Он чувствует, что чем-то расстроил Роджера, но совсем не может понять, в чём причина: когда он засыпал, у них всё было хорошо, так почему всё изменилось сейчас?

— То, что вы с Боуи любовники! Не смей мне врать, Фредди, я видел ваши фото из кафе, да весь мир, чёрт возьми, их видел! — Роджер снова закипает, сжимает кулаки, и лоб его хмурится, а на ясные голубые глаза набегает тень. Он ненавидит себя за это, но ничего не может с собой сделать, Фредди всегда зажигает его словно спичку, с ним он не может себя контролировать!

Впрочем, Фредди не выглядит пойманным с поличным, у него на лице сначала полное непонимание, а потом удивление. Фредди возмущённо приоткрывает рот и наконец восклицает:

— Ты в своём уме? Любовники?! Ты откуда взял эту чушь, Роджер?! — Фредди не верит своим ушам, ему кажется, что он попал в театр абсурда.

Роджер опускает взгляд в пол, и его щёки окрашиваются румянцем.

— В передаче сказали и показали вас… Вместе, — будто оправдывая себя, поясняет Роджер.

Фредди становится смешно, впрочем, Роджер всё ещё выглядит расстроенным, и он сдерживается.

— Это в той передаче, где тебя заподозрили в операции по смене пола? — фыркает Фредди, на что Роджер краснеет ещё больше.

— Да, — тихо проговаривает он, но в ту же секунду будто взрывается: — Да, чёрт возьми, но на фото вы держались за руки, и Боуи сам лично сказал, что вы любите друг друга! Она очень убедительно врала про вашу свадьбу!

Фредди, конечно, предполагал, что журналисты — не самый честный народ, но чтобы наплести такую чушь… Он делает себе пометку поговорить с Дэвидом, потому что понимает, откуда у этой истории «растут ноги». Но прежде всего нужно успокоить свою Лиззи.

Фредди мягко улыбается и подходит ближе, он осторожно укладывает свои ладони на худые плечи Роджера — он всё ещё боится, что его оттолкнут, — и говорит:

— Роджер, я советую тебе поменьше смотреть подобную чушь. Боуи сбежал из корпорации, и я поехал к нему на встречу, чтобы вернуть его обратно. Мы с ним не пара, и свадьба… — с губ Фредди срывается смешок, — господи, свадьба уж точно не планируется!

Фредди тает словно снег по весне, когда Роджер поднимает на него свои чудесные голубые глаза и с робкой надеждой в голосе спрашивает:

— И между вами ничего нет, и держались за руки вы просто потому что?..

— Клянусь, он сам схватил меня за руку. Он был расстроен и напуган. Мы не целовались, не трахались и не обсуждали нашу свадебную церемонию! Я отвез его в корпорацию, и на этом все!

— Но он любит тебя! — говорит упрямо Роджер, хотя видно, что его взгляд смягчился, и доводит он Фредди до ручки только лишь по привычке.

— Я не знаю, мне он не сообщил! К тому же я его не люблю! Этого достаточно, или мне пройти тест на детекторе лжи? — улыбается Фредди, шутливо играя бровями и разгоняя все страхи Роджера, словно серые тучи над головой, одной этой улыбкой. Когда Фредди так заразительно улыбается, включает свою харизму, у Роджера дрожат колени, странно, как раньше он умудрялся списывать подобное состояние на слабость от своей худобы?

Роджер до боли в сердце хочет его сейчас поцеловать, но не решается, все, на что его хватает, это обхватить Фредди руками, крепко прижимая его к себе. Какой же он тупой остолоп — был тогда и есть сейчас!

Фредди растворяется в этих объятиях. Он дышит Роджером, и всё, на что он способен, это благодарить Вселенную за то, что сейчас может вот так вот его обнимать.

Их объятия затягиваются и оттого становятся неловкими, Роджер такой горячий в его руках и уязвимый, кажется, он ещё никогда не был настолько открыт, до того сильно, что любое неосторожно брошенное слово может спугнуть его.

— Так… Это всё для меня? — осторожно спрашивает Фредди, когда Роджер неуклюже отстраняется.

Роджеру не по себе, у него сердце стучит в бешеном ритме и руки трясутся словно ему десять, и он приглашает на свидание первую красавицу в классе, но это ведь Фредди, его родной, милый Фредди, Роджер не должен так переживать.

— Да… Возможно, это глупо, но…

Фредди не даёт ему договорить.

— Это чудесно, Роджер, — он смотрит на стол, и в его чёрных глазах столько тепла, что можно утонуть, они блестят в приглушённом мерцающем освещении, и Роджер думает, что это похоже на слёзы, хотя, скорее всего, там лишь блики от светящихся под потолком фонариков. В любом случае Фредди волшебно прекрасен, словно дорогая антикварная картина, от которой невозможно оторвать глаз.

— Присядем? — говорит он, а голос дрожит, как будто он отбивался от гигантского паука. Роджер ещё никогда не чувствовал себя таким взволнованным.

— Да, отличная идея, я чертовски голоден! — Фредди старается выглядеть беззаботным, но в душе у него настоящий кипящий вулкан, там взрываются дымовые шашки и рушатся баррикады, Фредди думает, что он бредит, что он сошёл с ума, ведь всё это похоже на какой-то романтический ужин.

— Кажется, тебе понравилось в тот раз именно это, — смущённо улыбается Роджер и разливает по бокалам шампанское.

Фредди не может не заметить, как сильно у него трясутся руки. Роджер невероятно странно нервничает, Фредди чувствует его всего сейчас особенно сильно, и это страшно и волнующе одновременно. Он не понимает, что происходит.

— Да, оно больше всего похоже на то, что мне нравилось, — улыбается Фредди, он и сам начинает нервничать.

На самом деле аппетит удивительным образом пропадает, все, о чём он может думать, — это Роджер и этот удивительно странный вечер. Фредди боится снова позволить себе поверить в чудо, ведь с каждым разом возвращение в реальность всё тяжелей. Он не знает, сколько ещё может выдержать его израненное сердце, но когда Роджер смотрит на него так, как сейчас, словно Фредди — вся его Вселенная, все раны затягиваются, и в душе цветёт весна.

Дилайла, почуяв еду и услышав, что хозяева собрались за столом, сонно потягивается и грациозной походкой входит на кухню, трётся о ноги Фредди и мурчит, явно намекая, что пришло время уделить ей внимание и угостить чем-нибудь вкусненьким. Роджер вдруг смеётся, свободно, счастливо, на щеках появляются обожаемые Фредди ямочки, и в голубых глазах горят озорные огоньки.

— Ты ужасный родитель, Фредди! — Роджер рад появлению Дилайлы, потому что он так сильно нервничает под пристальным вниманием Фредди, что появление кошки для него как спасательный круг.

Фредди выныривает из своих мыслей по поводу странного ужина и нервного состояния своей Лиззи и наигранно возмущается:

— Как ты смеешь так говорить?

Дилайла с удовольствием устраивается у него на руках.

— Ты её разбаловал, — говорит Роджер.

— Она вовсе не балованная, — защищая свою любимицу, отвечает Фредди.

— Ещё какая, — усмехается Роджер, и только сейчас Фредди замечает, что тот подначивает его, к Роджеру возвращается его прежняя игривость и лёгкость.

— Лучше займи чем-нибудь свой рот, Лиззи, — фыркает Фред.

Роджер чувствует, как мгновенно заливается краской, потому что мысли в его голове совсем неприличного содержания. Фредди смеётся, когда видит смущение на любимом лице, и хитро стреляет глазами, отпивая из своего бокала.

— Утром заходил Брайан, — неловко меняя тему, говорит Роджер.

Фредди выразительно вскидывает брови вверх, давая знак продолжать, аппетит внезапно проснулся вновь, и он с удовольствием уплетает свой ужин.

 — Переживает за нас, — усмехается Роджер.

— Он всегда переживает, иногда мне кажется, что он наша мама, — смеётся Фредди.

— Да уж… — отвечает Роджер.

Они замолкают на несколько секунд, и Роджер практически чувствует, как Фредди разрывает от любопытства, об этом говорит вся его поза и нервные движения вилки по тарелке. Ясно, раз уж речь зашла о Бри и Джоне, то возникает вопрос, почему такой огромный стол только для них двоих? Очевидное словно повисает в воздухе, и похоже, Фредди это замечает не хуже Роджера.

— Почему ты делаешь это? — спрашивает он, внимательно наблюдая, как Роджер неловко крутит вилку в пальцах.