“К шести часам вечера?..”

Роман уставился на висевшие на стене часы. Судя по ним, сейчас было семнадцать пятьдесят.

— Да твою же…

***

Жон прислушался к дыханию Нео.

— Я сделала всё, что было в моих силах, – произнесла Кицуне. – Пока результаты обнадеживают. Думаю, она поправится. Когда восстановится ее аура, у меня, возможно, появятся новые идеи. Я бы сказала тебе пойти отдохнуть, но ты всё равно не послушаешься, поэтому попрошу просто соблюдать тишину и не пытаться ее разбудить. Можешь занять кровать по соседству, если хочешь.

— Спасибо, – тихо ответил Жон. – Я присмотрю за ней.

Строго говоря, Нео ни в каком присмотре не нуждалась, но Кицуне не стала с ним спорить, лишь закатив глаза и отправившись в другой конец медпункта.

В руку Нео была вставлена капельница, а кардиомонитор размеренно попискивал, что для плохо разбирающегося в медицине Жона являлось хорошим знаком. Все необходимые препараты оказались введены, и теперь оставалось только терпеливо ждать. Ждать и думать.

Размышления о том, что бы произошло, если бы он оказался сильнее, быстрее и умнее, были пустой тратой времени. Жон всё это прекрасно понимал, но ничего не мог с собой поделать.

Его бы никто не стал обвинять в том, что он бездельничал на тренировках. За год превратить гражданского неумеху в монстра уровня Тириана не сумела бы никакая Нео. Тут смогло бы помочь только открытие Проявления, способного моментально убить тех, кто тебе не нравился.

И всё же Жон продолжал винить в случившемся самого себя.

“Глупо. Если бы Нео сейчас могла, то наверняка бы выбила из меня всё дерьмо за подобные мысли. Я ничего не был способен изменить”.

А если бы Озпин опоздал хотя бы на минуту, все они оказались бы мертвы.

— Проклятье, – пробормотал Жон, откинувшись на спинку стула и закрыв лицо руками. – Я думал, что мы разобрались с основными проблемами. Что теперь всё будет гораздо спокойнее.

С их стороны это было чересчур наивным и самонадеянным поведением. В конце концов, Салем никуда не исчезла из-за того, что им удалось поймать Синдер. У нее наверняка имелись и другие планы, которые лишь получили дополнительные внимание и ресурсы.

Теперь Воттс был мертв. Если очень повезет, то Озпин убьет Тириана. Учитывая последний поступок Синдер, каким бы странным и безумным тот ни казался, можно было смело утверждать, что возвращаться к своей предыдущей хозяйке она не собиралась.

Подручных у Салем осталось не так уж и много, что либо заставит ее отступить, либо толкнет на какой-нибудь необдуманный и крайне опасный поступок. Но честно говоря, в ее благоразумии Жон серьезно сомневался.

В дверь постучали, а затем внутрь протиснулся Роман. Глаза у него были красными, да и в ручку он вцепился так, словно от этого зависела его жизнь. Часы на стене показывали половину седьмого, но судя по виду Романа, прийти быстрее тот чисто физически не мог.

— Ты… – прохрипел он, попытавшись отдышаться. – Вызывал, босс?

— Да. Хотел посоветоваться с тобой насчет Синдер. Мне необходимо с ней поговорить, а ты понимаешь ее лучше всех.

Роман некоторое время молча смотрел на Жона, после чего вздохнул.

— Тогда нам понадобится много-много пива…

***

“Ты позволяешь ему сбежать!” – гневно воскликнул Оскар. – “Мы можем его добить!”

Озпин молчал, опираясь на трость и глядя на то, как Тириан хромал прочь, баюкая сломанную руку. На его теле виднелось множество синяков и кровоподтеков, но всё это ничуть не мешало ему бормотать себе под нос угрозы и обещания притащить Салем голову Озпина. Только не сегодня…

“Чего ты ждешь?! Догони его и убей!”

— Нет, – произнес Озпин. – Ничего не выйдет.

“Почему? Он же ранен!”

Подождав, когда Тириан скроется из виду, Озпин просто передал Оскару контроль над телом, и тот моментально рухнул на колени, тяжело дыша и хватаясь за бешено колотившееся сердце. Трость выпала из ослабевших рук и покатилась по земле. Оскар перевернулся набок, свернувшись в клубок.

“Вот поэтому мы и не можем его преследовать”, – сказал Озпин. – “Пусть даже мне под силу победить Тириана, но наше тело просто не способно долго выдерживать подобные нагрузки. Не хватает ни выносливости, ни мышечной массы. Чувствуешь боль в руке? Извини, я порвал связки, когда пытался выполнить один прием. Гибкости тут тоже совершенно недостаточно”.

Теперь промолчал уже Оскар, потому что его била крупная дрожь. Да и сложно оказалось бы что-либо произнести, когда приходилось опустошать желудок. Ему даже потребовалось заставить себя встать на четвереньки, чтобы случайно не захлебнуться.

Ощущения были, конечно, не из приятных, но такой вариант всё равно выглядел гораздо лучше возможных альтернатив.

“Со временем мы станем сильнее. Потому-то нам и стоит оставаться в Биконе. Постепенно ты подтянешь физическую форму до нужного уровня, и в следующий раз мы обязательно убьем Тириана. Ну, если представится такая возможность, разумеется. Сейчас же необходимо дать ему уйти, иначе есть шанс получить сердечный приступ”.

— А-а-а! – закричал Оскар, вновь рухнув на траву и прижав к себе локти. – Больно! Как же больно!

Озпин постарался сделать так, чтобы Оскар не почувствовал испытываемое им раздражение. Бедняга ничем не заслужил ни его, ни подобной боли. К тому же оно было вызвано лишь тем фактом, что Тириана пришлось отпустить, и здесь не имелось ни малейшей вины Оскара.

Постоянно случалось одно и то же. Носители Озпина всегда страдали от его действий или бездействия. Когда придет нужное время, и они во всем согласятся друг с другом, то окончательно сольются, и останется лишь он.

Со стороны Богов это была очень жестокая шутка. Пожалуй, еще и идиотская. Если они желали наказать Салем за попытку выйти за очерченные для смертных границы, то почему тогда прокляли ее вечной жизнью, воскресили Озпина и сделали с ним то же самое? Чему это должно было их научить? Тому, что Боги являлись моральными уродами?

Впрочем, Озпину совсем не хотелось брать с них пример.

“Ты сегодня отлично справился, Оскар. Если желаешь, то я могу взять контроль над телом и довести нас до Бикона. Заодно ты перестанешь чувствовать боль”.

— П-пожалуйста… – прохрипел тот. – Пожалуйста! Пусть она уйдет…

Озпин заслонил собой крохотный кусочек чистой агонии, в который сейчас превратился Оскар, мягко, но решительно оттеснив его назад. Чувство облегчения, которое тот испытал, на мгновение затмило все остальные ощущения, но очень быстро утонуло в усталости и тошноте, а также боли от перенапрягшихся мышц и порванных связок.

Размяв шею, Озпин поднялся на ноги и подобрал с земли свою трость.

Его нынешнее состояние было невыносимым лишь для тех, кто к такому еще не привык. Оно не шло ни в какое сравнение с многими сотнями различных способов, которыми ему когда-то приходилось умирать. Даже сломанные кости казались сущей мелочью рядом с некоторыми пытками, сжиганием заживо или, например, медленным гниением тела из-за кое-каких болезней. И это не говоря уже о дорогих ему людях, которые уходили один за другим, снова и снова. Сегодняшние усталость и боль не вызывали у него ни малейших эмоций, кроме разве что снисходительной улыбки.

Озпин направился было в нужную сторону, но тут же остановился, осознав, что следовало вправить вывих плечевого сустава. Он так и поступил, немного подвигав рукой и усмехнувшись, когда та с хрустом встала на место.

— Я бы сейчас кого-нибудь убил за чашечку кофе…

Авторский омак:

— Вот она.

Руби посмотрела на Озпина, который управлял телом Оскара, давным-давно поглощенного им за время этой долгой войны. Строго говоря, от них двоих осталась некая причудливая смесь, но ей иногда очень не хватало того юного и немного наивного мальчика, который изо всех сил старался сделать хоть что-то хорошее.

Покачав головой, Руби поглядела туда, куда указывал Озпин. Там находилась женщина с белой кожей и в черной одежде.