Да, Жон был достаточно разумным, чтобы осознавать собственную некомпетентность и прислушиваться к тем, кто гораздо лучше него разбирался в большинстве вопросов. Мама наверняка бы назвала это главным признаком работающих мозгов, но он считал подобное качество всего лишь обычным здравым смыслом – в общем, тем, чего очень многим людям крайне не хватало.

С другой стороны, конкретно сейчас Жон оказался обязан продемонстрировать свою “невероятную гениальность”. Следовало показать себя тем, кто, по мнению Синдер, легко мог предсказать любые ее шаги.

Само собой, требовалось избегать различных вещей, которые имели шанс разрушить сложившийся образ. Например, не стоило рассчитывать на то, что Синдер вернет Озпину такую могущественную вещь, как Реликвия Разрушения.

Не вернет.

Впрочем, это же делало ее весьма предсказуемой. Но и тут надо было не переборщить. Если Жон подготовится к вполне ожидаемому предательству, а Синдер вдруг решит его не предавать, то все замыслы моментально пойдут прахом.

В идеале ему следовало угадать всё вплоть до мелочей, впечатлив и напугав ее своими “хитрыми планами” до такой степени, чтобы она ничего не смогла предпринять, опасаясь “неизбежного наказания”.

До сих пор Жону удавалось выкручиваться именно потому, что эти самые мелочи Синдер додумывала за него самостоятельно. Но сейчас ей хотелось услышать план, а не просто наблюдать за тем, как тот станет постепенно “претворяться в жизнь”.

Вот только никакого “гениального плана” у Жона не было. Как, впрочем, и всегда…

— Я тебе верю, – сказал он.

— Ты мне веришь? – переспросила Синдер, повернув голову так, чтобы взметнувшиеся волосы коснулись его лица. – Довольно смелое заявление, Жон. Кое-кто и вовсе назвал бы глупостью доверие к той, кто некогда пыталась тебя убить, особенно если речь идет о Реликвии Разрушения.

Она наполнила бокал и пододвинула к нему.

— Вина?

— Ты меня не поняла, – произнес Жон, а затем принял бокал и сделал неторопливый глоток, ни на миг не отводя от нее взгляда.

Разумеется, он не был сторонником идеи о том, что все женщины являлись хищницами, но Синдер ее, похоже, очень даже разделяла.

— Разве? – ухмыльнулась она, соприкоснувшись своим бокалом с его. – Но что такое “вера”, Жон? Для меня это всего лишь индикатор того, насколько человек уверен, что его манипуляции с другими людьми принесут желаемый результат. Ты веришь в то, что нянька присмотрит за твоим ребенком вовсе не потому, что хорошо ее знаешь, а из-за заплаченных денег, надежды на соседей, которые могут вовремя заметить неладное, и благодаря страху няньки перед полицией, обязанной вмешаться в случае ненадлежащего исполнения ей своих обязанностей. И в верность собственной девушки ты веришь лишь из-за уверенности в наличии у нее сильной эмоциональной привязанности, которая не позволит никуда от тебя деться.

— Цинично. Но тебе идет. Может быть, мне стоит в дальнейшем называть тебя “Циничной Синдер”?

Она рассмеялась и внезапно шагнула вперед – вплотную к Жону. Тот не шелохнулся, чтобы не демонстрировать собственную неготовность к подобному повороту и не разрушать сложившийся у нее в голове образ. Вместо этого Жон слегка приподнял бровь и сделал еще один глоток вина.

Когда Синдер забрала у него пустой бокал и положила руки на плечи Жона, то сохранять спокойствие стало гораздо сложнее. Тем более она тут же соединила пальцы у него на затылке и приблизила свое лицо к его так, что Жон ощутил на губах ее горячее дыхание.

— Предпочитаю называть себя реалисткой. Так что же ты подразумеваешь под словом “вера”? Просвети-ка меня.

Под данным словом Жон подразумевал именно эмоциональную связь, привязанность и уважение – в общем, все те вещи, которые Синдер никогда бы не приняла. Впрочем, для него оно обладало далеко не единственным значением, иначе бы он ни за что не смог доверить какое-нибудь дело ей, Айронвуду или даже Роману с Нео. В конце концов, у каждого слова имелось множество различных смыслов, верно?

Пусть доверие на основе знания о хороших качествах того или иного человека приносило немалое удовольствие, но как и сказала Синдер, это ничуть не мешало позволять совершенно незнакомому сантехнику устранять засор в трубе. Такого же доверия, как, например, к другу, к нему, конечно же, никогда не будет, но свою работу он всё же сделает.

Роман давным-давно поделился с Жоном своим взглядом на разницу между верой и доверием.

— Вера – это знание о том, как человек поступит, – произнес он.

Единственный глаз Синдер сверкнул – не совсем так, как бывало при использовании ей силы девы, но очень похоже. Руки на его плечах напряглись, а ее лицо оказалось еще немного ближе к лицу Жона.

— Весьма на тебя похоже, – произнесла Синдер. – Ты доверяешь не кому-то постороннему, а своим представлениям о нем – тому, что помогает тебе им манипулировать.

Она прижалась к Жону.

— Но означает ли это, что ты способен предсказать реакцию какого-нибудь человека в абсолютно любой ситуации?

Ну, при определенной подготовке Жон действительно мог сотворить нечто подобное. Как и говорил Роман, не стоило сомневаться в том, что люди начнут действовать себе во благо, пусть это самое благо серьезно отличалось от человека к человеку.

Если дать Руби денег и отправить за печеньем, то она его обязательно купит, поскольку печенье искренне любила. Блейк моментально убежит охотиться на Белый Клык, если попросить ее провести соответствующее расследование. Точно так же не стоило рассчитывать на то, что первая вдруг перестанет есть печенье, а вторая внезапно позабудет о Белом Клыке. Такое поведение попросту противоречило их представлению о благе.

Впрочем, Синдер ожидала его ответа, поэтому Жон произнес:

— Да.

Она довольно улыбнулась.

— Абсолютно любого человека? – уточнила Синдер.

— Мне это не потребуется, – ответил Жон, после чего заметил ее удивление и добавил: – Я предпочитаю концентрироваться исключительно на важных людях.

— Хм… А я вхожу в их число?

— Конечно.

— Тогда ты знаешь, что произойдет дальше, верно?

От этого самого “дальше” Жон не ожидал абсолютно ничего хорошего.

Секундой позже Синдер подтвердила обоснованность его подозрений, впившись в губы Жона и закрыв единственный глаз. С другой стороны, так она не смогла увидеть его первоначальную реакцию, а уже через мгновение он и сам взял себя в руки, положив ладонь на ее талию.

Поцелуй длился ровно пятнадцать секунд…

Да, Жон их считал.

Когда Синдер оторвалась от него, он умудрился сохранить более-менее нейтральное выражение лица. Довольно ухмыльнувшись, она провела пальцем по его щеке и наклонила голову так, чтобы лишний раз подчеркнуть собственную красоту.

Если бы на ее месте находилась какая-нибудь другая женщина с той же внешностью, то Жон, пожалуй, и сам потянулся бы к ней за добавкой. К сожалению, перед ним сейчас была именно Синдер Фолл.

— Тебя ничем не получается удивить, – произнесла она. – Но как раз эта черта и влечет меня к тебе. Хотя какой смысл говорить то, что ты и так уже знаешь, верно? Лучше скажи: что, по-твоему, я должна буду сделать, когда отыщу Реликвию Разрушения?

Жон понятия не имел, как ему следовало ответить на подобный вопрос. Нет, он догадывался, что с Реликвией Разрушения Синдер по собственной воле никогда не расстанется, но выдать во всех подробностях единственный вариант ее дальнейших действий попросту не мог.

К счастью, это тоже не имело особого значения.

Придвинувшись к ней, Жон прижал Синдер к груди, заметив, как на ее лице появилось выражение восторга.

— Думаю, что ты и сама всё поймешь, когда придет нужное время.

— Правда? – ухмыльнулась она. – А к чему такой туманный ответ?

— Я считаю, что никакой ответ тебе вообще не требуется. Мы прекрасно понимаем друг друга безо всяких слов. Если кто и способен хоть сколько-нибудь глубоко заглянуть в мои планы, мысли и схемы, то это именно ты.

Жон проследил за тем, как ее ухмылка становилась всё более и более самодовольной.