– Вот теперь я спокоен, – негромко сказал он самому себе. – Теперь пусть попробуют разобраться…

Он встал с кресла, взял со стола кассеты и убрал их в сейф. Только теперь, когда дело было сделано, усталость взяла свое. Доктор пошел в спальню, разделся и мгновенно уснул, едва голова коснулась подушки.

Утром Артур Мозель вышел в коридор сектора «С», заряженный бодростью и энергией, хорошо выспавшись накануне. На душе было спокойно. Теперь ничто не мешало полностью сосредоточиться на работе. Он негромко насвистывал веселый мотивчик и, не спеша, шел по коридору, приветствуя кивками головы своих коллег, выходящих в коридор из своих комнат и спешащих к рабочим местам. Он нагнал согбенную фигуру Грэйва, медленно и понуро бредущего по коридору, и весело поздоровался с ним:

– Привет, Виктор! – он осекся, увидев мрачное и осунувшееся лицо коллеги. Почуяв исходящий от Виктора запах, Мозель поморщился и с укором спросил: – Ты что, перебрал вчера?

– Да, было дело… – нехотя проворчал Виктор, потупив взгляд и стараясь не смотреть на Артура. – Нервы что-то расшалились. Столько времени работаем на пределе, вот и сорвался. Хотел снять стресс.

– Как же ты будешь работать сегодня? – с сочувствием и тревогой спросил Мозель. – Может, перенесем сегодняшний эксперимент? Это же не пироги печь!

– Не нужно, Артур. Я почти в норме. Принял нейтрализующие таблетки. Все в порядке.

– Ты уверен? Ну-ну…

Они вошли в лабораторный модуль и остановились у бронированных дверей со строгой светящейся надписью сверху: «Вход в зону только со спецдопуском!»

Мозель еще раз внимательно посмотрел на Грэйва и спросил:

– Может, все же перенесем?..

Тот отрицательно покачал головой, и доктор Мозель приложил ладонь к панели. Тяжелая дверь легко и бесшумно скользнула вверх, и они вошли в лабораторию.

– Да что с тобою происходит, Виктор?! – раздраженно воскликнул Мозель после очередной неудачной попытки Грэйва вывести параметры эксперимента на заданные параметры. Он был рассеян, и разноцветные змеи графиков на экране никак не хотели сливаться в одну жирную кривую линию. – Соберись! Где же твое чутье, твой «нюх»? У нас почти получилось… О чем ты думаешь? Выбрось из головы все постороннее и сосредоточься.

– Хорошо, попробую, – тихо и виновато ответил Виктор.

– Давай еще раз. Готов?

– Да.

– Тогда начинаем, – Мозель вновь прильнул к прибору, внимательно следя за показаниями на шкалах.

Несколько минут они пытались синхронизировать свои действия, но безуспешно. Наконец, Мозель не выдержал и сказал, порывисто вставая с кресла:

– Нет, так не пойдет! Пожалуй, лучше перенесем на завтра. Тебе нужно хорошенько отдохнуть. Мы уже бьемся три часа, а толку? Идем, скоро обед. Я лучше поработаю у себя в кабинете, обработаю последние данные. А ты приведи себя в порядок. Завтра нужно будет наверстать упущенное…

Грэйв бессильно опустился в кресло в своей гостиной. Тяжелые тревожные мысли не покидали его, не давали покоя, мешали сосредоточиться на работе. «С этим нужно что-то делать, – подумал он. – Рано или поздно нужно решаться…». Грэйв включил видеофон и набрал код. Почти тут же на экране появилась улыбчивая физиономия Этьена.

– Доктор Грэйв, желаете пообедать? – спросил он, хитро прищурив глаз.

– Да, – едва выдавил из себя Виктор.

– Хорошо, сейчас подам.

Вскоре появился Этьен с накрытым столиком, который он поставил перед сидящим в кресле Виктором. Он стал манипулировать с приборами, бросая на доктора оценивающие многозначительные взгляды. Заметив это, Виктор заволновался, не зная, с чего начать разговор. Но повар взял инициативу на себя.

– Как вам понравился вчерашний обед, док? – спросил Этьен, явно провоцируя его.

– Спасибо, обед был отличным, – уклончиво ответил Грэйв, изо всех сил стараясь сохранять выдержку и спокойствие.

– А развлечение?

– О чем вы, Этьен? – делая вид, что не понимает его, спросил Грэйв.

– Да о кассете, док. Не правда ли, интересно?

– Такие вещи на любителя. Мне это не интересно.

– В самом деле, док? Что ж, может, вы и правы… ТАКИЕ вещи, действительно, интересуют немногих. Вы не знаете, кого ЭТО может заинтересовать? – Этьен выжидающе посмотрел на Виктора, который плохо скрывал свое волнение, и бесстрастно продолжил: – Может быть, СБС или полицию?

– Какого черта, Этьен?! – не выдержал Грэйв. – Что вам от меня нужно?! Пьер погиб в результате несчастного случая. Это было доказано следствием. Я не виноват в его гибели. Ваша попытка шантажа просто смешна!..

– Ну-ну, док, спокойнее. Не надо так нервничать. Я вам не враг. Если хотите продолжить наш разговор, а я уверен, что хотите, давайте будем вести себя, как цивилизованные и трезвомыслящие люди. Вы попали в очень неприятную ситуацию. Я же хочу вам помочь.

– Помочь!.. На кого вы работаете, Этьен? Я же понимаю, ЧЕГО вы от меня хотите и чего добиваетесь, шантажируя кассетой. Откуда она у вас? Ведь в тот день мы с Пьером работали одни, никого в лаборатории не было, и видеозапись экспериментов не велась. Это было воскресенье. У Пьера вдруг возникла гениальная идея. Он хотел проверить ее вместе со мной.

– Видимо, «гениальная идея» родилась в тот день не только у Пьера Нанти, но и у вас, док. «Несчастный случай» – и вы становитесь единственным обладателем столь значимого открытия, как трансмутация кристаллических решеток…

– Нет-нет, все было не так! – взволнованно воскликнул Виктор. – Это был, действительно, несчастный случай. Я просто не успел предотвратить его. Когда я обесточил установку, Пьер был уже мертв. Все длилось мгновение.

– Не успели или не хотели «успеть»? А, док? – напирал на него Этьен. – Вы, видимо, не досмотрели кассету. Там все видно. Лично у меня нет никаких сомнений.

– Хватит! Что из того, что вы ЗНАЕТЕ, Этьен? Следствие давно закончено, как и закончена работа по трансмутации… Вряд ли полицию или СБС заинтересует эта кассета теперь, да и Пьера не воскресить. У вас, как и у них, нет против меня прямых улик. Видеозапись можно и сфальсифицировать. Свидетелей нет.

– Вы в этом так уверены, док? Напрасно. Вы помните Нельсона, работавшего в лаборатории, в студии видеозаписи? Он может подтвердить происхождение кассеты. Накануне он забыл выключить одну из камер, и запись шла непрерывно, вплоть до утра понедельника, когда он пришел на смену. Теперь вы все поняли, док?

– Да. Ваша взяла… – подавленно ответил Виктор. И, словно цепляясь за спасительную соломинку, он злобно процедил сквозь зубы: – А не сдать ли вас полковнику Брозовскому? Ему будет интересно побеседовать с вами.

– Вы этого не сделаете, поскольку понимаете последствия такого не умного поступка. У меня, конечно, возникнут проблемы. Возможно, даже меня вышлют с «Тритона», но не более того. Против меня только ваше слово. Никаких других доказательств того, что я являюсь чьим-то агентом, нет. Согласитесь, слабовато… А вот у вас и впрямь будут большие проблемы. Кроме того, я лишь посредник, маленький человечек. Я не знаю своих боссов. Они мне неплохо платят, а я выполняю их поручения. Максимум, что мне грозит – пара лет тюрьмы. А вам, док, светит никак не меньше десяти. Но это не все. Позор и презрение, забвение в научных кругах… Так что давайте кончать с препирательством и поговорим, как деловые люди.

– Так что же хотят от меня ваши боссы? – окончательно сдавшись, спросил Грэйв.

– Вот это мне нравится. В общем-то, ничего особенного. Вам нужны слава и деньги? Они дадут вам и то, и другое в обмен на материалы «Тритона» и ваши мозги. Здесь, в Содружестве, вы были и будете лишь блеклой тенью доктора Мозеля, а там… вас ждут слава и богатство.

– Где это – «там»?

– В свое время вы все узнаете, док. Но это не все… Моим боссам нужны не только вы, но, главным образом, доктор Мозель. Вы не должны обижаться. Они хорошо знают цену и вам, и ему. Кесарю – кесарево, так сказать… – Этьен усмехнулся и продолжил: – Вы должны помочь подобрать к нему ключик.