– Это будет военная ёлка, – сказала Сьюзан и повесила на неё несколько цветных пуговиц, да ещё перо, которое я нашла во дворе. – Такое вот военное Рождество.

В прошлое Рождество мне не давали покоя жуткие воспоминания. Я сказала:

– Нам с Джейми никакое Рождество не нужно. Мы без него привыкли.

– Знаю, – ответила Сьюзан. – Но я сама так люблю Рождество. Мне хочется весёлого Рождества, и очень хочется, чтобы у вас оно тоже было.

А мне не хотелось, чтобы Сьюзан надеялась меня развеселить. Не хотелось её разочаровывать. Не хотелось опозориться у Тортонов. Чем ближе надвигался праздник, тем меньше мне хотелось о нём думать.

Вечером в канун Рождества мы пошли в церковь, как хотели и в прошлом году. Красивого платья у меня теперь не было. Сшить мне новое без машинки Сьюзан не могла, а те платьишки, что она приносила с базара, пока я лежала в больнице, были не нарядные. Так что в этом плане всё было хорошо. Правда, Сьюзан настояла, чтобы я повязала на волосы ленту. Но когда она отвернулась, я ленту стянула.

– Это просто церковь, – сказала мне Сьюзан. – Ничего такого, не волнуйся.

В церкви пахло чем-то вроде специй, ещё свечным воском и мокрой шерстью. У алтаря стоял игрушечный домик, вроде конюшни, а внутри деревянные фигурки, овцы там всякие, коровки.

– Это вертеп, – пояснила Сьюзан. – Дева Мария, Иосиф и младенец Иисус.

– Что-то лошадей нету, – заметила я.

– Ой нет, это же Вифлеем, – ответила Сьюзан. – Там только ослы.

Но почему? Я уже хотела рассердиться, но тут Сьюзан открыла сборник гимнов и дала мне в руки, и я смогла прочитать гимн! И притом достаточно быстро, чтобы поспевать за хором. Мелодию уловить тоже оказалось несложно.

И вот, я стояла в этой самой церкви, на обеих ногах, без всяких костылей, в собственных туфлях. Я читала и подпевала. Я дошла сюда сама, хотя путь был неблизкий. Мне захотелось сохранить этот момент в памяти. Я постаралась прочувствовать своё счастье, но из-под счастья пробивалось раздражение, и оно будто распирало меня всю, точно кожа вот-вот прорвётся. Может, я больше и не калека, но кто я теперь – этого я не знала.

Дома Сьюзан велела нам развесить на камине чулки и разогнала по комнатам. Наутро мой чулок оттягивало нечто такое, чего я ни за что не ожидала – да и никогда не хотела.

Кукла. Мягкая тряпичная кукла с вышитыми глазами и застывшей улыбкой. Волосы длинные коричневые, сзади заплетены в косички, как у меня, и косички с тоненькими зелёными ленточками, вроде той, что мне подарила Сьюзан. На кукле зелёное платье и крохотные тканевые туфельки.

Стою смотрю на куклу в недоумении.

– Я же не маленькая, – говорю в конце концов.

– Это я специально для тебя сшила, – тихо-тихо отвечает Сьюзан.

Конечно, очень трогательно с её стороны. Мне, разумеется, надо поблагодарить её. Но я совсем, ну вот совсем не хотела никаких кукол.

– У сестёр Стивена Уайта были куклы, – говорю и сама слышу, как голос начинает звенеть. – У всех девочек на нашей улице были. – И я всё время смотрела из окна, как они играются со своими куклами внизу на крылечке.

Я пихнула куклу Сьюзан в руки.

– А у меня не было! – выпалила я.

– Теперь это можно исправить, – говорит Сьюзан.

– Нет!

Что я буду с куклой делать? Наряжать-причёсывать? Разговаривать с ней? Прикидываться, точно я как те маленькие девочки с нашей улицы, которые, значит, росли в компании подружек, в семье с добрыми мамами и бегали на двух ножках?

Раз за разом твердила я себе, что на это Рождество буду держать себя в руках. Что не буду биться и кричать. А теперь так и распирает от ярости и обиды. Что делать, ума не приложу. Стою и буравлю глазами Сьюзан.

Она куклу в карман халата сунула, развернула меня за плечи и к двери толкает.

– Так, быстро наружу, – командует. – Бегом вокруг дома, несколько раз. Со всего духу.

Ко мне Джейми подскакивает и давай:

– Мамочка сделала мне игрушечного котика, смотри, смотри!

Сьюзан его в сторону отодвигает:

– Не сейчас, Джейми. Аде нужно выпустить пар.

Я даже пальто не надела, вывалилась наружу прямо так. Побежала по заиндевевшей траве. Помню, как морозный воздух царапал лёгкие, а я бегала кругами, пока не начала потеть, пусть и холод собачий. Правая нога ныла, но Сьюзан была права. Мне стало лучше.

Свои рождественские подарки я связала, пока лежала в больнице. Для Сьюзан и Джейми я сделала по паре варежек из ярко-красной шерсти. Ими я гордилась – ни единой дырочки, и правая варежка отличная от левой. Но когда мы стали собираться к Тортонам, мне бросилось в глаза, насколько этот пёстрый красный выбивается из всего, что носит Сьюзан: зимнее пальто тёмно-зелёное, вязаная шапка – синяя.

– Можешь их не надевать, – сказала я Сьюзан.

– Но они мне нравятся, – ответила она. – Аккуратные, и рукам тепло.

Раньше, до того, как дом разбомбили, у неё были отличные кожаные перчатки.

Будь у меня возможность выбирать самой шерсть для подарка, может, я бы выбрала цвет получше – если бы в магазинах вообще было, из чего выбирать. Но там, скорее всего, не было.

Я насупилась.

Чем меньше оставалось до особняка Тортонов, тем труднее мне становилось дышать.

– Расслабься, – посоветовала Сьюзан. – Они же наши друзья.

В руках у неё был небольшой тортик, подарок Тортонам. На него ушли почти все остатки месячной нормы по сахару. Мы поднялись по каменным ступенями к массивной парадной двери.

– Ада, если вдруг тебе надо будет успокоиться, – наскоро сказала Сьюзан, – просто скажи: «Простите, я отлучусь ненадолго», – и можете пойти прогуляться вдвоём с Мэгги. Зайдите на конюшни, загляните к Коржику.

Я кивнула.

Не успели мы постучать, как дверь распахнулась. На пороге стоял лорд Тортон, одетый в нечто вроде нарядной военной формы, и протягивал нам руку.

Раньше я видела его только один раз издалека; вблизи ни разу не доводилось. Он оказался просто огромным – только не толстым, а высоким, и таким широченным, что еле уместился в дверной проход.

– Милости просим, – пробасил он глубоким тоном.

– Милости просим, – эхом отозвалась я и вскинула на него глаза, не решаясь дотронуться до протянутой мне руки.

Лорд Тортон стоял и моргал глазами. Я перепугалась, что делаю что-то не то.

– С Рождеством, – воскликнула Сьюзан, освободила правую руку и пожала ладонь лорда Тортона.

Джейми прошмыгнул мимо нас в громадный вестибюль.

– Ни-чего се-бе! – завопил он. – Тут прямо на самолёте можно летать! На настоящем! На спитфайре!

Ну, на спитфайре, может, и нельзя, но воздушного змея запустить точно можно.

– Джейми, – крикнула Сьюзан, – а ну-ка иди сюда и пожелай лорду Тортону счастливого Рождества!

– У-и-и-и! – завизжал Джейми и помчался по гладкому полу.

– А ну-ка иди сюда, парень! – показался вдруг другой великан, очень похожий на лорда Тортона, только молодой и совсем не такой величественный. Он схватил Джейми поперёк пояса, вскинул на плечо и доставил обратно к лорду Тортону. – Давай-ка, поздоровайся за руку, как положено джентльмену, – повелел он.

Джейми, хохоча и свисая вниз головой, пожал руку Тортона левой – той, что без гипса.

Великан поднял его повыше на плечо и улыбнулся мне.

– Я Джонатан Тортон, – представился он. – А ты, должно быть, подруга моей сестры.

Я пожала ему руку.

– Ада Смит, – сказала я, потихоньку приходя в себя и вспоминая про манеры. – Рада с вами познакомиться, лейтенант Тортон. – Это меня Сьюзан научила так сказать.

Он наклонился поближе.

– Зови меня Джонатан. У нас в ВВС звания не в чести. А я тебя буду звать просто Адой, договорились? С Рождеством!

Мэгги влетела в вестибюль ровно в тот момент, когда лорд Тортон предлагал Сьюзан нечто под названием аперитив.