— Нет! — напрягся Кастор и резко отвел руку. Чарльз от неожиданности захлопал глазами. Его редко можно было увидеть в замешательстве, но Кастору, похоже, удалось пробить извечно-холодную броню английской вежливости. Только через пару секунд он понял, как невежливо прозвучал его ответ, и поспешил оправдаться. Однако только усугубил. — Это мое.
И так как Чарльз в замешательстве продолжал смотреть на него, демонстративно сделал длинный щедрый глоток, слишком громко хлюпнув при этом.
— Да-да, конечно, — порозовел Чарльз то ли от досады, то ли от неловкости. — Вы вовсе не обязаны готовить мне кофе. Это не входит в ваши обязанности.
Кастор вспотел от смущения, и, пока его мозги лихорадочно работали в поисках выхода из дурацкой ситуации, Чарльз махнул рукой на кресло напротив дивана, на котором восседал. Эксархидис плюхнулся на предложенное место с облегчением, но стоило Чарльзу открыть рот, как снова напрягся.
— Кастор, мне кажется, решение о найме телохранителя для Винса не имело под собой веских причин. Похоже на то, что ему решительно ничего не угрожает, — сказал Чарльз, медленно возвращая себе прежний цвет лица, тогда как Кастора, напротив, прошибло жаром. И хотя он на сто процентов был уверен, что плевать всем на Винса, перспектива потерять предмет страсти из виду вовсе не входила в его планы. Во рту пересохло, и прежде, чем открыть рот, ему пришлось отпить еще несколько глотков кофе. Маленькая кофейная чашечка быстро опустела. Кастор машинально повертел ее в руках и внезапно почувствовал легкое головокружение.
«Бренди», — определил он причину и… чуть не взвыл, вспомнив концентрацию афродизиака в напитке.
— Кастор, с вами все в порядке? У вас лицо горит, — озабоченно нахмурился Чарльз.
Последней фразы Эксархидис, собственно, даже не услышал. Солнце, выглянувшее из-за туч и осветившее гостиную, ярко заиграло у Чарльза в волосах, раскрашивая их всеми оттенками золота.
— Чарльз! Какие у вас ресницы! — воскликнул Кастор восхищенно и медленно облизнулся.
— В каком смысле? — пришла пора Чарльзу покраснеть. Кадык его нервно дернулся, и Кастор понял, что если сейчас не присосется к этому благородному кадыку губами, то просто умрет. Вот натурально умрет на этом самом месте.
— Кастор?! — Чарльз поймал его жадный взгляд и, судя по ошарашенному виду, истолковал совершенно верно.
— Чарльз?! — откликнулся на позывной телохранитель и резко вытолкнул тело из кресла по направлению к заметавшемуся работодателю. Афродизиак, которого в кружке, пожалуй, было больше, чем кофе, делал свое дело молниеносно. Он взвился в крови Эксархидиса подобно огненному смерчу. Член налился в считаные секунды и болезненно пульсировал. Вена на виске вздулась. Каждый миллиметр кожи ощущался оголенным нервом. Каждая клетка буквально вопила: «Секс!!!»
— Кастор, какого хрена?! — взвыл Чарльз, теряя весь свой прохладный лоск и резво соскакивая с дивана, предпринимая попытку к бегству, но опоздал. Объект был перехвачен, нейтрализован и обездвижен. Эксархидис опрокинул его обратно на диван, придавив руки весом своего тела, и проделал то, что засело в голове: жадно присосался губами к шее, вдыхая благородный дух парфюма. За губами последовал язык, оставивший широкую влажную полосу от шеи до уха. Это движение было таким животным, а последовавший за ним стон полон такого наслаждения, что Чарльз на миг застыл, чувствуя, как каждый волосок на теле встает дыбом. Действия Кастора были настолько нежданными, а реакция собственного тела такой странной и сильной, что лорд Тирли ненадолго потерялся в ощущениях. Он перестал брыкаться, и Кастор воспользовался этой паузой по-своему: опустил ладонь ему на пах и сжал ширинку в горсть. И пока Чарльз открывал и закрывал рот, словно большая растерянная рыба, его брюки в праздничном комплекте с трусами оказались на щиколотках. Еще секунда, и головку члена, заинтересованно поднявшегося поглазеть на необычную возню, опалило горячим дыханием. Чарльз очнулся и вцепился в жестковатые черные волосы Кастора, чтобы оттянуть его, но распаленного мужчину мог остановить только асфальтоукладочный каток. Он уже схватился за основание члена, глянул на Чарльза снизу вверх и лихорадочно облизал губы. Чарльз вздрогнул и разжал руки. Губы Кастора сомкнулись на головке, и он принялся за дело. Чарльз взвыл, потому что никто и никогда не делал ему минет с таким неприкрытым наслаждением. Да, Винс был знаток в сексе и минет делать умел на отлично, его искусный язык выписывал на стволе Чарльза только что не китайские иероглифы. Зато Эксархидис полностью искупал недостаток мастерства задорным энтузиазмом, он сосал с таким воодушевлением, что у Чарльза мелькнула мысль, что телохранитель вот-вот сожрет его как эскимо в летний день. Член словно погрузили в горячий вакуум. Гамма звуков, которые сопровождали процесс, заслуживали отдельного разговора, потому что тут было все: и страстное рычание, и сладострастные вздохи, и мокрые пошлые звуки, с которыми Кастор забирал член глубоко в глотку. Все это врывалось в уши и подливало масла в огонь. О том, чтобы встать или вырваться, не было и речи: одной рукой на животе Чарльза телохранитель удерживал его в неподвижности. Оргазм приближался со скоростью света, как вдруг…
— Телефон! — отчаянно вскрикнул Чарльз.
Кастор на мгновение оторвался от своего занятия. Глаза у него были мутные, волосы всклокочены, а от губ до головки члена Чарльза тянулась тонкая прозрачная нитка слюны. Чарльз воспользовался секундным замешательством и сделал рывок в сторону разрывающегося на диване мобильника. Номер был незнакомым.
— Да?! — выкрикнул в трубку Чарльз так, словно следующий его фразой должны были стать слова: «Вызовите полицию, меня насилуют». Вот только в следующую же секунду Чарльз побледнел как полотно.
— Кастор! — обратился он к единственному, кто был кроме него в комнате, то есть к Кастору. — У нас проблемы!
«Черт! Вы даже не представляете себе какие!» — мелькнуло в затуманенном мозгу Кастора.
========== 9. О безбашенном сексе, психологе с бровями и мятном ликере ==========
— Они еще там?
Чарльз стоял на пороге гостиной, но смотрел не на Эксархидиса, а в окно, которое теперь было закрыто плотной решеткой. Как, собственно, и все окна первого этажа. На этом настоял Кастор, после того как дом лорда Тирли взяли в настоящую осаду. Строго говоря, он настаивал, чтобы Чарльз с Винсом уехали из города, пока все не уляжется, но супруги не разговаривали друг с другом и по этой причине не могли обсудить дальнейшие планы. А нужно было. Журналисты поджидали за воротами, словно стая голодных пираний, а народ попроще развлекался тем, что закидывал крыльцо яйцами, капустой и помидорами, а под покровом ночи и вовсе подбирался ближе и размалёвывал фасад из баллончиков. Причем половина из отметившихся в наскальной живописи вообще была не в курсе, из-за чего кипеж, поскольку надписи содержали помимо угроз расправы еще и парочку объяснений в любви, десяток криво изображенных членов и неоконченную партию в “крестики-нолики”. А все из-за одной-единственной публикации, которая для всех, кроме Винса, была сродни взрыву водородной бомбы. Чарльз при виде супруга, заявившегося как ни в чем не бывало, открыл было рот, но потом молча махнул рукой и заперся в кабинете со злополучной газетой, на титульном листе которой красовалась фотография наследного принца, прикрытого кое-где взбитыми сливками и черным цензурным прямоугольником весьма оптимистического размера, а впрочем, наличие на той же фотографии голого брутального мужика, обнимавшего принца за талию, ясно давало понять, что надежд на скорую свадьбу и рождение наследника практически нет. Снимок был лишь половиной беды. Второй увесистой порцией дерьма стала короткая, но ясная приписка в конце статьи о том, что материалы для публикации любезно предоставил Винс Витале, супруг небезызвестного в свете лорда Тирли…
Телефон в руке Чарльза завибрировал. Тот скривился, завидя номер, и Кастор дипломатично вышел из комнаты. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы разобраться в происходящем: в течение последних суток от услуг Чарльза отказалось две трети его клиентов. Адвокатская практика лорда Тирли летела к чертям. Стоило отдать должное, аристократическая выдержка не изменила ему даже сейчас. По крайней мере, чинить расправу над Винсом он не собирался. Ну или, по крайней мере, пока…
