Ребята и Роджер пытаются как-то помочь ему, шутят, дурачатся, но добиваются не особо многого: Фредди, конечно, ржет как конь, когда Роджер щекочет его, они тупо падают на пол и дрыгают ногами, но из этого фотосессию не сделаешь. Фредди и правда старается изо всех сил, и лишь когда Хель просит его спеть с Роджером соло, он наконец приходит в себя. Когда он поет, то словно попадает в привычную для себя колею и практически чувствует, как страхи отпускают его. Теперь посмотреть на Роджера с теплотой во взгляде и даже обнять его не кажется ему таким непосильным трудом, потому что все становится другим. На сцене он постоянно проделывает и не такое, и все прекрасно знают, что это не по-настоящему, вот только сам Фредди не знает, где оно — настоящее.

Вот уже много лет Фредди сам себе затрудняется ответить на вопрос, где он прячет свою суть — под светом софитов или в жизни. На сцене он тот, кем хочет быть, такой, каким хотел бы стать, а в жизни он простой парень с комплексами, который на самом деле никогда не станет тем крутым чуваком. Фредди периодически ощущает себя совершенно разным и решает, что все дело в обстановке, каким ему быть — решают люди.

После фотосессии они очень уставшие, но у них есть еще три часа, чтобы хоть как-то отдохнуть и перекусить. Их привозят в ближайший ресторан и провожают в укромное место, скрытое от чужих глаз, тут не только стол и стулья, но еще и диваны, что очень радует. Обслуживание в этом ресторане совершенно другое: нет никаких роботов на колесах или летающих лиц под потолком. Фредди чувствует себя практически как дома, когда на столе появляется напечатанный заказ и никто посторонний так и не подходит к ним.

С едой они расправляются быстро, а потом просто отдыхают, ожидая, когда нужно будет ехать. Между ними течет ленивая беседа с обычными подначиваниями: Джон бесит Роджера и задает ему нескромные вопросы, изображая журналиста; Роджер злится и таращит на него глаза, но, по большей части, пропускает всё мимо ушей; Бри дремлет на диване; Фредди просто лежит, скинув ботинки и слушая, как Дики доводит Лиззи, готовый в любой момент вмешаться, если что, но Роджер до странности притихший. Фредди посматривает на него из-под ресниц, не в силах отказать себе в этом маленьком удовольствии, и пытается понять, что гложет барабанщика — после фотосессии тот слишком задумчив. Фредди прекрасно понимает, что это не просто так, но не спрашивает.

За полчаса до выхода с ними по видео связывается пресс-атташе, он представляется как Сетт Уокер, и они быстро обсуждают темы, которые нельзя затрагивать. Их не так много: Бри и Джон не хотят рассказывать о своем прошлом, там нет ничего хорошего, Роджер с ними полностью солидарен, а Фредди наотрез отказывается отвечать на вопросы личного характера. Он вообще не готов говорить с журналистами ни о чем, кроме творчества. Все они когда-то пострадали от желтой прессы, поэтому надвигающаяся пресс-конференция не вызывает у них никаких приятных ассоциаций и радостного предвкушения. Все как один хотят просто пережить это необходимое зло.

Пресс-конференция проходит под открытым небом на фоне какого-то искусственного водоема, больше всего похожего на бассейн. Их сажают в мягкие кресла, но это совсем не помогает расслабиться. Камеры-комары летают вокруг в таком количестве, что становится страшновато. Одна из них зачем-то залетает под стол, снимая их ноги, и Роджер пытается незаметно пнуть ее мыском ботинка.

Журналистов очень много, их целая площадь, и даже за ее пределами, на стоянке, там, где полно машин, тоже есть люди, и все они снимают.

— Судя по всему, мы тут застрянем надолго, — констатирует Джон, оглядываясь. Его немного пугает такое количество репортеров и журналистов, и он ищет пути отступления, но позади только вода, и если что, убегать придется вплавь. Впрочем, Фрэнк обещал спасти их в случае непредвиденной ситуации и подогнать машину, однако Джон не особо верит в него, и его даже не утешает куча охранников, расставленных по периметру, и силовое поле, имитирующее заграждение, через которое, как уверяет их начальник службы безопасности, никто не сможет пробраться.

— Хочу домой, — говорит Роджер. Ему жарко, несмотря на то, что над всем Лондоном днем и ночью находится силовое поле, защищающее всё живое от перегрева, и у него по виску течет капелька пота.

Фредди на автомате поднимает руку и стирает ее небрежным быстрым жестом. Он не думает ни о чем таком в этот момент, но запоздало понимает, что не стоило этого делать, потому как «комары» нацеливают свои «морды» прямо на Роджера. Тот хмурится и машет на них рукой.

— Извини, — почти совсем неслышно говорит Фредди, но тот лишь качает головой и даже не смотрит в ответ, что заставляет сердце Фредди тяжело сжаться в груди. Ему кажется, что Роджер немного злится на него за этот жест.

Роджер немного взволнован, хоть это и не первая пресс-конференция в его жизни, тем не менее, сейчас все по-другому, и Фредди, сам того не желая, заставляет его нервничать еще больше, а потому он старается изо всех сил придать себе независимый и пофигистский вид. Ему сейчас так легче.

— Ладно, ребята, вы готовы? — спрашивает Сетт, присаживаясь рядом. К ним опускаются микрофоны, и один зависает над толпой.

Пресс-конференция начинается, и поначалу все идет гладко: им задают вопросы об их творчестве, о планах на будущее, о контракте с корпорацией и, конечно же, очень интересуются мнением самих музыкантов о происходящем. Фредди прилагает много усилий, чтобы не сказать о корпорации все, что он думает и в чем подозревает. Его ответы, как и ответы ребят, довольно сдержаны, и о планах на будущее они пока не распространяются, потому что кроме концертов там особо планов и нет. Разве что получить образование.

Но, как это обычно бывает, все летит к чертям после первого неправильного вопроса. Над толпой расцветает движущаяся голограмма, где Роджер садится в такси с котенком на руках.

— Газета «Morning slop», — представляется парень, как только микрофон подлетает к нему — очевидно, автор голограммы. — Вопрос к Роджеру: как вы назвали котенка?

На самом деле, нет ничего особенного в том, что Роджера сфотографировали в общественном месте, но Фредди начинает ощущать дискомфорт. Он не знает, как в этом мире работают папарацци, но сам факт, что за Роджером или еще кем-то из них могли следить, приводит его почти в ярость. Он не верит, что тот парень случайно оказался у того магазина, и это выводит его из себя.

— У меня тоже встречный вопрос, — говорит он, не дожидаясь, пока Роджер ответит. — Ты что, следишь за нами, чувак?

По толпе прокатывается смех, очевидно, некоторые решают, что Фредди шутит. Но нет, он не шутит и смотрит на вставшего со своего места парня прожигающим взглядом.

— Мы не так работаем, — тем не менее парень отзывается спокойно и даже не заикается. — На тот момент я был на другом конце Лондона, но моя камера хорошо служит мне.

— Так значит, это твоя камера следит за нами? — не унимается Фредди, чем смешит толпу еще больше. Ему бы остановиться, но он не может.

— К сожалению, моя камера не может этого делать, я могу лишь направлять ее движение, — отвечает парень из «Morning slop» и нагло улыбается.

— Следующий вопрос! — перебивает их Сетт, тем самым заканчивая начинающуюся перепалку, и микрофон перелетает к другому журналисту.

Но настроение уже испорчено, и между группой и толпой царит напряжение, которого не было в начале. Люди, напротив, стараются быть тактичными, многие из них, но Фредди понимает, что неудобные вопросы прозвучат еще не один раз, и не ошибается. Газета «Garbage dump» спрашивает, когда у них с Роджером свадьба, потому что они так мило смотрятся вместе, девушка из журнала «Picky bitch» спрашивает, не хочет ли Фредди сделать себе нормальные зубы, на что Роджер отвечает кучей непечатных слов и показывает ей фак. Микрофоны, конечно, заглушают его мат записью соловьиных песен, но смысл его послания от этого не становится менее явным. В толпе снова смеются, потому что чирикающий соловьиным голосом Роджер совсем не страшен и это нисколечки не обидно. Конечно, Тейлор сделал только хуже, потому что каждое их движение снимают.