— Что нашло на нашего проповедника? – Адель коснулась меня ладонью, заставив вздрогнуть от неожиданности, когда Джосс ступил за кафедру и не мог уже слышать наших разговоров.

Во время совместных уроков фортепиано я хорошо успела её узнать, а потому не стала говорить лишнего и лишь пожала плечами. Посторонние тоже отметили странность в его поведении, это нехорошо. Не хватало ещё, чтобы пошли беспочвенные слухи и домыслы обо мне. И без того о Ялле уже наверняка болтают даже слуги.

 — Возможно, волнуется перед речью. Нынче слишком много гостей, многие съехались к свадьбе.

 — Он так на тебя посмотрел, – шепнула Клементина, сидевшая по другую руку от меня, и хихикнула в кулачок. – Здесь что-то нечисто, сердцем чую!

 — Подумать только, дорогая Эва, – томно вздохнула Адель. – Это же мечта любой девушки! Знатный жених, влюблённые взгляды тех, кому ты никогда не достанешься…

 — Возможно, мне удалось бы сполна насладиться моментом, если бы не этот холод, что внезапно опустился на наши земли. Отец боится, что все посевы замёрзнут, и в этом году мы останемся без урожая…

Мои попытки перевести внимание девушек на другую тему совершенно не возымели успеха. Вместо того, чтобы поужасаться внезапно пришедшей пурге, подруги переглянулись, хихикнули, будто читали мысли друг друга, и Клементина окончательно выбила меня из колеи очередным непосредственным вопросом:

 — А как тебе герцог? Вы уже целовались?

Я закатила глаза, не желая обсуждать сложившиеся не в мою пользу обстоятельства с помолвкой, неугодным женихом и сговором матушки. Приложила палец к губам:

 — Тсс, Клементина, проповедь уже началась.

Лицо девушки покраснело, и она прикрыла рот рукой.

 — Значит, да, – радостно заключила подруга и глупо захихикала. – Иначе бы ты всё отрицала.

К моему счастью, голос семинариста эхом разносился по всей часовне, и наш разговор не мог услышать никто:

 — Возблагодарим Пресветлого, волею которого была найдена леди Ялла целой и невредимой, пропавшая двое суток тому назад. Вознесём хвалу воле Его и силе Его!

 — Хвала! – хор голосов заглушил завывающую за окном вьюгу.

Здесь, в своеобразном уюте скромного убранства часовни и окруженная людьми, я вдруг почувствовала, что мне не страшен холод снаружи, и даже стало намного теплее внутри.

 — Ты уже знаешь, в каком платье пойдешь под венец? – не унималась Клементина, совершенно не слушая проповедь. – Моя свадьба назначена только через полтора года, но я, кажется, ещё в двенадцать начала продумывать каждую мелочь своего…

Звонкий голос Джосса вновь разнёсся по залу. 

 — Обратим свой лик к Его лику, восславим Пресветлого, защитника и заступника нашего, и попросим о скорейшем возвращении тепла и солнца в земли наши! Вознесём хвалу воле Его и силе Его!

 — Хвала!

Хор голосов сбил меня с мысли, однако теперь я уже не думала о глупых вопросах девушек. Вместо холодного озноба я почувствовала нарастающий жар.

 — Адель, скажи, тебе тоже немного душно? – я поспешила воспользоваться паузой и шёпотом обратилась к соседке.

Неужели непогода отступает? Девушка недоуменно посмотрела на меня и поёжилась.

 — Посмотри за окно, Эва. Ты видишь хоть что-нибудь сквозь этот буран? Можешь себе представить, чтобы в не прогретом с ночи храме при такой погоде было душно?

Недоумение в голосе девушки вызвало у меня тревогу. Неужели у меня жар?

 — Вознесём наши молитвы к Нему и попросим защитить посевы наши, дома наши и хозяев их, и хлева наши от злых сил, от тьмы, от черной…

Кажется, сама кровь сделалась горячей, и я не смогла сдержать невольный стон. Очень бы не хотелось заболеть накануне собственной свадьбы, от которой зависит будущее моей семьи.

 — Вознесём хвалу воле Его и силе Его!

 — Хвала!

Мысли, как ни странно, были ясными, и я не чувствовала ни признака простуды. В теле была лишь легкость, однако я могла бы поклясться, что, выйдя на мороз без накидки, я бы ничуть о том не пожалела.

 — И всё-таки, Эва, ты нас избегаешь, – вновь зашептала неугомонная Клементина, воспользовавшись недолгой паузой в речи Джосса. – Что было у вас с герцогом? Я же видела, как ты смутилась.

Кажется, остаток проповеди так и пройдет в глупых расспросах о том, что я бы всей душой хотела позабыть хотя бы на час. Сейчас моё собственное состояние волновало меня куда сильнее предстоящего замужества. Я чувствовала, что со мной творится что-то неладное.

 — Что ты хочешь узнать, Клементина? – устало бросила я. – У нас не было ничего, что могло бы заинтересовать такую любительницу чужой личной жизни! Он мерзкий старик, о котором и говорить-то тошно, не то, что быть с ним. Он немощен и мерзок, и я уверена, что не может…

Я осеклась, поняв, что в звенящей тишине раздается только лишь мой голос, полный негодования и странной усталости.

 — Вот, значит, как, леди Эва, – совсем рядом раздался полный сдерживаемой ярости голос герцога. – Смело, но глупо. От свадьбы тебе всё равно не уйти, но, уверяю тебя, за подобные слова ты будешь наказана по всей строгости.

Я перевела взгляд с побледневшего лица подруги на плотный капюшон, надвинутый на лицо жениха. Неужели он в самом деле настолько стесняется своего возраста и дряхлости, что предпочитает носить на голове эту тряпку все время?

 — Простите, герцог Хорвард, – жалко пролепетала я. – Я не имела в виду…

Он лишь усмехнулся.

 — Я покажу тебе свою немощь, милая, – с обманчивой лаской почти пропел он. – На выход!

Я медленно поднялась и нехотя побрела на выход под гнетущие взгляды гостей. Белым пятном выделялось лицо Шарля, который с силой сжимал спинку скамьи перед собой. Я с трудом оторвала от него взгляд, стараясь не встречаться глазами с перепуганной матушкой и хмурым отцом.

Мы вышли за дверь под вьюгу, которая, кажется, полностью окружила нашу часовню и нас вместе с ней. Хоть бы и вовсе скрыла от негодования человека, который сейчас размеренно отстукивал неровные шаги рядом со мной, одной рукой цепко удерживая меня, как конвоируемую, за плечо перед собой.

 — Я не ожидал от дочери графа такой вопиющей глупости, – зло бросил он, резко развернувшись ко мне посреди короткого моста через небольшую, но глубокую речку. – Настолько беспечной беспардонности!

Он выплевывал каждое слово мне в лицо, нависая сверху живой угрозой.

 — Простите, герцог Хорвард, – в очередной раз попросила я, сама поражаясь тому, что только что совершила. – Я не должна была говорить об этом с подругами. Они спрашивали, и… Вы ведь действительно стар. Я лишь ответила ту правду, которая не дает мне покоя с самого момента нашей помолвки.

 — А ты, стало быть, молодого хочешь? Жениха бывшего забыть не можешь, или проповедник приглянулся? Успел насмотреться, как с обоими миловалась.

Я сжалась под его тяжелым взглядом, испытывая жуткий стыд вперемешку со страхом.

 — Поверьте, во мне нет ни к одному из них чувств, которые бы не следовало иметь вашей невесте к постороннему мужчине.

Мой голос, я надеялась, не выдал волнения, которое бушевало в моей душе.

 — Я не готов поверить на слово той, кто смогла прилюдно так опозорить мое имя, – обманчиво мягким голосом произнёс он, и тощие длинные пальцы вцепились в мои предплечья. – Однако речь сейчас пойдет не об этом. Скажи, неужели я так противен тебе?

 — Нет, герцог Хорвард, – проговорила я, запинаясь, и он откинул капюшон с лица, заставив меня замереть на мгновение. – Вы весьма мне симпатичны, я солгала подругам, чтобы избежать лишних сплетен.

Снег грузно падал в его откинутый капюшон, и я завороженно смотрела на это, стараясь не думать о том, что совсем скоро этот человек станет моим мужем. Тот, кого я оскорбила, искренне того не желая.

 — Ложь, – старик довольно растянул губы в гадкой усмешке. – Но, признаюсь, приятная. Настолько, что я уже почти готов поверить.

Он притянул меня к себе ближе, и я почувствовала, как от ужаса пульс забился где-то в районе горла.