Молчание.

– Он бы сам объяснил, если бы счел нужным.

Теперь замолчал он.

– Ты не хотела спрашивать первой?

– Да.

– Почему?

– Потому что он мой хозяин. Был.

– Тебе нельзя было спрашивать?

– Можно.

Молчание. Ощущение чего-то неправильного. Чего-то неуловимо очевидного.

– Ему не нравились вопросы?

– Да. Очень.

– Ты из-за этого ушла?

– Нет.

Молчание.

– Из-за того, что он делал?

Молчание.

До сих пор он думал, что демоны мучают только врагов, но что если… Нет, не может быть. Ее? Редкое сокровище, которому они поклонялись? Почти божество? И тем не менее, что-то заставило ее уйти, а сейчас заставляет спокойно сидеть в клетке, даже не пытаясь из нее вырваться.

– Что он делал?

Молчание. Неудивительно: демон никогда не признает свою слабость.

– Ладно… прости. Это твое дело. Значит только молоко и кровь.

– Спасибо.

Она без предупреждения ускользнула в глубь камеры. Он выждал. Убедился, что сегодня она уже не появится и пошел прочь.

Еще один день и он снова у решетки. На этот раз с цветами. Раз она не умела читать, может хоть они скрасят ее одиночество? Тишина. Он как всегда молча ждал, пока она не появится из глубин черной паутины. Или не появится вовсе. Такое тоже могло быть.

Черный занавес, которым она завесила решетку, колыхнулся и из темноты снова выплыло белое, застывшее лицо с холодными, безучастными глазами.

– Доброе утро, – как ни в чем ни бывало пожелал он.

– Почему?

Молчание. Скольжение мигательной перепонки.

– Что «почему»?

– Почему ты считаешь, что это утро доброе?

– Просто так говорят. Желают, чтобы оно было добрым.

– Зачем?

– Такое приветствие, если встречаешь кого-то утром. А что у вас говорят при встрече?

Молчание. Думает, можно ли выдать врагу эту информацию?

– «Да благоволит тебе тьма».

– Тебе будет приятнее, если я буду здороваться так?

– Нет.

– Тогда «доброе утро».

Молчание. Прямой взгляд, который невозможно выдержать дольше пары ударов сердца.

– Я принес тебе цветы.

– Зачем?

Он растерялся.

– Подумал, что они красивые и тебе будет приятно, если в твоей камере будет что-то еще, кроме камней и паутины.

– Зачем ты убил их?

Вот так! Стоя напротив самого опасного чудовища из всех, он почувствовал себя извергом и убийцей невинных цветов.

Молчание. Мигательная перепонка.

– Тебе жалко цветы?

– Я не понимаю, зачем их уничтожать.

– Я их не уничтожил. Они все равно завянут, не зависимо от того срезать их или нет. Если поставить их в вазу и держать в чистой воде, они простоят почти так же долго, как если бы остались в земле.

– Их нельзя есть. Зачем они тебе?

– Они красивые. На них приятно смотреть. От них приятно пахнет. Тебе жалко цветы?

– Нет. Я не понимаю, зачем их убивать.

– Их специально вырастили, чтобы потом срезать и украсить свои дома.

– Если тебе эти цветы нравятся, почему ты не совьешь гнездо возле них?

Теперь уже молчал он. Существо без зазрения совести убивавшее таких как он и таких как оно, предлагало не ломать растения, а переехать к ним жить. Интересная мысль. Оригинальная. Непонятная.

– Если ты так ценишь жизнь, то зачем убивала людей? Зачем мучала меня?

– Это интересно.

Молчание.

– Почему? Чем это интереснее срезанных цветов?

– Вы можете защититься. Вы реагируете. Вы чувствуете. Вас можно съесть.

– Но ведь именно поэтому это так ужасно! – не выдержал он. – Мы чувствуем. Нам больно. А цветам все равно. Они вырастут снова.

– Они не могут защититься. Вы можете. В чем радость, быть сильнее цветов?

– Все дело в этом? Соревнование, кто сильнее?

– Нет. Вы это заслужили.

– Чем?

– Вы уничтожаете.

– Что уничтожаем?

– Все. Леса. Реки. Горы. Нас.

– Мы берем только то, что нам необходимо. Ради выживания. И защищаемся.

– Почему? Зачем вам мертвые леса?

– Нам нужны дома. И огонь. Нам нужны поля, чтобы выращивать пищу и пастбища для животных.

– Почему? – она замолчала, видимо размышляя, как сказать так, чтобы он понял. – Чем вас не устраивает лес? В нем полно деревьев, чтобы плести паутину. В нем полно пищи и мертвых веток, чтобы жечь огонь.

– Мы не живем в паутинах. Нам нужна защита от дождя и ветра. Мы боимся холода. Он может нас убить.

– Вы слабые.

Простая констатация факта. Желание задеть или обидеть здесь ни при чем. И все-таки обидно…

– Да, возможно. Но мы иначе не можем.

– Тебе поэтому нравится убивать цветы?

Молчание. Как сложно, что-то ответить, когда тебя выставляют гнусным убийцей беззащитных цветов…

– Их специально вырастили. И им все равно, где цвести.

Молчание.

– Тот кто вырастил, в праве делать все, что ему вздумается?

– Да. Это всего лишь цветы. Они приносят нам радость и в этом весь смысл их выращивать.

Он не понял, что он такого сказал, но она вдруг скрылась в глубине своей клетки.

– Люцифер?

Некоторое время он еще стоял перед прутьями. Потом осторожно наклонился и положил цветы на землю. Может когда он уйдет, она все-таки взглянет на них? И почему он чувствует себя таким виноватым?

Еще один день. Садовник очень удивился обнаружив наследного принца в клумбе с цветами, а Келефиндель осознал, что в кровати все-таки спать приятнее, пусть и не так красиво. Срезал еще пару цветов и отнес к себе в комнату.

Снова стальные прутья и ожидание. В этот раз она не спешила выходить.

– Знаешь, я сегодня ночью пытался спать в цветах, – не дождавшись, пока она появится начал он. – Это было очень холодно, жестко и у меня до сих пор ноет поясница… Может и цветам там холодно? У себя в комнате я о них хорошо забочусь. Часто меняю воду. Позволяю бабочкам и пчелам к ним прилетать. Не думаю, что они страдают о того, что я их срезаю и ставлю в вазу.

– Почему ты спал среди цветов? – белое лицо выплыло из темноты так неожиданно, что он невольно отпрянул.

– Ты сказала, что это лучше и я попробовал.

– Разве мои слова имеют значение?

– Ну… Вдруг ты была права? Я думаю, ты действительно была права… Просто я не создан, чтобы спать на земле под открытым небом.

Молчание.

– Я принес тебе крови.

Он протянул ей выточенную из тыквы флягу. Она приняла подарок, но пробовать не стала. Отставила в сторону.

– Можешь не стесняться. Я знаю, что ты это будешь пить, так что какая разница вижу я это или нет?