Литмир - Электронная Библиотека

– Ты, должно быть, гадаешь, зачем я приказала тебя позвать, – начала она.

– Да, госпожа.

Женщина облокотилась на стол и посмотрела мне прямо в глаза. «Невежливо смотреть на тех, кто выше по статусу», – зазвучал у меня в ухе шепот сестры. Я отвела глаза, но ее взгляд словно притягивал мое внимание. Я аж вспотела от охватившей меня тревоги.

– Я бы хотела знать, сообщила ли ты своему инспектору о тех книгах.

Книги, всего-навсего книги.

– Нет, не сообщила.

Она так пристально изучала мое лицо, что мне захотелось взглянуть в зеркало, посмотреть, не написаны ли на нем мои мысли. Наконец женщина кивнула.

– Я тебе верю. Как тебя зовут, напомни?

– Мое имя Соль.

– Ты не поинтересовалась, Соль, почему эти книги были спрятаны. Разве тебе не любопытно?

– Любопытно, госпожа, – не отрывая взгляда от женщины, я вытерла взмокшие ладони о юбку. – Но спрашивать было бы непристойно, и…

– Это все были копии одной-единственной книги, которая превращает горький, невыносимый вкус жизненной боли в сладкое дивное удовольствие.

Она говорила загадками. Правда, те же загадки я слышала и от служанки Сои. Так вот почему католички учат служанок грамоте: чтобы они могли сами читать и понимать запрещенные книги.

– Превратить боль во что-то сладкое… – повторила я. – Но разве это возможно, госпожа?

Она задумалась, затем открыла ящик и достала из него длинную узкую трубку из чистого серебра.

– Подойди. Помоги мне зажечь.

Придвинувшись к женщине, я забрала у нее табак, отточенными движениями вложила его внутрь крошечной чаши и с помощью трутницы подожгла.

– Ты когда-нибудь во что-нибудь верила?

– Да, госпожа, верила, – тихо проговорила я.

– Например?

– Я верю… верю, что моя семья ждет меня.

– Тогда скажи, была ли у тебя когда-нибудь вера?

Я притихла, не в силах уловить разницу между этими двумя словами, и тогда она объяснила:

– Когда мы во что-то верим, мы держимся за то, что считаем правдой. Когда у нас есть вера, правда поддерживает нас.

– А, – прошептала я, хотя понятнее не стало.

– Я уверена, Соль, что меня неистово любит наш небесный Отец и что моя жизнь в его надежных руках. И пусть меня окружают боль и горе, моя вера поддерживает меня и дает сил. От этой мысли мое бремя сразу кажется легче.

Вера. Кем бы ни был этот небесный отец, госпожа Кан верила в него всей душой, и ничто в мире не могло поколебать ее убеждения. Я притронулась к жилету в том месте, где под слоями одежды к поясу было привязано норигэ. Я чувствовала то же самое по отношению к инспектору Хану.

Возможно, именно белые клубы табачного дыма с запахом теплого дерева и землистыми нотками напомнили мне о моем текущем задании и придали смелости, а воспоминание об инспекторе Хане заставило меня выпалить:

– Госпожа, позволите еще один вопрос?

Женщина жестом позволила мне говорить.

– Прошу прощения, но вы не слышали о смерти госпожи О?

– Слышала, – она выдохнула дым. – Я не была с ней близко знакома, но знала, что она была доброй и достойной женщиной, что умерла не за свои грехи.

Я осторожно обдумала следующие слова, боясь, как бы не обидеть госпожу предположениями. Потом заставила себя снова вспомнить инспектора Хана, храбро противостоящего тигру.

– Ходят слухи, что у жертвы был любовник.

Госпожа Кан молчала. Лишь спустя некоторое время она проговорила:

– Это, как ты и сказала, всего лишь слухи.

– Но ее осмотрели и оказалось, что она не… не девственница. Так что у нее должен был быть любовник, пусть даже никто о нем не знал.

– Почему ты спрашиваешь об этом меня?

Я посмотрела на нее.

«Потому что вы католичка, как и она. Такая же католичка, как и убитые слуги и крестьяне».

– Урим говорила, что вы в курсе всего, что происходит в Ханяне, – я соврала, но у меня было ощущение, что я недалека от правды. – Поэтому я и решила спросить вас, госпожа. Прошу прощения за прямолинейность.

Госпожа Кан опустила трубку и вздохнула.

– Может, у госпожи О и был любовник, но она была женщиной кроткой. Вряд ли хоть один мужчина ненавидел ее столь сильно, чтобы посметь причинить ей вред.

Но что, если причина подобной жестокости кроется в католицизме? Я не представляла, как можно подвести госпожу к этому вопросу. Я могла только рыть и рыть.

– Последний вопрос, госпожа. В ту неделю, когда нашли госпожу О, умерло множество католиков низкого происхождения.

Лицо госпожи Кан омрачила тень, и мою грудную клетку сковал холод. Я переступила черту: этот вопрос задавать не стоило. Однако я не могла представить, чтобы кто-то знал об этом больше госпожи Кан. Возможно, она даже почитала западного бога вместе с убитыми.

Я продолжила:

– Не знаете ли вы, что послужило причиной таких внезапных трагедий?

– Все недавно найденные тела… – она заговорила тише, как будто сопротивлялась чему-то невероятно тяжелому. – Это те, кто отказался отречься от западного учения. Видишь ли, Соль, в Чосоне опасно быть другим. Королева-регентша Чонсун[31] готовит магистратов к укреплению огатон чхи поп.

Я недоуменно нахмурилась, не понимая, о чем она говорит.

– Ближайшие пять месяцев, пока длится официальный траур перед погребением старого короля, все будет тихо. Но потом каждые пять семейств объединят в группы, и, если хоть в одной из семей обнаружится католик, их всех к новому году признают виновными в государственной измене.

– О…

– Я, впрочем, считаю, что эти гонения имеют и обратную сторону. Да, они вырежут католиков, которых все королевство ненавидит за то, что они отличаются. Но на самом деле королева-регентша тем самым хочет уничтожить противостоящую ей партию.

– Южную партию, – прошептала я и чуть было не добавила: «К которой принадлежит отец госпожи О». У меня на губах уже вертелся следующий вопрос. И хотя я понимала, что и так слишком много спросила, готовность, с которой госпожа Кан все рассказывала, подстегнула меня продолжить: – А как эта партия связана с католицизмом, госпожа?

– Весьма существенный вопрос. – Она поднесла к губам трубку и выдохнула струйку дыма, которая тут же закрутилась в воздухе. – Южные ученые чиновники первыми начали распространять католицизм, когда он только появился в наших краях. Они делали это во имя реформ, однако регентша полагает, что так они хотят вернуть себе власть в правительстве.

Я опустила взгляд и принялась теребить свисающую с рукава нитку. Господа и госпожи из знатных семей, родители и родственники в семьях низкого происхождения – все они убивали еретиков в страхе за собственные жизни. И скоро страх и паника запустят длинные острые когти даже в ближайшее окружение императора. Вполне возможно, что любовник убил госпожу О, осознав, каким бедам ее еретические взгляды могут подвергнуть его и тех, кого он наверняка любил больше ее. А может, госпожу О убила ее мать. В столице нередко убивали, чтобы сохранить честь семьи.

– Тебя всерьез взволновало это дело, – торжественный голос госпожи Кан вновь привлек мое внимание к ее темным глазам, неотрывно глядящим прямо на меня. От беспокойства, которое охватило женщину несколько минут назад, не осталось и следа. – Ты можешь подозревать кого угодно, но не делай поспешных выводов. Не зацикливайся на чем-то одном. Досконально исследуй дело со всех сторон.

– Я всего лишь служанка, госпожа, – напомнила я. – Умозаключения слуг никого не волнуют.

– Все причастные к расследованию должны быть очень аккуратны. Вы должны обдумывать каждое решение, иначе однажды оглянетесь назад и поймете, что оно чего-то вас лишило, и это уже ничем не заменить. Поэтому ступай осторожно, тамо Соль… Крайне осторожно.

Одна только мысль о том, что мои решения на что-то могут повлиять, отозвалась во мне ощущением свободного падения. Словно я была птицей, которую выпустили из клетки навстречу бесконечному небу. И все же я не могла избавиться от страха, что женщина меня искушает. Она же сама говорила: быть другим опасно.

вернуться

31

Королева Чонсун (1745–1805) – королева-регент Кореи с 1800 по 1805 г., вторая супруга покойного короля Ёнджо, управлявшая королевством в начале правления короля Сунджо, которому в момент восхождения на трон было 11 лет.

13
{"b":"740197","o":1}