Цыган замолчал, утомившись отсутствием у собеседника активного интереса. Повисшая в комнате тишина не была тем тягостным молчанием, когда люди не знают, что сказать друг другу, и это гнетёт обоих, заставляет вымученно шутить и так же смеяться, расплываясь в натянутой улыбке. Каждый погрузился в свои мысли.

Рейдер задумался о чём-то, невидяще смотря в угол, стерев с лица приветливую маску, и, слегка нахмурившись, совершенно не шевелился. Тарч же снова начал тонуть в мельтешении мыслей, не зная, за какие из них хвататься в первую очередь. Планы на будущее? Да какие тут планы – он не понял большую часть из того, о чём Цыган так увлечённо рассказывал. О потерянной навсегда семье? Но что толку от этих мыслей, если сейчас ты – едва ли не в центре кластера, набитого заражёнными и огромными монстрами, а единственная надежда на спасение – странный неприветливый мужик, всё время вешающий себе на лицо дружелюбную улыбку и старательно изображающий из себя добровольного помощника для «свежака»? А что, если всё сказанное Цыганом – ложь, для чего-то придуманная и рассказанная? Чтобы втереться в доверие и что-то получить от новичка, что тот с удовольствием отдаст новому «другу», или что можно будет легко отнять у потерявшего бдительность человека? Но что может быть нужно опытному вооружённому бойцу от новичка, ну, разве что, кроме его жизни?

Мысли роились, толкаясь и мешая друг другу, устраивали круговерть, не давали ни одну схватить, рассмотреть, разложить по полочкам и спокойно обдумать. Ясно было только одно – в ближайшие часы, а то и дни, придётся держаться рядом с Цыганом и по возможности доверять ему. Ведь проверить его слова или получить другую информацию – неоткуда.

Вдруг очнувшись от мыслей, Цыган пошевелился, разминая мышцы, и неожиданно спросил:

– Ещё вопросы?

– Есть вопрос. А кто тут главный?

– В каком смысле?

– Кто хозяева этого мира? Ведь не само по себе всё тут?

– Да чёрт его знает, кто тут хозяева, – Цыган очень искренне пожал плечами. – Нет тут никаких хозяев. Или мы этого не знаем. Тут много всего намешано – и внешники, и скребберы, и серые – они в чёрных кластерах живут. Человек здесь, знаешь… как случайный прохожий, который воды попросил попить – дальше коридора нас не пускают. Мы ни с кем особо не пересекаемся. Только выживаем.

– А монстры?

– А что монстры?

– Ну, эти, огромные.

– А… так ты ещё не понял? Это заражённые. Те же самые, которых ты зомби называл, только отожравшиеся. Они почему на зомби похожи? Потому что голодные. Попав в организм, вирус начинает его перестраивать. А для этого нужно много белка. Вот и выглядят они как дохлые, и даже дохнут, если не пожрут. Ты думаешь, они за тобой охотятся, потому что ненавидят и убить хотят? Ты для них просто ходячая котлета. Бегающая куча белка. Подкинь им свинью, или корову – про тебя и забудут. Ненадолго, правда. Белок им нужен постоянно. Поэтому они всё время охотятся. В том числе и друг на друга, но это они любят меньше – им нашего мясца подавай, иммунного. И те, кому везёт с охотой, развиваются в более сильных монстров. Мы их делим примерно на десять видов по развитости, силе и количеству трофеев. Но это видеть надо, рассказывать бесполезно.

Цыган встал, потянулся, зевнул и вопросительно посмотрел на Тарча. Тарч тоже поднялся, расстегнул ремень, поправил одежду, застегнулся и, глядя, как рейдер поднимает рюкзак, спросил:

– Куда мы сейчас?

– Завтра я отведу тебя в ближайший стаб и, надеюсь, больше никогда не увижу. А сейчас надо заняться делом.

– Делом?

– Да. Мы идём на охоту.

Цыган и Тарч сидели у края крыши одноподъездной высотки, стоящей на углу площади имени Максима Горького, главной площади их небольшого города. Шестнадцать этажей офисных помещений позволяли возвышаться не только над архитектурным ансамблем, но и над большинством зданий нескольких ближайших кварталов.

Площадь не была чем-то особенно примечательным: прямоугольная, метров триста в длину и сто в ширину, опоясанная односторонним кольцевым движением. В центре на высоком постаменте – семиметровый писатель, одухотворённо взиравший вдаль, как и положено приличному памятнику советской эпохи. Вокруг скульптуры располагался небольшой сквер с дорожками для прогулок, элегантными лавочками и увядшими клумбами. Сквер можно было бы назвать уютным, если бы не непрерывные потоки транспорта, круглосуточно курсировавшие по кольцевой. Сюда, на площадь, стекались пять крупных городских транспортных артерий, три небольшие улицы и ещё парочка проездов. Автомобили, автобусы и небольшие грузовички текли вокруг парка непрерывным потоком, въезжая с одних улиц и сворачивая на другие.

Сейчас площадь представляла собой жутковатое зрелище, скопированное с фильма о зомби-апокалипсисе. Брошенные владельцами автомобили плотно заполнили не только три полосы движения, но и часть тротуаров. В некоторых ещё работали двигатели – видимо, водители, покидая автомобиль, уже не были в состоянии его заглушить, или надеялись вернуться, выяснив причину необычно долгой пробки. Кое-где виднелись проплешины пожаров, но огонь не распространялся, оставляя сгоревшие автомобили одиноко чадить от медленного тления. Огонь – вот кто больше всех выиграл от локального апокалипсиса. Одна из прилегающих к площади пятиэтажек сгорела на добрую четверть – пожар возник сразу в нескольких квартирах и, перекидываясь от окна к окну, распространился вверх, до самой крыши. Полностью выгорел «Макдональдс», расположенный на первом этаже офисного здания в противоположном конце площади. До сих пор дымило несколько окон в здании с огромной вывеской «Ростелеком».

Позицию для стрельбы Цыган оборудовал так, чтобы винтовка была направлена в центр площади. Рядом кинул одеяло для Тарча и вручил ему бинокль.

– Нам нужды светиться нет. Свежие иммунные уже вряд ли появятся, а вот рейдеры – запросто. Сам слышишь выстрелы, а это значит, мы не одни в кластере. Сейчас здесь самая охота – в городе остались только самые упорные мутанты. Те, кому повезло поймать больше всех добычи, и те, кто опоздал на праздник изобилия и теперь надеется поживиться хоть чем-то. Им постоянно нужно жрать. Организм всё время перестраивается, требует тонны белка. Остановить или притормозить этот процесс они не в состоянии, а потому могут сдохнуть от банального голода. Развитые мутанты для этого с собой стаи и водят, и даже подкармливают, чтобы всегда было чем закусить в голодные дни.

– А большинство мутантов куда-то ушли?

– В другие кластеры. Некоторые заражённые чувствуют время перезагрузки нескольких кластеров вокруг. Кто-то сильнее, кто-то тупит и двигается за другими. Если людный кластер перегрузился – будь уверен, в его направлении тут же выдвинулись сотни развитых мутантов. И за ними шлейфом – тысячи более слабых. Ты, пока спал, не видел ничего, а здесь в первый день такая мясорубка была, мама не горюй. Поэтому мы подходим или в момент перезагрузки, а потом сразу же сваливаем, или позже, когда основная масса заражённых уже схлынула.

Цыган осторожно выглянул за край крыши, осматривая площадь.

– Только не везёт нам что-то с охотой, парень. Может, ты невезучий? Не замечал никогда такого за собой? Хотя какой ты невезучий? Семья перед перезагрузкой уехала, жёнушку свою «мочить» не пришлось. Первые сутки выжил, догадался, что высовываться не стоит. Меня встретил. Да ты прямо мистер Удача. Надо было тебя так и окрестить, а?

Рейдер ещё раз окинул взглядом сквер и поднялся.

– Сиди здесь. Тихо сиди, что бы ни случилось. Видимо, дяде придётся пошуметь. Винтовку не трогай, а то ещё меня подстрелишь.

Через пару минут Тарч увидел внизу выходящего в центр сквера Цыгана. Рейдер огляделся и вдруг закричал так, как будто с него заживо сдирали кожу. Орал добрую минуту, непрерывно оглядываясь. Замолчал, постоял немного и снова закричал. В третий раз выступать не пришлось – из-за здания с «Макдональдсом» выбежал кто-то, быстро передвигающийся между плотно стоявшими машинами. Больше трёхсот метров дистанции и ряд деревьев не позволяли рассмотреть, но Тарч был уверен, что такого мутанта ещё не видел. Это был почти человек, даже остатки одежды на нём сохранились – только немного больше, мощнее, и передвигался быстрее, чем любой спринтер. Правда, как оказалось, только на небольшие дистанции.