Я не видел ее уже неделю. Гребаные семь дней, в течение которых не мог вдохнуть запах моего Порочного Ангела. В день моего срыва я довез Веру до станции метро, у которой забрал ранее, потому что она не позволила отвезти дальше. Это и понятно, учитывая ее семейный статус. Но как же, черт подери, хреново осознавать, как все между нами сложно.

На следующий день Вера написала, что приболела и не сможет приехать. Я решил, что это к лучшему, потому что так у меня появился шанс на передышку и возможность включить мозги. Я настроился на здравые рассуждения, но сначала решил закрыть гештальт с отцом. Вера права: нельзя носить в себе обиду и злость. Мне хотелось хоть немного понять поступки отца, чтобы иметь наконец возможность двигаться дальше. Но когда мы пересеклись после завтрака, он сделал вид, словно ссоры между нами не было. Видя такое положение вещей, я махнул на все это рукой, сказав себе, что дал ему шанс, но он не пожелал им воспользоваться.

Уже стою у станции метро. На заднем сиденье лежит букет роз и коробочка с часами. Я с нетерпением ждал поступления средств от продажи некоторых акций, чтобы купить Вере достойные часы. Теперь мне придется немного потуже затянуть пояс, потому что на подарок ушла львиная доля моего дохода. Наверное, придется даже снова воспользоваться карточкой отца. Но в целом я пока особо ни в чем не нуждаюсь. Бензин, перекусы в городе – пока что это все мои расходы. Ну, если не считать книг, которые я купил дня четыре назад. Я хочу, чтобы мой Ангел мной гордилась, поэтому нахватал с полок знакомых книг, только теперь уже на русском языке. Привез их домой и засел за учебу. Практически после каждого предложения мне все еще приходилось открывать словарь, но я знал ради чего – точнее, ради кого – это делал.

Светлая макушка мелькает среди разношерстной толпы, снующей у входа в метро, и я выскакиваю из машины. Хватаю с заднего сиденья букет, но Вера проходит мимо, не замечая меня. Догоняю и нежно перехватываю за локоть. Ангел отшатывается, а потом расслабляется, видя, что это я.

– Привет.

Я просто не могу скрыть улыбку. Как бы ни пытался сжать губы и не выдавать всю гамму эмоций, не получается. И да, разговоры с самим собой тоже не дали результата. Сейчас, когда моего носа достигает нежный запах Веры, я понимаю, что этот перерыв возымел обратный эффект: теперь я еще сильнее хочу своего Порочного Ангела.

– Тебе не стоило меня забирать, – серьезно произносит Вера, и я хмурюсь.

– Но я хотел.

– Тогда поехали.

Даже не взглянув на цветы, Вера обходит меня и садится в машину, не позволяя мне быть джентльменом. А мне хочется. Вообще мой Ангел из тех женщин, за которыми хочется ухаживать красиво, но животная сущность берет верх, поэтому я постоянно нападаю на нее. Занимаю место на водительском сиденье и протягиваю Вере цветы.

– Это тебе.

– Спасибо. Но не стоило, – несмотря на свои слова, Ангел все же принимает букет и кладет его себе на колени.

– Как ты себя чувствуешь?

Вера застыла, словно изваяние, и смотрит в лобовое стекло.

– Ты не пиши мне больше, ладно?

– Вера, посмотри на меня.

Мне не нравится ее тон, его холодность, даже отчужденность. Что-то не так с моим Ангелом, и я хочу знать, что именно. Она медленно поворачивается ко мне, но смотрит словно сквозь меня. В глазах пустота и как будто отчаяние. Но разве я могу судить об этом со своим скудным опытом? Поднимаю руку и провожу тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Я скучал по тебе. – Вера молча смотрит, но теперь, кажется, уже прямо мне в глаза, и наконец видит их. – Поэтому писал. Я старался не высказывать то, что хотел сказать на самом деле.

– Я знаю. Но просто больше не пиши.

– Звонить? – Она качает головой, а я сжимаю челюсти. – Почему?

– Потому что я знаю, когда у нас занятия.

– Я хочу отвозить тебя на них.

– Тогда встречай меня у метро в это же время, – она снова отворачивается и смотрит прямо перед собой.

– Я буду здесь каждый день. Вера? – Ангел смотрит на меня. – Иди сюда.

Рывком притягиваю ее за шею, и наши губы встречаются. Жадно, порывисто. Мы оголодали за эти дни. Сердце срывается и молотит по грудной клетке, будто пытается протаранить ее и вырваться наружу. Я нависаю над Порочным Ангелом, сминая ее губы и нежную кожу шеи. Наконец я дорвался до своего любимого деликатеса, и теперь хочу ее всю. Вера вцепляется в мои плечи и сжимает их, но не отталкивает, а как будто даже наоборот, пытается притянуть ближе, вжаться в меня. За закрытыми веками плывет густой туман, в котором я вижу только ее. Под пальцами бархатная кожа, а салон автомобиля наполнен головокружительным запахом. Я отрываюсь от Ангела, когда понимаю, что дальше остается только раздеть ее и трахнуть прямо здесь, на проспекте, у входа в метро.

– У меня есть для тебя подарок, – я тяжело дышу, а грудная клетка ходит ходуном. Смотрю на припухшие губы Веры, в ее горящие глаза, и с удовлетворением наконец-то отмечаю в них живые эмоции. Протягиваю руку на заднее сиденье и передаю Вере коробочку. – Открой.

– Тимур, не надо было.

– Ангел, я почти всегда учитываю твои желания. И даже обещаю больше не звонить. Но решение о том, когда дарить тебе подарки, я буду принимать сам.

На ее лице появляется крохотная улыбка.

– Ты еще такой мальчишка.

Я хмурюсь. Мне не нравится, что она называет меня мальчишкой. Так она как будто подчеркивает разницу в возрасте, заведомо вырывая пропасть, которую потом будет сложно перепрыгнуть.

– Не называй меня так, – произношу серьезным голосом, а Вера закусывает нижнюю губу и кладет голову на подголовник кресла, при этом не сводя с меня взгляда. Когда ее голова вот так склонена набок, Ангел кажется беззаботнее. В ее взгляде интерес и немного озорства, что ей совсем не свойственно, но точно к лицу. – Давай, открывай, – киваю на коробочку.

Вера развязывает бант на брендированной коробке и поднимает крышку. Молчит, а я жадно ловлю ее эмоции… которых нет.

– Скажи что-нибудь, – прошу после затянувшейся паузы. Я начинаю нервничать. Нравится? Нет? Что за реакция такая?

Вера поворачивается ко мне лицом и, касаясь ладонью щеки, аккуратно скребет ноготками щетину. На ее лице спокойная улыбка. Ангел тянется ко мне и прикасается к моим губам своими.

– Спасибо. Они невероятно красивые.

Я снова перехватываю ее за затылок и углубляю поцелуй. Как же, черт возьми, мне мало этих касаний! Вера, позволив немного потерзать ее рот, мягко отстраняется.

– Ты же понимаешь, что я не могу носить их все время?

Я киваю.

– Откровенно говоря, я фантазировал, как ты будешь выглядеть в них голая.

Совершенно неожиданно на ее щеках появляется румянец, и Ангел отводит взгляд. Я заправляю за ее ухо тонкую выбившуюся прядь и выпрямляюсь на своем сидении.

– В подстаканнике твой кофе. В этот раз я взял с корицей, – говорю и завожу машину, с удовлетворением отмечая, как Вера достает часы из коробочки и заменяет ими свои старые на тонком запястье. Любуется, крутя рукой из стороны в сторону.

– Почему с корицей?

– Пытаюсь выяснить, какой тебе нравится. Можешь облегчить мне задачу и сразу сказать о своих предпочтениях.

Поймав зазор между машинами, я выезжаю на проспект в сторону отцовского дома. Сегодня я не спешу, потому что наслаждаюсь каждой проведенной вместе с Верой минутой.

– Я не знаю. Всегда пила черный с сахаром.

– Так я просчитался с молоком?

Вера делает глоток из стакана и удовлетворенно мычит.

– М-м-м, этот мне нравится. Нет, точно не просчитался. И за цветы спасибо, они великолепны.

Настроение, которое было на нуле всю прошедшую неделю, резко улучшается. Я чувствую себя так, словно совершил какой-то нереальный поступок. Чувство собственной значимости раздувает грудную клетку, и я готов свернуть еще пару гор ради этой женщины.