держал боец, сидящий на заднем пассажирском сиденье. Он должен был стрелять спешившись, поддерживая мобильную огневую точку! Мобильный резерв! Последний резерв! Бойцов на позициях хоть и было мало, но зато трофейных немецких пулеметов у них было аж восемь штук. Это тех, которые были в окопах. Значит, должны были отбиться! Два танка – это действительно «семечки»!

Артиллеристам была дана установка открывать огонь самостоятельно, исходя из складывающейся обстановки. А они пока молчали, чтобы не обнаруживать себя и в то же время бить наверняка. Но немецкие танки ближе не подходили. И сейчас расстояние до них было 900—1000 метров. Тем временем веер немецкой пехоты раздваивался, однако же наши пулеметы делали свое дело и окончательно прижали немцев к земле. Сержант вздохнул с облегчением, рассматривая в бинокль поле боя, а заодно следя, как телефонист ползет к позициям вдоль телефонного кабеля. Связь была нужна! Ох как нужна! И тут вступили в дело стоящие немецкие танки. Они деловито и методично стали накрывать артиллерийским огнем пулемётные точки. Первым досталось «Максиму». Даже отсюда было видно, как станковый пулемет опрокинулся на бок и исчез в окопе. Затем немцы спокойно стали выбивать остальные пулеметы. Немецкая пехота зашевелилась и пошла в атаку. Тут и рявкнули обе полковушки левофланговой батареи. Возле танков взметнулись взрывы. Те развернулись лобовой броней к русским пушкам, выждали момент для прицеливания и выстрелили. Завязалась артиллерийская дуэль. Двое на двое!