ДОЖДЬ

Мне сорок. И я очень люблю гулять под дождем.

Когда вы в последний раз гуляли под дождем без зонта?

Я – вчера. Собралась в местное сельпо, взяла серебристый зонт-трость, сверху –  китайскую спортивную куртку, снизу  – пластиковые кроссовки, когда-то бывшие светло-кремовыми. Здесь, в деревне, дороги не очень: можно попасть в размокшую глину, или в копченый гравий, или в собачье… сами понимаете что. Пока шла не спеша за вкусненьким, дождь притих, словно выжидал, пока в моем рюкзаке появится все, что можно намочить. Этим оказалось полкило зефира и пачка творожной массы.

Иду по сельской дороге мимо деревянных домиков шестидесятых годов, кирпичных двухэтажных коттеджей, заборов. Сверху начинает капать, серенькое небо полнится громом. Вскрываю зонт, сизые струйки стекают по кромке, впереди –  бегущие ручейки, танцы капель, сероватая дымка. Мне вдруг нестерпимо хочется в эту теплую августовскую грозу. Закрываю зонт, подставляю лицо, ладони льющей сверху водице. Вот так – хорошо, вот так – замечательно просто! Вот оно, лето моей жизни!

А ведь еще пару месяцев назад я сидела в угрюмом офисе и так же угрюмо-безнадежно разглядывала экран рабочего компьютера. На экране –  таблица телефонов потенциальных клиентов нашей фирмы. А за ней  – вордовский файл, в котором впечатаны слова моей будущей книги. Я придумала писать городское фэнтези, с ведьмами, магами, превращениями, спасением человечества от злобных контролеров. Я ведь тогда еще не догадывалась, что спасать нужно – себя в первую очередь. Из унылой рутины рабочих будней, из бессилия, плохого самочувствия, безнадеги.

Хорошо, что небо видит дальше наших страхов о собственном материальном благополучии.

– Извините, но фирма сейчас переживает не лучший период. Мы вынуждены попросить вас написать заявление.

Бинго! Как хорошо, что не пришлось это делать самостоятельно! По крайней мере, теперь можно со спокойной совестью прийти домой и рассказать «плохую новость» маме.

Мама, конечно, в шоке. Как теперь жить будем? Единственная кормилица осталась безработной. Как платить за квартиру, за то, за се? Пожимаю плечами: что-то будет! Обязательно летом что-нибудь произойдет, ведь лето – то самое время, когда творятся чудеса! И еще у меня есть летний дом, в нем прожито немало лет и даже одна зима. Дом знает, как помочь, он исцеляет любые душевные раны, прогоняет невзгоды. И еще он – кормилец.

Это я попозже пойму. А пока беззаботно наслаждаюсь тем, что начинается лето, на лугах и полях цветут одуванчики, в парках и скверах свежая майская зелень, цветущие яблони, вишни, а потом сирень, каштаны – обещают красивые кадры и, конечно, селфи.

Вытащила бой-френда погулять по парку, выпить пива – отметить мое освобождение из офисной тюрьмы. Бой-френд – бывший военный, долго живший сначала в Литве, а потом в России под прицелом государственных структур, – боится пить пиво в общественных местах. Мы ликвидируем напиток быстро, сидя в углу парка на темной скамье. Накрапывает дождь.

– Пойдем к фонтанам! Там классно! Огоньки на панелях загораются под музыку, можно искупаться!

– Да ну, ты что, я не готов!.. В фонтанах нельзя купаться!

– Пойдем-пойдем! Пойдем, говорю! – тащу его за руку. Пиво быстро ударило мне в голову, внутри безудержно весело и свободно.

Приходим к фонтанам. Бегают дети, разных возрастов, вокруг стоят родители, контролируют самых мелких.

Мне невозможно радостно смотреть, как взрывается вверх очередная струя, переливаясь то розовым, то сиреневым, то зеленым, как с визгом несутся между водяных столбов счастливые маленькие люди.

– Я тоже так хочу! – говорю бой-френду, вскрываю разноцветный зонт, вприпрыжку скачу на противоположный конец фонтанной площадки. Струи слегка намочили туфли, бой-френд на телефон снимает мой импровизированный танец.

– А теперь – вместе! – хватаю его за руку и тащу в фонтан.

– Нет, не надо, я не хочу!

Через пару минут мы, наполовину мокрые и счастливые, от фонтана и от начинающегося дождя, идем гулять дальше.

Лето мое, лето! Лето – маленькая жизнь. Порознь с неудачами, рутиной, плохим самочувствием, принуждением вставать с утра тогда, когда нужно другим, но не мне. Такой была моя жизнь с двадцати трех, когда съехала, наконец, от родителей на съемную квартиру. Или гораздо дольше, с семи? Когда пошла в школу и поняла, что попала в тюрьму?

КОТЫ

Маркиза плотным калачиком сопит на коленях. Черномордая, чернохвостая, глаза – невинная голубика, худенькое тельце, – обычная тайка, среди породистых на конкурсах не заняла бы призового места. Зато умная. Нашла почти на улице, два с половиной года назад. Кругами по стальным лужам разбегалась безнадежная ноябрьская осень, я шла с очередного глупого собеседования мимо крикливых рыночных торговцев.

– Девушка, возьмите котенка! Породистый, просто так отдам!

Черт знает, что меня дернуло, обычно избегаю, слишком жаль бедолаг, котят, щенят, а взять – не возьмешь, с мамой уговор: больше никаких котов! После Василька – никаких!

Ошарашенные голубые глаза на черной крошечной морде, отчаянный писк.

– Это котик, возьмите, породистый, жалко, пропадет на улице!

– Беру, – откуда-то издалека слышу свой голос, запихиваю кремовый комочек за пазуху, сажусь в машину.

– Черт знает что! – говорю вслух, за рулем по дороге домой. Работы нет, денег нет, кота вот не хватало! Ну и как теперь тебя маме покажу, а, Маркиз?!

Из ворота пальто торчит маленькая черная голова, тычется мне в подбородок. Пищит, страшно ему. Мне немного тоже. Как жить будем?

Оказалось, не Маркиз. Маркиза. Милая двухмесячная кошечка, кроме нескольких блох ветеринар ничего нездорового в ней не обнаружил. Хоть в этом – повезло.

Маркиза-разумница, любопытная, общительная, ласковая – до беспамятства. Выглаживаю тельце, мурчит, подставляет кремовое брюшко. Единственная постоянная подруга в моем сельском уединении. Сорокалетней  – в самую пору!

В нашем ватсап-чате жильцов садового товарищества одна женщина ищет кота: выбежал из дома пару дней назад, ребенок с мамой бьют в набат. На видео леопардовый рыжий бенгалец сбрасывает с тумбочки чей-то телефон. Мобильник – не жалко, кота – очень. Мы по очереди сочувствуем, обнадеживаем, уговариваем: еще вернется, вот увидите!

Какой-то ворчун проснулся, вклинился в общую переписку:

– Соседи, вроде договаривались, в чат только об общих заботах…

Я не выдерживаю: кот пропал, понимаете: пропал у человека кот! У ребенка! Строчу в чат:

– Кот пропал, его может найти кто-то из живущих тут. У вас, наверное, нет кота.

– Зато совесть есть, – пишет в ответ.

– А вы не читайте. Берегите совесть.

– А вы не пишите. Уважайте соседей.

Дело закончилось быстро организованным новым чатом для всех, кто нормального человеческого общения не боится, в роли администратора – я. Теперь в нем можно поболтать с соседями – коих лично знаю лишь несколько, по именам.

Здесь больше ста пятидесяти домов. И очень много кошатников. И бродячих бездомных котов несколько.

А бенгалец на следующее утро вернулся к хозяйке, вот радость! Пойду заварю себе мокко по такому случаю.

Укладываю шерстяную морду в индийский плед:

– Маркиза – поспи тут без меня! Приоткрылся один голубой глаз, зыркнул на меня внимательно, снова закрылся. Делает вид, что спит. Ну и хоть бы так, притворяйся, пока я дома.

Спускаюсь вниз.

ЦВЕТЫ

Каждая глава в книге должна начинаться с правильного слова, или фразы. Так я думала раньше, пока не услышала внутри скребущую под ребрами тоску. Она предвещала слова. Ее-то как раз и нужно уловить, всякий раз садясь за ноутбук. И ни в коем случае не избегать, не пытаться заглушить потоком недозревших преждевременных фраз, подобных кислым яблокам.