Если, конечно, дверь соизволит пропустить ее обратно.
Но если она это сделает, то так и не сможет разгадать загадку острова Альбатросов, который массивной темной громадой зловеще застыл вдалеке, и вправду чем-то походя на парящую в полете крупную птицу.
Альбатроса?
– А кто его купил? – спросила Нина, и шофер стал вываливать ту информацию, которую явно почерпнул из бульварной прессы.
Ведь его купил через Морриса судья Уоргрейв – или нет? В то, что остров могла купить мисс Брент, точнее, мисс Блор, Нина верила с большим трудом: старая (ну, или не очень) ханжа, судя по всему, явно не входила в число миллионеров. Хотя, наверное, в 36-м году такой остров стоил намного меньше, чем почти сто лет спустя, однако на нем имелся отличный особняк, и даже в былые времена его цена составляла десятки или даже сотни тысяч фунтов стерлингов.
Но кто же тогда?
Наконец, проехав по узким извилистым улочкам деревушки, такси замерло перед гостиницей, гордо называющейся «Семь рысаков», что подтверждалось выцветшей вывеской с изображением разномастных лошадей.
Нина помнила, что в романе деревенская гостиница носила название «Семь звезд», но звезды стали лошадьми, а вот число осталось неизменным.
И пойми, почему!
В гостинице она обнаружила судью Уоргрейва и мисс Брент, нет, конечно же, мисс Блор, попивавших у камина чай, а также Ломбарда, слонявшегося по холлу с руками в карманах. Синеглазый нахал, завидев ее, встрепенулся, Нина же, намеренно игнорируя его, подошла к, как их именовал Брент, ископаемым и, продолжая играть роль секретарши-гувернантки, осведомилась, все ли в порядке.
– Чай тут отвратительный! – заявила мисс Блор громче, чем следовало. – Надеюсь, в пансионе на острове качество будет лучше!
Брент, оказавшийся тут как тут, подмигнул Нине и тихо заметил:
– Как я люблю общество ископаемых, мисс!
Встрепенувшись, судья произнес:
– Леди Констанция вас тоже пригласила на уик-энд?
Мисс Блор, поправляя пенсне, отчеканила:
– Какая такая леди Констанция? Не имею честь знать такую! Меня пригласила обладательница ужасного почерка, с которой я познакомилась несколько лет назад в Шотландии на съезде «Добродетельных незамужних дам Британии», хотя я там познакомилась со многими особами и все пытаюсь понять, какая из них была столь любезна, что пригласила меня, причем совершенно безвозмездно, на остров, где она открыла пансион…
Присоединившийся к ним полковник Маккинзи, которому тоже подали чай (Брент же отказался, потребовав вместо этого виски, что спровоцировало возмущенный взгляд мисс Блор), быстро нашел общий язык с судьей.
Нина, наблюдая за ископаемыми, вдруг услышала позади себя голос Ломбарда:
– Странная компания, не так ли? Причем, как я успел выяснить, у всех приглашения на остров от разных лиц…
Нина, взглянув на синеглазого нахала, сухо спросила:
– А у вас приглашение от кого?
Ломбард, посмотрев на нее, ответил:
– А вот не скажу, мисс Клейторн. Да, не нравится мне это, не нравится…
Тут послышался громогласный голос и взрывчатый смех, появился еще один гость – пухлый, краснолицый, говорливый тип, на физиономии которого была написана принадлежность к Харли-стрит, на которой, как Нина отлично знала из тех же романов Агаты Кристи (а вовсе не Ариадны Оливер!), в те времена располагались кабинеты самых престижных лондонских врачей. Да и в нынешние, кстати, тоже.
– Уф, нет, чая мне не надо, а вот от хорошего кофе не отказался бы! – заявил, заполняя собой и своим голосом всю каминную комнату, появившийся медик. Нина поняла – доктор Армстронг, которого в советском триллере играл ничуть на него не похожий Анатолий Ромашин, тоже гость и невольный подручный судьи Уоргрейва: тот для инсценировки собственного «убийства», умело манипулируя не особо смекалистым эскулапом, направил его подозрения на совершенно иного человека и, якобы для слежки за ним, подговорил Армстронга подтвердить смерть судьи, как будто убитого выстрелом в голову.
После чего судья, дабы доктор не проболтался и равно или поздно не понял, что к чему, следующей же ночью столкнул доктора с террасы в море, на скалы.
Уничтожив тем самым еще одного «негритенка».
– Рада приветствовать вас, доктор Армстронг! – заявила Нина, подходя к врачу, а тот, сияя белозубой, но такой фальшивой улыбкой, непонимающе воззрился на нее.
– О, мисс, ужасно рад такому приему моей скромной персоны, и да, я доктор, с учетом привезенного со мной саквояжа, забитого медицинским хламом, при помощи которого я регулярно отправляю на тот свет своих пациентов, не забыв сначала потребовать от них оплаты солидного счета за мои услуги, однако зовут меня не Армстронг, а Роджерс! Доктор Джеффри Роджерс к вашим услугам, хотя, думаю, по причине своей молодости и явного здоровья вы ими воспользоваться не поспешите, чего нельзя сказать о пожилой леди и двух не первой молодости джентльменах, с одним из которых, с судьей Уоргрейвом, я даже шапочно знаком, так как выступал свидетелем со стороны защиты на процессе, где он председательствовал, чинно восседающих у камина, которым я хочу немедленно засвидетельствовать свое полное почтение…
И, не дав Нине опомниться от целого словесного водопада, произнесенного с небывалой скоростью, медик направился к уголку ископаемых.
Ну да, не Армстронг, а Робертс. Да нет же, Роджерс. Но почему тогда в голову пришло ей именно Робертс?
Ну да, конечно, доктор Джеффри Робертс – персонаж другого романа Агаты Кристи «Карты на стол», того самого, который здесь написала Ариадна Оливер, здесь он назывался «Убийственный бридж». А доктора в нем звали – Армстронг! Именно этот роман читали за конторкой того самого пансиона в Сент-Олбанс, где убили Веру Клейторн.
Вот «потерянное» имя эскулапа-убийцы и всплыло.
Что не меняло того факта, что и в ее мире, и в этом (как убедилась Нина, быстро пролистав финал в самом большом книжном магазине Британской империи), в романе именно доктор оказался хладнокровным, беспощадным убийцей, причем сразу нескольких человек.
Наблюдая за тем, как веселый доктор-убийца, хохоча и хохмя, болтает с ископаемыми, Нина подумала, что такой не даст судье провести себя на мякине.
Если, конечно, этот доктор Роджерс был, как и доктор Робертс из романа, убийцей. Но Нина не сомневалась, что это так и что на его совести, в отличие от «Десяти негритят», не только убитая во время операции женщина, которую он, точнее, доктор Армстронг, проводил в пьяном виде, но и целая вереница жертв, выбранных целенаправленно и методично.
И вообще, если Робертс тут Роджерс, то какая же фамилия у четы слуг в особняке на острове – ведь те в романе Агаты звались именно что Роджерсами! Примерно как мистер Брент и мисс Блор.
Может, тогда Робертс? Путаница на букву «р».
Подошедший к ней Брент тихо произнес:
– А вот и докторишка пожаловал, причем на такой крутой «тачке», что закачаешься! И почему я не стал эскулапом и не гребу деньги лопатой, как этот шарлатан?
Ответ дал Ломбард, явно подслушавший его реплику:
– Потому что, несмотря на свою явно скользкую сущность, доктор далеко не идиот, не так ли?
Пока Блор, точнее, конечно же, Брент тужился, соображая, что синеглазый нахал только что элегантно оскорбил его, Нина продолжала раздумывать.
А что если убийца – доктор Роджерс, который, как она сама убедилась, выглянув в окно «Семи рысаков», был обладателем роскошного красного гоночного автомобиля?
Деньги у него водились, и немалые, так что, кто знает, может, его слова об отправленных на тот свет пациентах были вовсе и не шуточками – в особенности если эти пациенты завещали ему крупные суммы. В романе Агаты Кристи доктор этим и промышлял.
– Как его зовут? Роджерс? – переспросил Ломбард, а Брент, явно трусивший перед синеглазым нахалом, поддакнул:
