"Но ты не хочешь идти со мной", - я был уверен, что угадал.
"Никогда в жизни. Туда я больше не вернусь".
Я покачал головой.
"Тогда это будет непросто. Твоя сестра напугала меня до чёртиков. Более того - она меня чуть не убила. Я не буду подвергать Акацию такому риску".
"Оля всегда была послушной девочкой, - в голосе женщины слышались сентиментальные нотки, почти что теплота. - Она будет неусыпно следить за порогом, при необходимости даже спать поперёк двери, но ни за что не перешагнёт его... так же как не уйдёт от него далее чем на несколько метров. Но есть что-то, чего ты не знаешь. Я не уверена на все сто, но думаю что ключи и от этих дверей под самым твоим носом. Просто попробуй взять Акацию с собой. Посмотри, что будет.
"Ты не видела, во что превратилась твоя сестра", - сказал я. Потом, видя, что Мария вполне серьёзна, с надеждой спросил: "Может, есть какое-то волшебное слово? Что-то вроде "сезам, откройся"?
"Малышка, похоже, прекрасный ребёнок, и пребывание в этой квартире не идёт ей на пользу. Ты всегда можешь отступить, если что-то пойдёт не так".
"Что ж, попробую", - пообещал я.
"Я буду ждать", - сказала Мария, как мне показалось, с несколько более сильным чувством, чем обычно.
***
Скоро я был там, откуда начал.
Я издалека увидел коричневую, тёмную от дождя крышу. Это помещение ничем не отличалось от заброшенного сарая или, быть может, бани. Лампочка, похоже, погасла, и единственное окно хранило в себе сочную мякоть ночной темноты. Стёкол не было. Я старался разглядеть там неуклюжий силуэт с башней вместо головы, вытягивал шею, но всё без толку.
Чтобы открыть дверь, потребовалось усилие. Внутри пусто и темно. Луч лунного света выхватил силуэты поставленных на попа кроватей... и больше ничего. Я испугался, что моя льдина, оторвавшись от ледника, теперь дрейфует прочь. И о том чтобы перешагнуть обратно не может быть и речи. Но быстро успокоился, вдохнув влажного воздуха и вспомнив, что не далее как сегодня утром всё это казалось безумием, сродни путешествию Алисы сквозь кроличью нору. Теперь же я знал - всё возможно.
Ольги действительно нигде не видно. Я прокрался в образованный кроватями квадрат без одной стороны, сел там, скрестив ноги. В полутьме виднелись блеклые рисунки - комната с окном в укромный, поросший соснами дворик со сломанными качелями казалась чьей-то несбыточной мечтой о далёком детстве.
Закрыл глаза.
Открыл, услышав плач Акации. Я дома, крошка, не нужно бояться!
За окном всё ещё проплывали руины древнего города - боже, какой же он высоты? Вонь за время моего отсутствия никуда не делась, даже стала сильнее. Мебель и груды хлама похожи на людей, которые замерли в самых неудобных позах при моём появлении. Боже, как я мог оставить здесь девочку?
Для себя я решил, что сборы не займут много времени.
Едва придя в себя, я увидел Ольгу. Она сидела, привалившись к стене, и длинные ноги, будто бы завязанные в узел в месте, где должны быть колени, вызывали ощущение чего-то рудиментарного, ненужного. Камзол похож на мясную тушу, подвешенную к потолку, а башня - на огромный пчелиный улей. Там светились огоньки - несколько лилипутов несли дозор. Все они повернули головы в мою сторону.
Когда я непроизвольно хрустнул суставами, фигура у стены ожила. Неловко покачиваясь, подтянула к себе ноги, но прежде чем успела встать, я уже ретировался из комнаты. На старшую сестрёнку по-прежнему можно положиться. До конца времён на страже, до конца времён верна, пусть даже знает, что это не правильно... великая мать была бы довольна.
В коридоре какая-то живность неспешно уползала из-под ног и пряталась в груде посудных черепков и старых телефонных справочников. Ветер шевелил страницы, на каждой я подмечал размашистый, нервный почерк матери, Таисии Петровны, который оплетал эту груду бумаг, словно шелковыми нитями. В комнате, стоило мне войти, стены и предметы мебели бросились друг к другу в объятья. Граммофон заглядывал своим раструбом прямо мне в лицо и походил на рака-отшельника. Я... всё, что я хочу сейчас, это подхватить под мышку мою маленькую девочку и бежать, бежать, бежать отсюда, к Марии и её загадочным придуманным друзьям, которых я так ни разу и не увидел. По крайней мере, с ней можно поговорить о простых человеческих вещах...
Блог на livejournal.com. Последняя запись. 27 мая, 03:17. Когда я вернусь, всё будет по-другому.
...Меня не было, кажется, шесть или семь часов.
Я отнёс малышку покушать, немного с ней поболтал, глядя, как раздувается и опадает её живот. Относиться к крохотному существу как к человеку или же как к набору недозрелых органов, лишь номинально связанных между собой - личный выбор каждого. Уверен, почти все, кого я встречал здесь за последние годы - мамаши-хохотушки с колясками, душевные бабушки, работящие отцы с остановившимся взглядом, которые непонятно чем занимаются в таком маленьком городке, водители автобусов, что милостиво открывали двери по взмаху руки, чтобы подобрать опоздавшего пассажира или даже подождать пару минут завсегдатая утреннего маршрута, просто бродяги или ворчливые выпивохи за стойками возле открытых баров, - я буквально видел, как их корёжит от одного вида моей малышки. "Эмбрион, - сказали бы они. - Зародыш. Почему он ещё дышит? Всё равно он не выживет. Так стоит ли продлевать мучения?" Может, кто-то из сердобольных и прошептал бы - "бедняжка", но я уже заранее ненавидел это слово. "Она моя дочь!" - готов был орать я, забыв, что это не так.
Да и дело не в этом.
Дело в том, что она - одна из немногих живых душ в этих четырёх стенах, душ, с которыми я мог ощутить и даже увидеть пульсирующую серебристую ниточку родства. Тело ей досталось - всё равно, что скомканная бумажка, но это ничего не значит. Я готов заявить во всеуслышание всем своим призракам: она будет такой, какой мы дадим ей себя почувствовать. Я буду стараться, чтобы этот напиток получился без горького осадка - того, который присутствовал в моём детстве, даже несмотря на отсутствие внешних изъянов.
