— Не трогай меня, придурок! Я вооружен! — струхнув, заверещал фотограф, хотя единственное оружие, которое ему доводилось держать в руках, был перцовый балончик, да и тот благополучно засох где-то в ящике комода за ненадобностью.
— Доброе утро, мистер Витале, — услышал он голос Кастора, в котором сквозила арктическая стужа, — должен сказать, вы в хорошей форме.
Как всегда Винс был без понятия, шутит телохранитель или говорит серьезно. Лицо у того оставалось невозмутимым, даже когда Винс как-то раз случайно прищемил ему пальцы тяжеленной входной дверью. Кастор протянул ему руку и помог подняться.
— Спасибо, — проворчал Винс, вспомнив свой постыдный побег и испытывая чувство неловкости.
— Мне пришлось вас догонять, — пожал плечами Эксархидис. — Я, кстати, был бы очень признателен, если бы в следующий раз вы оповещали меня о своих намерениях покинуть дом заранее. Обычно я предпочитаю выпить чашку кофе перед рабочей сменой. Я вас, кажется, напугал?
— Нет, — огрызнулся Винс, приглаживая шевелюру ладонями, — за мной каждый день бегают люди в темных капюшонах. Чего мне пугаться?
Кастор внимательно посмотрел на него.
— Мистер Витале, могу я поговорить с вами откровенно?
Винс кивнул, не понимая, к чему клонит охранник. А тот вздохнул и, покачав головой так, словно перед ним был не зрелый мужик, а дите, которое не в состоянии подтереть себе зад, разразился целой проповедью:
— Положа руку на сердце, мне точно так же, как и вам, не нравится то, что сейчас происходит. Поверьте — охранять человека, который не воспринимает ситуацию серьезно и удирает от меня, словно бегун на короткие дистанции, сложно. Но я — профессионал, и ваш муж платит мне хорошие деньги. Так что я намерен выполнить свою работу на все сто процентов. Но это возможно лишь при условии, что мы будем взаимодействовать. Подумайте, пожалуйста, о том, что супруг очень за вас переживает. Настолько сильно, что обратился в профессиональную службу охраны. И если вам наплевать на себя, пожалейте хотя бы лорда Тирли.
Винс надулся и задумался на несколько минут. Такого количества слов за раз от непробиваемого телохранителя ему еще не удавалось услышать.
— То есть, другими словами, мне от вас не отвязаться? — пробурчал он недовольно.
— Именно, — невозмутимо подтвердил Кастор, — но если хотите, я пойду немного поодаль, чтобы не смущать вас.
— Слушайте, Эстерхази… — начал было Винс, но был невозмутимо перебит:
— Эксархидис.
Винс обреченно вздохнул и сдался:
— Ладно. Пойдем.
— Куда вы, кстати, в такую рань, если не секрет? — поинтересовался Кастор, пристраиваясь к его шагу. Двигался он на удивление легко для человека его комплекции — на пробежку не похоже.
— Парламент Хилл Филдс. На вершину холма, — пояснил фотограф после паузы. — Хочу сделать несколько панорамных снимков. Сейчас как раз свет подходящий.
Кастор кивнул, и некоторое время они шли молча. Лицо охранника оставалось таким же непроницаемым, но Винс был из тех людей, которые не умеют долго держать язык за зубами.
— А что у вас с лицом? — не выдержал он и тут же спохватился. Не зря Чарльз всегда корил его за излишнюю прямолинейность.
— А что с моим лицом? — удивился Кастор, вскидывая руки и ощупывая щеки и нос.
— Какое-то оно у вас… неподвижное. Это что? Издержки профессии? Вам не положено улыбаться? — допытывался Витале, махнув рукой на хорошие манеры.
— Пятнадцать пластических операций, — не моргнув глазом соврал Эксархидис. — Мое лицо слишком примелькалось спецслужбам.
Фотограф замолчал, переваривая информацию, а телохранитель вздохнул с облегчением. Хотя, конечно, шутка была жестокой. Но Кастор до сих пор чертовски злился на этого безалаберного шалопая за то, что тот не воспринимает его работу серьезно, а главное, за то, что даже не дал нормально выпить утренний кофе. Винса засек датчик движения, когда тот крался к входной двери, и сигнал поступил прямо на мобильный Кастора, однако времени на сборы у него не было. И теперь Кастор готов был убить за порцию кофеина. Причем желательно не кого-нибудь, а именно Винса Витале, ибо утренний кофе являлся слабостью Кастора — одной из немногих, и дело тут было не в самом напитке, а в ритуале — Кастор Эксархидис предпочитал, чтобы в его жизни все происходило по плану. Но, по крайней мере, отпала необходимость разговаривать — перепуганный насмерть Витале, после его заявления, подавленно хранил молчание.
Они поднялись на холм, и Кастор быстро огляделся. Место было открытое и, с точки зрения охраны объекта, очень неприятное. Однако, положа руку на сердце, Кастор находился в полной уверенности, что жизнь Винса вне опасности. Хорошо, что платили ему не за его мнение. Как говорится, если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят. Его подопечный тем временем азартно щелкал затвором камеры. Утро стояло солнечное и безветренное, и Кастор невольно загляделся на раскинувшуюся перед ним панораму. Город лежал как на ладони во всем своем великолепии. Первые лучи солнца золотили белые стены Тауэра и резные башенки здания Парламента, лизали огненными языками «Огурец» Фостера в Сити и небоскребы в Доклэндс. Кастор перевел взгляд на Винса, который увлеченно склонился к объективу камеры, сдувая непослушные пряди со лба, что-то весело насвистывая. Тот был полностью поглощен своим занятием, абсолютно забыв про чье-либо присутствие. Фактически, с момента знакомства, для Кастора это была первая возможность хорошенько его рассмотреть. Обычно Винс Витале куда-то несся, что-то болтал, насвистывал, махал конечностями и непрерывно находился в движении. Он производил много шума, постоянно все забывал, и его всегда сопровождал форменный бардак. Он относился к той категории людей, которых бесполезно перевоспитывать, с ним можно только смириться. Но его природное обаяние неизменно заставляло окружающих все ему прощать. Именно по этой причине Винсу многое сходило с рук. Пожалуй, даже слишком многое. Стоило сказать, что Винс Витале был удивительно хорош собой. Вероятно, в молодости его считали смазливым. Сейчас же, когда Винс перешагнул тридцатилетний рубеж, его облик приобрел определенный вес и лоск. Обладатель темных волос, светлой кожи и светло-серых глаз, Винс Витале успел примелькаться в светской тусовке благодаря своим скандальным работам в качестве фотографа и не менее скандальным связям, пока не встретил выдержанного, как благородный бренди, Чарльза Тирли — адвоката, потомка древнего аристократического рода. Союз свой они не афишировали, и Кастор с удовольствием поставил бы на то, что долго вместе они не продержатся, — уж больно разные были. Все это излагалось в личном деле Винса Витале. Но там не было главной информации для Кастора. Именно на таких отчаянных плохих парней он обычно и западал еще с поры студенчества. Это было еще одной слабостью Кастора Эксархидиса. А быть слабым Кастор не любил. Но проблема состояла в том, что отсутствие постоянного партнера в жизни действовало пострашнее, чем отсутствие утренней дозы кофе. И сейчас Кастору оставалось только молиться, чтобы обаяние этого великовозрастного балбеса не сыграло с ним дурную шутку. Он фыркнул под нос и отвернулся.
Фотограф закончил снимать и подошел к нему, весьма довольный собой.
— Кажется, успел, — радостно сообщил он, расплываясь в довольной улыбке, и пояснил, видя недоумение телохранителя: — Свет поймал.
Кастор подумал, что своим благодушием Винс смахивает на сеттера, пометившего все кусты в округе, но вслух ничего не сказал. Просто кивнул и направился за ним к выходу из парка. Однако не доходя до ворот метров сто, Винс свернул на узкую тропинку, которая вела к небольшому кирпичному сооружению с двумя входами: один из которых был помечен мужской фигурой, а второй — фигуркой девочки, причем почему-то на одной ноге. Кастор последовал за ним.
— Простите, но я привык делать свои дела в одиночестве, — тормознул Винс, понимая, что отставать от него Кастор не собирается. Телохранитель про себя мрачно припомнил Винсу не выпитый с утра кофе и серьезно заявил:
