— Но я посвятила жизнь уничтожению Озмы и всего того, что он создал. Если отступлю сейчас, то все предыдущие столетия окажутся прожиты напрасно. Пожалуй, даже тысячелетия. Все лишения и боль не будут значить абсолютно ничего. Они просто потеряют всякий смысл.

— Сомневаюсь, что это действительно так, – покачал головой Жон. – Бессмысленно только то, что в итоге не приведет тебя к счастью. Если кто-то посвятит жизнь поиску любви и пройдет через шесть разводов, то они всё равно будут не напрасны, когда он наконец обретет счастье в седьмом браке. И если кто-то желает провести жизнь за компьютерными играми, то в этом нет абсолютно ничего плохого, пока они приносят ему удовольствие. Твоя боль окажется бессмысленной только в одном случае – если она станет толкать тебя в мрачное и одинокое будущее, где кроме нее ничего больше и не останется.

— И откуда ты это знаешь? – поинтересовалась Салем.

— А я и не знаю, – честно признался Жон. – Никто не знает. Но шансы испытать мое предположение на практике есть лишь у тебя. Попробуй.

— Что?..

— Попробуй проверить мою идею. Время для тебя абсолютно ничего не значит – важны только последствия. Ничто не мешает испытать новые подходы к решению старых проблем. Ты тысячи лет жила в состоянии войны с Озмой. Как насчет тысячелетия мира? Вдруг это окажется гораздо веселее.

Салем рассмеялась.

— Ты просто хочешь, чтобы я вас пощадила.

— Разумеется, хочу, – улыбнулся Жон. – Но это вовсе не означает, что моя идея плоха. К тому же ты всегда можешь вернуться к уничтожению человечества, если она не сработает, а вот сделать наоборот уже не получится. Салем, после твоей победы никаких других вариантов больше не останется, а потому тебе стоит на все сто процентов убедиться в том, что ты желаешь именно этого. Моя идея позволяет в любой момент передумать, твоя – нет.

— Тысяча лет – это слишком долго. Я дам не больше сотни.

Через сотню лет Салем точно перестанет быть его проблемой, хотя Жон все-таки надеялся на большее. В конце концов, вряд ли она умудрится не найти что-нибудь получше той пародии на жизнь, которую вела сейчас. Сотня лет постепенно превратится в две, затем в три, десять и так далее. Возможно, даже в вечность. Впрочем, им для победы хватит и снятия осады с Вейла.

— Думаю, столетия окажется вполне достаточно, чтобы доказать тебе, что жизнь может быть весьма интересной, Салем. Обещаю, ты об этом не пожалеешь.

— Тебе не стоит давать таких обещаний, Жон из рода Арков, но я его всё же приму. Это будет не мир. Вынесенный вам смертный приговор останется в силе, но и ты, и твои сородичи получите отсрочку, а возможно, и помилование, если я сочту подобный образ жизни приятным, – сказала Салем, через столик протянув ему ладонь. – Мы договорились?

Жон ответил на ее рукопожатие.

— Мы дого-….

Город сотряс взрыв.

Жон моментально вскочил на ноги, и Салем последовала его примеру.

Со стороны Бикона поднимался черный столб дыма.

Секундой позже его озарила вспышка второго взрыва.

— Что ты сделала?! – спросил Жон. – Что это?!

— Ничего я не сделала, – ответила ему Салем. – Мы оба согласились на перемирие. Я поручилась собственной честью. Все Гриммы отведены от стен Вейла.

Прозвучал сигнал свитка, и Жон автоматически потянулся к карману. Вот только звонили не ему. Салем достала свое собственное устройство, положила черный матовый свиток на белый столик и включила связь. На экране появилось загорелое потрепанное лицо с сердитым выражением.

— Хазел, – произнесла Салем, с подозрением уставившись на него. – Что это значит? Где ты вообще находишься?

— Там, где следует быть вам, – проворчал он. – В Биконе. И я здесь практически закончил.

— Немедленно возвращайся обратно!

— Нет, моя Королева.

Салем потребовалось сделать глубокий вдох, прежде чем вернуть себе дар речи.

— Что это значит? Ты осмелился меня предать?!

— Это вы меня предали! – крикнул Хазел. – Обещали даровать месть – убить Озпина и разрушить Академию Охотников, которая стоила моей сестре жизни, но так ничего и не сделали!

— Озпин мертв, Хазел, – возразила Салем. – А что касается Озмы, то ты и сам отлично знаешь, что окончательно уничтожить его невозможно. Собираешься вечно охотиться на малолетних носителей? Может быть, опустишься до того, что перебьешь всех мальчишек на планете? Твое желание неосуществимо.

— Осуществимо, – совершенно безумно улыбнулся ей Хазел, поднеся к камере свитка предмет, в котором Жон с Салем тут же опознали Реликвию Знания. – Еще как осуществимо. Есть парочка тех, кто способен избавиться от него раз и навсегда.

— Тебя они тоже убьют, – заметил Жон. – Боги будут судить человечество, глядя на Салем, и уничтожат вообще всех, включая тебя!

— Мне всё равно, Охотник. Озпин убил мою сестру, и если для его уничтожения понадобится разрушить мир, то я так и поступлю. Две Реликвии уже находятся у меня в руках, – сказал Хазел, продемонстрировав им корону. – Я закончу то, что вы не захотели довести до конца, “моя Королева”.

Титул Салем он произнес с явной издевкой.

— Ни вы, ни Бикон, ни орды Гриммов меня не остановят, – добавил Хазел.

— А зачем тогда понадобилось терять время, лишаться элемента неожиданности и звонить мне? – поинтересовалась Салем. – Или все мои подручные действительно настолько тупы и бесполезны, как мне всегда казалось?

— Хочу дать вам шанс. Убейте Жона Арка, и тогда я вернусь назад, принесу Реликвии и заплачу за предательство собственной жизнью. Вам нужно всего лишь прикончить его.

Смерть Жона будет означать продолжение войны. Без него никто больше не станет пытаться договориться о мире между Салем и Озпином. Все решат, что она предала доверие Жона, устроила взрывы в Биконе и хладнокровно убила его во время этой самой встречи. Глубже копать кто-либо вряд ли захочет.

Он сдвинул ногу таким образом, чтобы в случае необходимости мгновенно перейти к крайне поспешному отступлению. Если Салем боялась Богов хотя бы в половину так же, как и Озпин, то подобные меры предосторожности лишними точно не окажутся.

— Кто я, по-твоему, такая, Хазел? – спросила она.

Тот явно замялся.

— Не совсем понимаю, о чем вы говорите…

— Кто я конкретно для тебя? Королева? Чудовище? Богиня, как любит кричать Тириан? Ну, кто?

— Вы – Королева Гриммов, – несколько неуверенно произнес Хазел. – И та, кто, как мне казалось, способна понять мою точку зрения. Вы, как и я, лишились из-за него семьи. Вами, как и мной, всегда двигала месть.

— Понимаю, – кивнула Салем. – Но видишь ли ты меня слабым, жалким и ничтожным существом, Хазел? Боюсь ли я, по-твоему, мужчин, женщин или монстров?

— Нет…

— Вот именно, – сказала она, расправив плечи и уставившись красными глазами в экран свитка. Черные вены на лице вздулись, отчетливо выделяясь на пергаментно-бледной коже, а голос прогремел: – Я – Королева Салем! Я правила этими землями еще до того, как на Ремнанте появились фавны! Я подняла восстание против Богов, когда они находились на пике своего могущества! Я вела в бой против них армии, будучи обычной смертной женщиной! Всё это происходило за тысячи лет до того, как тот сперматозоид, который стал тобой, покинул яйца твоего отца!

Она опрокинула столик, сбросив свиток в грязь, что, впрочем, вряд ли помешало Хазелу продолжать слышать ее слова.

— Я никого не боюсь! Ни людей, ни Богов, ни тем более тебя! Не будет с тобой никаких соглашений!

— Тогда Ремнант прекратит свое существование, – вздохнул Хазел.

— С удовольствием посмотрю на твои попытки это сделать, – рассмеялась Салем. – Ты даже одну Реликвию не сумел добыть, когда находился у меня на службе и обладал поддержкой орды Гриммов. Не верю я в то, что мой бесполезный подручный умудрится собрать все четыре.

Она с размаху опустила каблук на свиток, тем самым поставив точку в их разговоре.

========== Глава 86 ==========

Жон тяжело дышал, спотыкался и едва ли не падал, когда все-таки сумел достичь стены, был поднят наверх лебедкой и понесся в сторону Бикона в сопровождении Николаса, Айронвуда и всех тех, у кого к нему тут же возникло множество вопросов.