— Но… Ты назвал его перевертышем… Что это? — отняв ладони от лица, сдавленно прошептала Лайя.

Предсказуемо. Конечно она не могла об этом не спросить.

— По привычке с языка слетело, — уклончиво ответил Ноэ, но поймав на себе пытливый взгляд, договорил: — Такие как он — это воины ордена, пушечное мясо. Берсерки. Ходили слухи, что лучшие из них умели когда-то оборачиваться в бою гигантскими медведями, волками или львами. Но нынче орден обмельчал, и таких зверей там уже не водится. Однако, странно то, что в Нолане я не почувствовал причастности к ним. Хотя он мне не приглянулся изначально. Вероятно, все дело в том, что его еще не «причастили», — Локид почесал подбородок и тут же скривился от тянущей боли. Это не укрылось от чутких глаз Бёрнелл.

— Тебе нужно обработать раны. Где у тебя тут аптечка? — Она подошла к Ноэ и принялась разглядывать нанесенный Лео ущерб.

— Нет необходимости, затянется к завтрашнему дню. Снова буду красавчиком, — улыбнулся мужчина, смягченный ее заботой. — И больше я тебе ничего не скажу, бонита. Хватит с тебя и того, что уже услышала. Не забивай этим свою прелестную головку, большие мальчики сами разберутся.

Лайя хотела было возмутиться, об этом свидетельствовали сверкнувшие в глазах искорки недовольства. Но следом робкий румянец покрыл ее щеки, и она потупила взгляд.

А потом, словно вспомнив, спросила:

— А как же Влад? Он не знал?

— Знал. Мы слишком давно дружим, чтобы ему была неизвестна моя подноготная… Но, по всей видимости, он решил, что теперь эти «бравые солдатики» изменились и смогут как-то помочь нам в сложившейся ситуации… — Ноэ неопределенно пожал плечами.

— Это так несправедливо с его стороны, что он не подумал о твоих чувствах, — горестно произнесла девушка.

Густые темные ресницы дрожат, а в глазах — сочувствие и печаль.

Как возможно не пустить ее в душу?

Никак.

Вот он и пускал… Скрипя зубами, сдирая с себя кожу.

Еще одно ее нежное слово, и он правда достанет свое глупое сердце из груди и кинет на пол перед ней.

Пусть делает с ним, что хочет…

— Дай, посмотрю, — теплые ладошки коснулись его щёк, аккуратно, стараясь не причинить неприятных ощущений. — Не больно? — она провела подушечкой большого пальца по ранке на губе.

— Ты не можешь сделать больно… — он поймал ее руку и оставил поцелуй на внутренней стороне ладони. А потом еще один, и еще, спускаясь к запястью. Оставляя кровавые отпечатки на бледной коже, покрывшейся мурашками.

— Ноэ… Ноэ, не надо, тебе неприятно, — пыталась отпираться, но получалось неубедительно.

— Просто иди сюда.

Плевать, плевать, плевать!

«Забирай.»

Все, что было до — прелюдия. Теперь Локид понимал, как назвать это до одури ненормальное напряжение между ними, с самой первой встречи. Химичная, колючая, натянуто ехидная.

Они наивно думали, что хотят рвать друг другу глотки, а на деле — срывать друг с друга одежду. Они полагали, что это пылкая ненависть заливает глаза.

И ошибались. Ошибались.

Хотел — делал.

Его руки скользнули ей за спину, впиваясь в лопатки, притягивая ближе, вминая девушку в его грудь. Губы прижались к шее, ощущая под кожей биение яремной венки. Сумасшедшее биение. Спустились к острому плечу, ключице.

Пальцы нащупали прохладный металл застежки. Потянули вниз.

— Нет, что… что ты делаешь? — он поднял взгляд к затуманенным глазам девушки. — Нельзя же…

— Кто сказал такую глупость? — Ноэ поцеловал кончик покрасневшего вздернутого носика.

— Сейчас все вернутся…

Бред. Нелепое оправдание, ненужное никому из них, он точно знал это.

Потому что заметил, что ее пальцы уже расстегнули его рубашку почти до конца.

Она тоже хотела.

— Все время, что есть — наше…

Платье соскользнуло с ее плеч и потерялось где-то в ногах. Его пиджак и рубашка отправились следом. Ремень звякнул застежкой.

Нежное кружево нижнего белья по стройным бедрам вниз.

Долой, всё долой!

Рваные, обжигающие прикосновения к ее обнаженному телу, откликающемуся ему, ее запрокинутая голова, длинная шея, тихие вздохи, кудри, спадающие на грудь.

Нет, Бёрнелл не человек. Не могла им быть.

Это картина, которую следовало бы закрыть в самых глубоких подвалах Лувра, спрятать от солнечного света и жадных глаз, чтобы сохранить в совершенстве. И иметь один-единственный ключ от замка. Чтобы приходить и любоваться.

Или не уходить вовсе, остаться с ней, закрыться навсегда в темноте и сладкой агонии.

Как они оказались лежащими на столе, Ноэ не понял. Возможно, она толкнула его спиной на прохладное дерево, а может — это он потянул Лайю на себя.

Какая разница…

Все, что сейчас было важно, это ее лицо, склонившееся над ним, ее выпирающие ключицы, вздымающаяся грудь, бледный свет луны, запутавшийся в тонких рёбрах, бедра, сжимающие его торс. Ее руки, скользящие по напряженному животу, царапающие короткими ноготками. Ее плавное движение…

Ноэ не смог сдержать низкого рычания, когда девушка опустилась на него и вздрогнула, выгнув спину.

В глазах полыхнуло, а в голове, казалось, взорвалась атомная бомба, уничтожая все мысли, до единой.

А потом еще одна, и десятки, сотни таких же, следом. На каждый ее толчок, на каждое скольжение ответом был взрыв.

И впервые в жизни он не вел, а был ведом.

Впервые в жизни он чувствовал, что это не просто секс. Не просто прихоть или животное желание.

Впервые в жизни он, возможно, занимался любовью.

Дрожь по мышцам все сильнее, движения все быстрее, глубже, выше.

Стоны.

Чьи? Его? Ее?

Их.

Держаться было почти невозможно. Непереносимо. Упоительно тяжело.

Сколько продлится эта пытка? Столько, сколько Она захочет.

— Ноэ… — на протяжном выдохе Лайя прошептала его имя, задрожав и вцепившись в плечи беса.

Рассудок покинул Локида окончательно, и он, сжимая побелевшими от напряжения пальцами ее тонкую талию, наконец, тоже отпустил себя.

Из последних сил, что в нем оставались, он напряг сознание, перенося их в комнату Бёрнелл. На широкую расстеленную кровать. Шелковые простыни гостеприимно заключили их в свой мягкий, обволакивающий плен.

Лайя, уронила голову мужчине на грудь и тихо спросила:

— Почему сразу так не сделал?

— Не знаю, — тяжело дыша, ответил Ноэ, — Наверное, забыл, кто я есть…

— А сейчас вспомнил?

— Ага, — он коснулся губами ее макушки.

— И кто же?

— Гений, миллиардер, плейбой, филантроп.

— О да, смешно… — хихикнула Бёрнелл, крепче прижавшись к его боку и оплетая руками торс Локида.