Такой прыти от самолета я не ожидал. Потом мы шутили, что пилот этого самолета очень хотел быть штурманом истребителя, но не взяли, и он выжимал все дерьмо из транспортника. Одно время казалось, что он взлетал как ракета – строго вверх; не было даже мысли жевать жвачку, потому что закладывало уши и от резкого набора высоты, и от рёва двигателей и вибрации. Трясло мощно. На секунду показалось, что мы – массовка в съёмках эпизода скетча «Крутое пике».

Выровнялись, и я насладился видом в иллюминаторе. Все же полет на малой высоте – это прекрасно. С такой высоты вся земля при ее неоднородности принимает четкие границы зелени, застроек, холмов и деревьев. Природные четкие контуры внизу, наравне же с нами – облака, белые и плотные, в убаюкивающей синеве небесного покрова.

Приземлялись так же резво, как и взлетали, но по спиралевидной траектории, что бы в случае атаки, труднее было сбить. «Простите, а нас что, могут сбить?!» – возник у меня немой вопрос к экипажу, командиру и чертовому ящику с оружием, который при каждом крене самолета выезжал из общей массы и опасно приближался к моей голове. При обратном крене, вероятно, он так же пугал соседа напротив. Но обсуждать это с кем-то было невозможно из-за шума, летели молча.

Резкое снижение заставило отвлечься от иллюминаторов и направить взгляд в пол. Жвачка не помогала – уши заложило плотно, жевать ее получалось не часто, но очень сильно, до сведения челюстей.

Аппарель открылась. Мы начали очень быстро разгружать имущество, так как подобный транспортный самолет локального значения и правда служил тут маршрутным такси. Одних привез – других сразу увёз.

Нас ждала большая часть роты, которую мы меняем. Пока они грузились, удалось переброситься парой фраз с сержантом:

– Парни, вы откуда?

– с Центра России! А вы?

– Сибирь!

– Че тут и как вообще?

– Ну вот смотрите, там, – махнул он рукой, – за горой – пидорасы! Там, – указал левее, – тоже пидорасы, там, – махнул направо, – город, стоят садыковские опорники, но если че – они сразу убегают, воевать не хотят.

– А пидорасы далеко?

– Ну за Ефратом в основном, – сержант повторно махнул влево.

– А, ну понятно, – хотя, что понятно? Где тут Евфрат? Как далеко он отсюда?

Сержант крикнул, забегая в самолет:

– Только по тропинкам ходите, а то все заминировано, а в здании терминала наши десантники находятся, но они не надолго! Ну бывайте, удачи!

– И тебе! Счастливо добраться!

Информации, конечно, вагон. Пока мы ждали машину, что приедет за нами, было время осмотреться наконец-то.

Убожество. Терминал аэропорта разбит, ни одного целого стекла, некоторые стены обрушены, металлоконструкции помяты. Здание обнесено забором, который перекосился и зияет дырами. По краям аэропорта кладбище сожженной и разбитой авиатехники: вертолеты без лопастей, сгоревшие МИГи. Дальше, за пределами взлетной полосы – пустырь, на котором кладбище колесной техники: сгоревшие и искореженные «Уралы» и «КАМАЗы», рваными лоскутами тентов машущие нам из загробного мира.

Огромный и протяженный холм, за которым Евфрат и враги. По другую сторону – жидкие одноэтажные постройки, какие-то убогие колючки и растения, песок. Среди всего этого валяются какие-то запчасти, разорванные колеса, обугленные части техники, воронки от снарядов.

Располагаться нам предстояло в бывшей технической зоне аэропорта рядом с гаражами и ангарами, но сначала до туда следует доехать и дойти только по дорогам и тропам, потому что остальное заминировано.

Глядя на все это после лоска Хмеймима, закралась невольная мысль, что у меня ничтожно маленький автомат, ничтожно мало патронов, а гранаты – это детские петарды.

Вторая мысль: если меня тут убьют, то это не будет похоже на сцену из боевика, не будет геройской музыки и кадров замедленной съемки, не будет повторов, спецффектов и планов.

Я просто рухну и буду медленно тлеть, как сгоревший грузовик, приветствующий меня рваным тентом, развевающимся ветром пустыни. Никаких красивых фраз. Погибну я тут молча.

Прилегающие к аэропорту города Дейр-эз-Зор местности,

технические зоны, ставшие «кладбищем» техник

Глава 4

Декаданс.

Аэропорт, в который мы прибыли, находился в паре километров от города Дейр-эз-Зор. Это был город, расположенный на отчаянных и последних участках зелени, граничащих и борющихся с пустыней. А там, где пустыня берет вверх в безмолвной схватке, пустошь и граница с Ираком. Жизни этому месту придает только Евфрат – древняя река, родоначальница жизни, артерия истории человечества.

За Евфратом уже находилась граница с курдами – многострадальным народом, проживающим на территории сразу трёх стран. Фактически, это территория Сирии, но без лишней надобности туда ездить считалось не дипломатично.

Загрузив имущество в машину, мы двинулись к месту дислокации вглубь аэропорта. Предполагалось, что жить мы будем в небольших жилых модулях, где быт уже был налажен парнями из Новосибирска, которых мы меняем. На несколько человек по комнате с кроватями, в отдельной технической комнате – печка, место для сменной обуви. Раковина, душ и туалет – на улице. Днем тепло. Условия, прямо скажем, неплохие. Личную гигиену соблюдать можно вполне – это уже замечательно.

Застав несколько отдыхающих бойцов, мы поздоровались с ними и начали осматриваться, ожидая команды от командира. Командир сказал следующее: «Парни, пока перекусите сухпайками. Я пойду до местного начальства, все выясню». Такие команды нам всегда по душе. Тревожить расспросами парней, что мы меняем, не охота – они отдыхали с дежурства. Во время постоянного пребывания в одном месте, личный состав охраняет сам себя, так называемый наряд. Караулы выставляются по всей территории и формируются две смены – отдыхающая и в наряде. Если получается так, что поступает задача – значит, караул практически не меняется и несет службу постоянно.

Нам предстояло назначить первый наряд и поставить его сразу, принимая посты и рекомендации от уезжавших парней. Вернулся командир:

– Вещи пока что в одно место, ночуем сегодня все вместе тут. Достаньте теплые вещи – ночи очень холодные.

– Командир, есть будете? Мы вам погрели.

– Да, спасибо, парни.

Пока командир ел, мы продолжали осматриваться под комментарии вошедшего «местного» сибиряка, который давал нам наставления:

– В общем, город там, через шоссе. Три поста обороны, последний – мы, если что пацаны-десантники помогут, – махнул он в сторону терминала, продолжил:

– С ними связь по рации, лишний раз туда не ходите. Там и так все заминировано, так еще и они растяжек наставили.

На секунду он отвлекся на наш выгруженный багаж:

– Хуя у вас ящиков! – и затянувшись, продолжил:

– На садыков надежды нет, если что – побегут, как пить дать. А там, – махнул рукой в другую сторону, – садыковский магазин. Сигареты, сладости консервы. Сигареты, правда, говно, садык жадный, цены гнёт.

«Садык» – это обозначение сирийца. По арабски «садир» – это друг, товарищ. Но арабский язык – очень быстрый, и название «садык» логично и подходит. Садык и есть садык.

– А много тут садыков? – начали оценивать обстановку мы.

– Да не понять. Их проще по постам считать, они постоянно меняются и одеты как бомжи. Ну так-то город большой, тут целый гарнизон. Но все это бесполезно. Рассчитывать придется только на себя. У садыков бабки не меняйте, с курсом врут.

– Ну че, тут как вообще, спокойно? – наконец перешли мы к сути.

– Да более-менее сейчас да. На опорниках постреливают шальные, сюда не суются – тут наших много. Там, – махнул в сторону, – артиллерия стоит, тоже почти наши. На колонны могут напасть, пострелять. А так…