Хочется начать, перефразируя А. Ф. Лосева. Для негуманитариев это имя ничего не значит. Для филологов… в общем, чуть ли не святыня. Но не буду давать обширную биографическую или библиографическую справку. Захотите, тогда сами посмотрите.

Перефразируя А. Ф. Лосева, хочется начать примерно так: сначала напишите свое произведение и положите написанные от руки страницы в стол. И только когда пройдет 15 лет, вернитесь к своей рукописи и отредактируйте ее.

Предлагаемое сочинение было написано еще летом 1999 года, и настоящий вид содержит только ряд добавлений, к которым пришлось прибегнуть небезболезненно. Хотя два года и не очень большой промежуток времени, но если принять во внимание, что еще в 1998 году эта работа была только резюме долгих размышлений о природе имени и всего русского языка и означала их фиксацию и тем самым некое завершение/начало, то в 2000 году я и подавно имею право на некоторые новые точки зрения и новые факты, нисколько, разумеется, не исключающие прежних, но значительно их исправляющие и дополняющие и во многом проходящие совсем в иных областях. Фехнер рекомендовал когда-то печатать книги через девять лет после их написания. Мне понадобилось целое десятилетие, чтобы четко сформулировать свою теорию и придать ей благопристойный вид. Теперь я точно знаю, что можно слушаться данного совета. Я, по крайней мере, до чрезвычайности не жалею, что не напечатала это произведение еще в 1996 году, когда написала первый вариант. Дело в том, что тогда бы я за него отвечала бы целиком. Тогда мне было все ясно, о чем я писала. Но было что-то, какая-то неудовлетворенность. Теперь же похвалиться в полной мере этим никак не могу. Зато могу отойти от той позиции (не концепции, в которой я еще больше уверилась). Конечно, изменить те или другие главы теперь было бы не так трудно, хотя это и скучно. Но поскольку человек мыслил тогда так, а не иначе, поскольку вообще это было какой-то последовательной – пусть плохой – системой, постольку такая работа, кажется, могла иметь право на существование. По этим причинам я перепечатываю это произведение совершенно со всеми добавлениями и изменениями, которые смогла отыскать в своих черновиках. Следует отметить, что все нововведения были написаны до конца 2000 года. Остальные составят основу другого романа – продолжения этого. Опорой для такого (скажут, быть может) несерьезного и самоуверенного отношения к своим писаниям является, однако, то, что мои старые (еще институтских времен) идеи, по крайней мере в русской филологии, еще никем не разрабатывались с предлагаемых мною точек зрения. Эта новизна, независимо от качества работы, надеюсь, есть некоторое оправдание для напечатания ее даже в этом, с моей теперешней точки зрения, не вполне совершенном виде.

Это произведение (имеется в виду не весь роман, а только раздел «Подражание фантастической литературе») – проекция меня на фантастический мир, придуманный задолго до меня, поэтому практически ни одно слово не будет расшифровано. Оно закончено и не закончено. Закончено, потому что такой фантастический мир меня уже не устраивает, он не интересует меня сегодняшнюю, ибо я из него выросла. Не закончено, потому что, как любой другой мир, он не имеет конца. Герои там живут сами по себе. И вы вправе войти в него, вносить собственные изменения и остаться в нем. Да, вот еще одно интересное наблюдение: в фантазиях никогда не остаешься одна. Тебя постоянно окружают люди или ситуации. Иногда даже забываешь, какой мир более реален. Да и вопрос о том, почему ты выбираешь именно такие персонажи, остается открытым.

Еще интересно описать то состояние, когда создаю. У меня лично появляются не картины или кино, а только слова. Правда, раньше были отдельные картинки, со временем превратившиеся в самостоятельные сюжеты. А потом как «крутится» кино. Впрочем, я до сих пор люблю смотреть дома кинокартины по телевизору. А самым большим достижением техники считаю изобретение видеомагнитофона. И еще мне нравится в одиночестве просматривать пленки, чтобы никто не отвлекал, не мешал «погрузиться в ситуацию» или насладиться необычным сюжетным поворотом. Но, как я уже писала, это дело прошлого. Сейчас наступило иное время. И в голове возникают только предложения или уже написанные кем-то тексты.

Интересно, а что с нами происходит, когда мы читаем или обдумываем мысль? Самое интересное, что никто точно не давал своих собственных теорий. Хочу с вами поделиться только своими наблюдениями. Во-первых, мы всегда можем ответить на вопросы: «Что тебе нравится?» и «Что тебе не нравится?» Во-вторых, я заметила, что книга затрагивает какие-то струны в человеке, на что ничто другое просто не способно. Постоянно упускается из виду эмоциональное воздействие и субъективное восприятие. По-моему, гораздо важнее узнать мнение другого человека, но только после того, как сам прочитаешь произведение. Или же надо познакомиться с критикой, а уж потом, когда у тебя будет такое же состояние души, как у пишущего или рассказывающего (имеется в виду лектор в институте), вот только тогда ты возьми в руки книгу и читай произведение. И даже в этом случае ты не застрахован от самого глубокого разочарования или самого потрясающего открытия: роман тебе может не понравиться или же ты найдешь в нем проблеск гениального творения. А почему? Могу предложить только собственную версию. Твое личное восприятие не совпало с разбором предшественника. И так как мы все в основном негативные максималисты, то возникает реакция неприятия произведения или же преклонения перед талантом автора, потому что текст до тебя не поняли. И с этим связана вторая ситуация: читатель не понял содержания или описанной проблемы. Ему нужен комментарий, но сделанный на одном с ним уровне, в одной лексическо-знаковой структуре. А вообще-то неплохо было бы составить книгу с разными разборами одного произведения. А главное – составить сопроводительный комментарий к тем терминам и к языку в целом, на котором пишут авторы (не произведений, а комментариев). Нет, я ни в коем случае не отрицаю все литературоведение в целом. Как, впрочем, и лингвистику. Дело тут в другом.

Перед вами мой первый опыт в таком разветвленном и давно уже разработанном жанре, как научная фантастика. Но написано это произведение на основе материалов не технических, а гуманитарных наук. Ведь наука не ограничивается только физикой или математикой, химией или биологией, она относится также к литературоведе-нию и языкознанию. И, как и в других науках, в филологии есть свои нетрадиционные, достаточно фантастические теории, которые давно пора изложить и поразмышлять о том, а что если это не фантастика, не вымысел.

Сейчас, когда я наконец вернулась в родной город, мне стало многое понятно и ясно. Причем ясно в моем старом понимании: ясно – это я + сон = ясно (чередование нулевого звука и О), то есть все прошлое превратилось в сон, который я видела наяву. Но все нужно рассказывать по порядку: сначала причина, а потом следствие. Возможно, это и не нужно, потому что так ли уж правильна привычная нам с детства цепочка «причина – следствие», то есть сначала причина события, а затем его следствие. Или по-другому: у каждого поступка есть своя причина, то есть смысл, чувство… можно продолжать до бесконечности этот ряд. Разве всегда мы с вами поступаем, исходя из полученной информации или следуя конкретным собственным прихотям? Нет. И еще раз нет. Скорее, наоборот: я часто вижу, что люди поступают именно так, когда не знают (точнее не могут себе четко представить) конечного последствия своего поступка или же одержимы каким-то одним желанием. Когда же точно, а еще лучше в красках представляют себе в своем воображении все последствия, то практически никто так не поступает. Но правила на то и существуют, чтобы появлялись исключения. Я вот лично не поручусь, что мой читатель полностью со мной согласится и не станет таким исключением. Но продолжим наш разговор.