Винтер предпочла сделать вид, будто ничего не заметила.

— Нельзя говорить о чем-то подобном в присутствии посторонних, – прошипела Вайсс. – И почему ты не открыла дверь, когда Винтер постучала?

Аккуратно отодвинув в сторону всё еще зажимавшую ей рот ладонь, Пенни ответила:

— Потому что она не стучала.

Шни не краснели… Это просто температура в комнате резко повысилась.

— Может быть, ты не услышала ее стук?

— Нет, подруга Вайсс. Никакого стука не было. Я почувствовала присутствие Винтер Шни возле входной двери около двадцати пяти минут назад, но она ни разу не попыталась привлечь к себе внимание каким-либо звуком, – радостно продолжила объяснения Пенни, не замечая ни приподнятую бровь Вайсс, ни смущенное выражение лица Винтер. – Если, конечно, не считать за таковой звук бормотание. К слову, у меня имеется соответствующая запись. Могу ее воспроизвести, если-…

— В этом нет ни малейшей необходимости, – поспешила вмешаться Винтер.

— Пожалуй, чуть позже, – возразила Вайсс. – Итак, сестра… Похоже, ты довольно долго дожидалась моего возвращения.

— Ну… можно сказать и так, – ответила Винтер.

Она припомнила опыт общения с Арком, после чего подошла к ближайшему стулу и уселась на него, поправив немного сбившееся пальто. Подобный поступок дал ей несколько дополнительных секунд на размышления.

— Вайсс, мы можем поговорить наедине?

— Конечно. Пенни?

Та кивнула, потянулась к ушам и… прокрутила их до громкого щелчка.

Винтер уставилась на нее.

Вайсс вздохнула.

— Пенни, “наедине” означает, что тебе необходимо покинуть комнату.

Та лишь улыбнулась.

— Ты можешь просто взять и выйти из комнаты, Пенни?

Та продолжила молча улыбаться.

— Пенни? Пенни, эй! Ты меня вообще слышишь?

Некоторое время она просто улыбалась, а затем спросила:

— Ты разговариваешь со мной, подруга Вайсс? Я тебя не слышу, потому что отключила микрофоны. Или это не то “наедине”, которое ты имела в виду? Возможно, мне стоит покинуть комнату?

— Да.

Ответом Вайсс стало молчание. Она застонала и демонстративно кивнула.

— Ладно, я поняла. Можно мне одолжить у тебя эротику?

— Что?! Нет!

Пенни улыбнулась.

Вайсс сердито нащупала под кроватью книгу и швырнула прямо в лицо Пенни, но та ловко ее поймала, громко поблагодарила Вайсс и, наконец, вышла в коридор. Прежде чем дверь закрылась, Винтер услышала, как проходивший мимо студент поинтересовался, что не так было с ушами Пенни. В ответ он получил лишь улыбку и ничего больше.

— У тебя… весьма интересная подруга, Вайсс.

— У Пенни имеются свои странности, – признала она. – Но есть в ней и те черты, которые довольно редко встречаются у людей. Вот именно их я больше всего и ценю в своих друзьях.

Винтер ощутила капельку любопытства.

— И какие же? – поинтересовалась она.

— Ну, например, верность.

А ведь Винтер только-только сумела взять себя в руки…

— Понимаю, – пробормотала она, смущенно откашлявшись и с некоторым трудом поборов желание достать свиток, чтобы попросить совета у Арка.

Вряд ли он мог сказать ей хоть что-нибудь новое – лишь быть честной, не юлить и переходить сразу к делу.

— Так ты хотела о чем-то поговорить, Винтер? К чему тогда это молчание?

— Я размышляю над тем, как будет лучше сформулировать мои мысли…

— Возможно, тебе стоит пойти подумать над правильной формулировкой, а уже потом вернуться сюда? – закатила глаза Вайсс. – Я ведь всё равно никуда не убегу, да и вы наверняка следите за каждым моим шагом. Тебе окажется не слишком-то и сложно меня отыскать.

— Не нужно так себя вести, сестра, – пробормотала Винтер.

— Прошу прощения, – ледяным тоном ответила ей Вайсс. – У меня сложилось впечатление, что я тут являюсь пленницей.

Шни не вздрагивали. К сожалению, Винтер нарушила это правило. Через мгновение она уже вернула самообладание, выпрямилась и втянула воздух сквозь стиснутые зубы.

Все ее страхи и опасения только что подтвердились.

— Понимаю…

Никогда еще Винтер не чувствовала себя настолько потерянной. Но еще более неприятным подобное ощущение оказалось конкретно для нее – известной сторонницы стабильности и порядка.

— Понимаю, – повторила она. – Но могу сказать, что… вовсе не намеревалась создавать у тебя такое впечатление.

— А какое впечатление ты намеревалась у меня создать, посадив тут чуть ли не под арест?

— Бикон не способен обеспечить достаточный уровень безопасности.

— Из-за вашей священной войны с директором?

— Он не-…

— Может быть, в Атласе и не считают его директором, но меня это не касается.

— Ты тоже из Атласа.

— Что довольно легко исправить.

Для Винтер подобные слова оказались сродни пощечине. Она отшатнулась, в ужасе уставившись на сестру.

Пока Вайсс не имела возможности исполнить свою угрозу, но если она покинет семью Шни и пройдет процедуру эмансипации, то получит полное право отправиться туда, куда пожелает. И тогда для удержания ее в Атласе им действительно придется взять Вайсс под стражу.

— В Вейле вообще весьма небезопасно, – поспешила сказать Винтер. – Дело не только в Жоне Арке. Бикон до сих пор представляет собой едва ли не руины, а активность Гриммов постоянно растет. Нас – генерала Айронвуда, Арка и меня – беспокоит то, во что это может вылиться. В Королевстве Вейл тебе будет угрожать немалая опасность.

— Тем больше причин вернуться к моей команде.

— Вайсс, ты не понима-…

— Давай, пожалуй, и в самом деле сойдемся на том, что я ничего не понимаю. Ты хотела обсудить что-то еще, Винтер, или просто решила потратить как свое, так и мое время?

Она вздохнула. Всё оказалось гораздо хуже, чем выглядело изначально.

В отчаянии Винтер осмотрелась по сторонам, чтобы найти хоть какой-то выход из сложившейся ситуации. На глаза попался краешек другой книги, которая тоже лежала под кроватью Вайсс, но у нее хватало ума не пытаться перевести разговор на порнографию. Впрочем, это напомнило Винтер о советах Арка: быть проще и сразу же переходить к сути дела.

— Ты меня ненавидишь, Вайсс?

Винтер совсем не нравилось то, как звучал этот вопрос, и насколько ранимой выглядела она сама, задавая его, но шокированное выражение лица Вайсс возвращало ей капельку надежды на хоть что-нибудь позитивное.

— Винтер, о чем ты говоришь?

— Ты злишься на меня, – пояснила она. – Может быть, даже обосновано. И потому хотелось бы знать, испытываешь ли ты ко мне ненависть, и не потеряла ли я право называться твоей сестрой. Возможно ли еще спасти наши отношения или мне просто не стоит надоедать тебе дальнейшими попытками наладить общение?

Винтер зажмурилась и добавила:

— Если пожелаешь, то я могу-…

— Нет. Нет, я вовсе не ненавижу тебя.

Она осмелилась открыть глаза.

— Вайсс?

— Неужели я настолько плохо себя вела, что у тебя сложилось подобное впечатление? – спросила та. – Что это вообще? Моя мнительность или излишняя самоуверенность? И Руби постоянно приходилось терпеть вот такое?

Вайсс вздохнула, после чего продолжила:

— Хуже всего тут то, что я уже просто не в силах отбросить все сомнения в сторону, как бывало раньше. Это Атлас на нас так влияет или жизнь в особняке Шни? Не здесь ли кроется причина того, что с нами настолько тяжело общаться?

Наступила тишина, которую Винтер не стала прерывать, поскольку прекрасно понимала, что вопросы были риторическими.

— Нет, – наконец произнесла Вайсс. – Нет, Винтер. Я тебя вовсе не ненавижу. Если меня что-то и раздражает, то лишь вот эта сложившаяся сейчас ситуация, но ты как-либо исправить ее попросту не способна.

Она впилась в Винтер взглядом, чем-то неуловимо напомнив их отца.

— Да, я разгневана, – продолжила Вайсс. – Разгневана, расстроена и раздражена, но всё равно не испытываю к тебе ненависти. И если кто-то полагает, что я могу вот так взять и отбросить восемнадцать лет, проведенных в качестве твоей сестры, то он явно пытается меня оскорбить.