Михаэль Казакевич Жажда и голод © Михаэль Казакевич, 2021 © Интернациональный Союз писателей, 2021 Сладость понимания (от автора) Люди, мы всё время пытаемся понять, для чего существуем на этом свете, кто мы, откуда и куда текут реки истории. И всякий раз, натыкаясь на загадки бытия, объясняем их существованием чего-то сверхъестественного, чему даём имя Бог. – Отец, ты всю жизнь был коммунистом, офицером, атеистом. Тебе уже девяносто лет. Сколько можно? Пойдём помолимся. – Сынок, если ты услышишь от человека моего возраста, что Бога нет, – знай: он тебе точно врёт. Каждый из нас однажды предстанет перед Ним. Идея суда – великая идея предков. Хотите подготовиться? Не забывайте: мы все смертны. И, что самое главное, она к нам приходит неожиданно. Не лучше ли начать готовиться к этой встрече уже сегодня? Отец мой, мир праху его, не захотел молиться, а жаль. Но он любил слушать мои стихи. В эту книгу вошли стихи и проза, которые отец уже не услышал. Я посвящаю её ему, Владимиру Наумовичу, родившемуся в небольшом украинском городе Гадяче в 1927 году. – Отец, расскажи мне о своём детстве. – Был голод. Постоянно хотелось есть. Потом война, эвакуация. – Ладно, отец, давай тогда о чём-то хорошем. Война кончилась. Ты молод, учишься в институте. – Отец и брат погибли на фронте. Трудно было. Постоянно хотелось есть. – Сын мой, откуда приходят тебе эти мысли, слова? Ты прожил уже полжизни, но никогда не писал и не говорил так, да и теперь ты так не говоришь. – Это не я сам, отец. Это мною пишут. Наверное, для кого-то это важно. Эта книга рекомендована мною как дополнительная литература для того, кто собирается когда-нибудь сдать экзамен, свой главный экзамен на жизнь. Не ищите в «Гугл» этих точных и правдивых слов. Не забыть бы слова, что учили с тобою ночами мы. Навсегда дважды два, словно вечно на сердце положено. Снова, голые душами, жадно хватаем горстями мы Всё, что в стопочки Богом для нас по тарелкам разложено. И, конечно же, главное перед падением в вечное — То проекция космоса, новое чёткое зрение. На попутных, на встречных летим наконец в бесконечное. Вожделенное каждого ждёт нас святое прозрение. Состояние лёгкости в новой и ясной реальности, А туманности странности тают, как все повседневности. Я ищу вас, друзья мои, в новой непризрачной данности По глазам, по словам, по причинности, честности, цельности. Не забыть бы слова те, которые учим на третье. Долголетие – глупость. Движение ангела плавное. – Я люблю тебя, Господи! – гибнет за мною столетие. – Ах, как сладко понять Тебя! – это ли в жизни не главное? Боится смерти тот, у которого много Богов и один Мир. У верующего человека один Бог и много Миров. До встречи в следующем Мире и в следующих книгах. ЖАЖДА И ГОЛОД Полируя о камни Я в поклоне склонюсь пред Тобою, мой Бог, словно нищий. Ты взгляни, как душа свои руки к Всевышнему тянет. Я голодный с рожденья, и плачу, и требую пищи. Стар мой ангел иль глух, но его мои крики не ранят. Вот я круг очертил, мне до смерти не выйти из круга. Обращаюсь к Тебе напрямую, пусть кружатся черти. Надоела, Отец, на Земле эта вечная вьюга. Опереться хочу на слова, на Твои опереться. Ты со мной говоришь, и я вижу, как движутся губы. Через тысячи лет и небес, и летит мне навстречу Голос правды. Радары души моей крутятся грубо, И я суть упущу, не пойму, я её не замечу. Очевидно, с Всевышним общаться нам надо на равных. И оставил я плач свой, молитвы в кругу отвергая. Я из тела ушёл в путь далёкий, прямой, в путь свой главный. Я не умер ещё, подожди, не грусти, дорогая. И душа, спотыкаясь, и ноги в мозолях, и ветры. Здесь, куда ни шагни, натыкаюсь на новые боли. Это бою сродни, километры стерни, сантиметры, А по полю рисунки судеб человеческих кровью. Я вернулся к себе там, где спит отдохнувшее тело, Чтоб, покинув его, от сует ускользнуть от причала. Это не было сном, дорогая, мне душу там делал Добрый Бог, полируя о камни дороги начала. Жажда и голод Свободу ищут в жизни долгими часами. Свободы жаждут, как наличных просит нищий. На небе нет – она всегда под небесами. И надо знать, что делать с ней, когда к ней вышли. Нам надо знать, куда идём в порыве сильном, Ведь жизни путь – из кучи праха в кучку пепла. Одно желание в нём верно и красиво: Стремленье вырваться из рабства алчной смерти. А тем счастливчикам, чья жажда счастье дарит, Кто понял жизнь: она отсюда и досюда, Они живут, а потому моя им зависть. Свободным жизнь прожить – нет в мире больше чуда. Я не прошу давно как денег, так и славы. Всё это мелочь, что так радует в нас нищих. Мне б только ложку – из кастрюльки выбрать правду, Но только правду – мне другой не надо пищи. Свободы жаждут, как глотка воды в пустыне, Свободу просят, скалы словом открывая, Словами горькой правды, что всегда простые, На кучи праха луч небесный направляя. Пусть кто зажёг в себе огонь, тот не утонет. Пусть кто пылает на костре, пылает вечно. Пусть искры сыплются из глаз, и жар ладоней, И тело тает, как свеча, его беспечно. Как бесконечны огоньки на свете белом! Их лучше, правда, разглядеть при свете чёрном. И я раздул в себе костёр мучений смело, Стихи пишу горящим пальцем закопчённым. Мой путь – в бессмертье, мне завидует природа. Душа, что Бог в меня вложил, она святая. Я накормлю её и правдой, и свободой, А в результате стану тем, кем стать мечтаю. Свободу просят, как дитя – защиту взрослых. Свободы жаждут, как луч света в тёмном царстве. Всего глоток – и душу ангел в мир уносит. Рукой дрожащей взять последнее лекарство. |
